С мая 2012 года развитием Дальнего Востока в России, как известно, занимается отдельное федеральное министерство. Позже в его ведение попала и Арктика – это логично, поскольку Северный морской путь – перспективнейшая транспортная магистраль – заканчивается портом Владивостока. Несмотря на внушительные федеральные субсидии и пристальное внимание центральной власти многие проблемы регионов Дальневосточного федерального округа, по которым особенно остро ударила «шоковая терапия» 1990-х годов, не удаётся решить до сих пор. Евгений Наздратенко, возглавлявший Приморский край с мая 1993 по февраль 2001 года, рассказал «Форпосту» о жизни региона в те непростые годы.
- Приморский край во все периоды истории СССР представлял особый интерес для центральной власти. И по своему географическому положению – выход в Тихий океан, наличие границы с двумя государствами. И по богатству своих недр. И в качестве базы для снабжения Колымы и Чукотки по Северному морскому пути. И по богатству морских промысловых ресурсов, позволяющему кормить рыбой и морепродуктами всю страну.
Край моряков и рыбаков - так называли Приморье в СМИ. Но это ещё и рисовые чеки [посевы, распаханные по особой технологии для удержания воды], цементное производство, угольные шахты, и горно-металлургические предприятия. На территории края проходило 6 Всесоюзных ударных комсомольских строек. Сюда охотно съезжались люди со всей огромной страны. Недостатка в кадрах, в том числе и инженерных, не ощущалось. Как и в науке. Работу во вновь созданном Дальневосточном научном центре считали для себя честью и удачей ведущие ученые Академии наук СССР.
Повышенное внимание к Приморью подтверждают частые визиты высших руководителей страны, их внимание к назначению управленцев в крае, дотации из госбюджета.
О том, что произошло в 1991-м году, написаны тысячи книг на разных языках, и у каждого автора есть своя правда. Если же говорить обобщённо, сработала общая формула всех революций – верхи не могут, низы не хотят! [жить по-старому] Государство в СССР было построено на плановости и разграничении регионов по специализации. То есть были сельскохозяйственные, металлургические области и республики, и так далее. Всё народное хозяйство было связано взаимными обязательствами. В целом существовала единая, пусть и несовершенная, система хозяйствования.
Лозунг – пусть каждый возьмет себе суверенитета, сколько может, – на деле обернулся хаосом, клановыми войнами и развалом страны. Так называемые молодые реформаторы, пусть и учившиеся в «Гарвардах», не имели никакого представления о реалиях нашего государства. Да и задачи у них были совсем другие.
Очень скоро народ понял, что произошла катастрофа: пустой бюджет, уничтоженные разоренные предприятия, толпы безработных, заколоченные двери научных институтов. Президент России Владимир Путин недавно назвал это величайшей трагедией для всех россиян.
По закону кнута, когда самый сильный удар достается тем, кто находится у его конца, больше всего пострадали территории на окраинах страны. Поделюсь собственными ощущениями от событий тех лет. Представьте себе вполне работоспособную и даже преуспевающую горнорудную компанию на окраине страны, в Дальнегорске. Я «собрал» её за несколько лет в конце 1980-х, начав со старым бульдозером и десятком рабочих. К началу перестройки в компании работало уже несколько тысяч человек, наши объекты располагались в пяти районах Приморья. Классные специалисты, отличное оборудование. Каждый год новые территории осваивали. Ко мне за опытом ездили гости из Японии, Америки, коллеги из соседних областей. Вакансий в моей горнорудной компании люди ждали месяцами.
Наступили 90-е, и первое, что мы почувствовали на себе – разрыв экономических связей внутри государства, 2.7 тонны добытого нами серебра «застряли» в Казахстане. На наши запросы ответил Назарбаев: «Мне Россия должна больше».
Перестало поступать заказанное и проплаченное оборудование для горных работ. Началась так называемая приватизация, и многие еще вчера вполне работоспособные предприятия фактически перестали существовать. Экономический хаос породил хаос финансовый. Обесценились деньги. Помните у Каверина в «Двух капитанах»: Отец прислал миллион, и его хватило только на спички.
Великая Отечественная война не принесла такого урона стране, как политика младореформаторов. Общество и экономика не развивались, а лишь учились как-то выживать, но это было именно выживание на грани фола. Можно много говорить о том, как жилось людям в 90-е: бюджетникам, военным, пенсионерам, детям. Если коротко, то это была экономическая и социальная катастрофа. Вспоминается вечное изречение: Благими намерениями…
Первые в своей жизни выборы я пережил в горнорудной компании «Восток». Казалось бы, сам ее создал, своими руками, работала она успешно – многотысячный коллектив. Однако с принятием откровенно вредного для экономики закона Горбачева «О трудовых коллективах» пришлось выставлять свою кандидатуру на выборную должность первого лица в компании. Моими конкурентами стали два представителя «Дальполиметалла». Вполне серьезные люди. Конечно, я переживал. Трудно свое детище отдавать в чужие руки. Однако выборы я выиграл.
Кстати сказать, тот закон принес много бед работающим предприятиям, по сути это были просто игры в демократию. Для серьезной экономики они зачастую оборачивались коллапсом на предприятиях, не говоря уже о судьбах людей, которые эти предприятия создавали. На «ЛуТЭКе» в Лучегорске, например, начальником огромного транспортного цеха избрали водителя Ваню. Через полгода переизбрали, но он успел много чего наворотить.
Затем я избирался в народные депутаты Российской Федерации от северных районов. Постоянно в Верховном Совете не работал: ездил на съезды и возвращался к своим основным профессиональным обязанностям. Потрясала тогда разница между условиями жизни в административной Москве и на остальной территории страны. Одни только столичные салюты по затратам были сопоставимы с годовым бюджетом района где-то в Сибири или на Дальнем Востоке.
На должность губернатора я был назначен указом Ельцина. Случилось это так. Будучи депутатом России, я на съезде познакомился с Борисом Николаевичем. Он меня вызвал к себе и спросил, как я смотрю на такую перспективу. Поначалу я отказался. Хотел работать на производстве. Через 7 месяцев Борис Николаевич повторил свое предложение, и я его принял.
Через два с половиной года моей работы губернатором в стране были разрешены выборы глав регионов. Сначала в качестве эксперимента в пяти регионах: Юрию Лужкову в Москве, Борису Немцову в Нижнем Новгороде, в Новосибирске – Виталию Мухе, в Новгороде – Михаилу Прусаку, и у нас в Приморье. Вторая волна губернаторских выборов охватила уже 17 регионов. Потом разрешили всем. Так начались прямые выборы.
Позже у меня были еще одни губернаторские выборы, где участвовало 13 кандидатов и среди них весьма серьезные неслучайные фигуры. Развернулась очень непростая предвыборная борьба, из которой я вышел победителем, с результатами голосования, которые, пожалуй, сделали бы честь любому публичному политику.
О чем я думал, вступая в должность губернатора в то непростое время? В первую очередь о развале в экономике страны, о том, что помощи от федералов ждать не придется, о том, как собрать команду, о семье. Квартиры во Владивостоке у нас не было, мальчики учились в школе, и семья полгода жила без меня в Дальнегорске.
Буквально в первые дни работы на губернаторском посту меня ждал «подарок»: Приморью нужно было возвращать 17 миллиардов рублей долга перед Сахалином и 34 миллиарда – перед Камчаткой. Как возникли долги? Край замерзал, и предыдущая администрация волевым порядком оставляла в крае предназначенное не для нас топливо. Когда я вступил в должность, как раз пришли иски. Тогда особенно не церемонились – легко арестовывали счета субъекта федерации. Так что разминка на старте в новой должности у меня была нешуточная.
Повезло с коллегами. Мне и в голову не приходило, что надо кого-то откуда-то выписывать. Я очень уважительно всегда относился к приморским специалистам. Пришли Стегний, Кузов, Липатов, Кузич, Бельчук, Гартман. Каждый из них имел за спиной большую производственную биографию по профилю, у каждого прежде было большое дело и серьезная ответственность. Все это очень помогало в работе и им и всей администрации. С ними край пережил дефолт 1998 года, а это, пожалуй, страшнее революции.
Начался голод. Детей в детских домах кормить было не на что. Старики загибались без лекарств, при полном отсутствии какой-либо социальной поддержки. Много проблем, сегодня даже вспоминать страшно.
Край, по сути, оказался распродан в ходе приватизации. Уничтожены ведущие отрасли экономики. В частности cудоремонтные, рыбодобывающие, горнодобывающие предприятия, Дальневосточное и Приморское пароходства, лесная и перерабатывающая промышленность. К примеру, за 3700 долларов ушел в частные руки рыбный порт Находки при балансовой стоимости в миллионы долларов.
То, что в советское время составляло славу края, наполняло его бюджет, служило для создания социальной базы, было разгромлено и растоптано. Я много раз говорил об этом и не хочу повторяться. Ломать – не строить. Только представьте себе, что некто Генералов, пользуясь близостью к власти, приобрел контрольный пакет акций ФЕСКО. Это огромное пароходство, имевшее до трех сотен разного рода судов, ходивших по всем мировым океанам, в том числе в Арктику и Антарктику, и прекрасные ледоколы. Их тогда требовал порезать Чубайс, а руководитель предприятия Виктор Миськов бился за них до последнего. Сегодня строительство подобных ледоколов стало одним из важнейших пунктов актуальной повестки Правительства РФ.
Остались без работы десятки тысяч первоклассных специалистов. Предприятие «Востокрыбхолодфлот» купила лифтовая компания из Москвы. Они совершенно не понимали, что делать с таким богатством, потому начали за копейки распродавать пароходы. Можно привести десятки подобных примеров. Такая, с позволения сказать, приватизация была разорительна для страны, как нашествие фашистов.
Несмотря на всё это край работал без трансфертов до 1998 года. Что такое трансферт? это помощь регионам из федерального бюджета. Нам удавалось жить результатами своего труда. Где-то помогали взаимозачеты. Удавалось даже строить социальные объекты – например, 29 школ с полным оборудованием. Помню, аварийную школу в Лесозаводске, где в одном только классе пришлось аврально поставить 8 столбов, чтобы подпереть прогнившую крышу. А если бы она рухнула на детские головы?
Строительство школ мы считали делом приоритетным. Регион сам наполнял свой пенсионный фонд и такую же сумму отдавал в федеральный пенсионный фонд. Сражались за сохранение на территории края каждой копейки. Бывали дни, когда в краевом бюджете не находилось и рубля на срочные нужды.
Обрушилась система энерготарифов. Если в Сибири киловатт час стоил 14 копеек, то у нас 2 рубля 40 копеек. Может ли работать с такими тарифами промышленность? Нет, она не вылезет из долгов. Прошло 27 лет, и сегодня главным вопросом визита премьера Михаила Мишустина на Дальний Восток снова являются энерготарифы. А была ли необходимость приватизировать энергетику? Разве не было очевидно, что основная отрасль огромной страны не может управляться кучкой менеджеров, в сущности, не имеющих к энергетике никакого отношения, как профессионально, так и идеологически. В итоге, у менеджеров от энергетики появились личные яхты и самолеты, а проблема тарифов почти за три десятилетия не потеряла своей актуальности.
Вернемся в 90-е. Приморье, как известно – цитадель всех родов войск. Технику надо содержать, личный состав кормить и одевать. Вообразите картину: утром в моем кабинете появляется при всех регалиях пограничный генерал и говорит, что пограничники голодают, казармы отапливать нечем, бензина для транспорта нет. Просит помощи. При этом только у пограничников накоплено 700 миллионов рублей долга перед краевым бюджетом. Ещё 2,7 миллиарда – у флота и армии. А офицеры по полгода не получают зарплаты, а им надо еще и семьи содержать.
Сложно представить себе в каком состоянии тогда находились военные городки – просто блокадный Ленинград. И это в крае, где государственная граница со всех сторон.
Помогали военным, как могли и чем могли. А тут грозный окрик генпрокуратуры: усилить надзор за исполнением бюджета. Кстати, это ведомство присылало из Москвы своим сотрудникам на местах только зарплату, а содержание зданий, сооружений, тепло, коммунальные услуги оплачивались за счет краевого бюджета. И сам краевой прокурор всегда удивлялся - как вы выживаете? Это притом, что федеральные долги перед нами составляли более 3 миллиардов рублей.
Если в федеральном бюджете нет денег – не выплачивайте. Если нет доверия краевой администрации – купите всё необходимое для своих региональных отделений материальное обеспечение в столице и привезите в Приморье. Но не надо искать здесь врагов. Главы районных администраций – глубоко порядочные люди, не надо подозревать их во всех смертных грехах.
Упомяну ещё о ситуации с границей, когда на нас давили со всех сторон и устраивали травлю за то, что мы старались отстоять свои рубежи. А когда мы собрались отмечать 60-летие окончания боев на Хасане, 30-летие событий на острове Даманском, сколько появилось грозных текстов со стороны федералов. Вероятно, они боялись, что соседние страны обидятся на то, что мы чтим и помним свою историю.
Ну и, наконец, Чечня, Дагестан. Наши ребята там ходили под пулями. И мы все делали, чтобы они чувствовали заботу об их семьях, что мы стараемся, чтобы они там не были голодными и раздетыми. Я сам туда летал и встречался с военным руководством и местной администрацией. С армейской медициной плотно работали. В книге Сергея Кондратенко «Командировка на войну» интересно описывается то время.
Больше всего сожалею, что губернаторской власти недостаточно для регулирования многих процессов на своей территории.
Каким может быть итог попыток управлять страной из министерств, где работают люди, чьи географические познания не распространяются дальше Арбатского округа?
Здесь не нужна высшая математика, хватит и простой арифметики. За последние годы с Дальнего Востока уехали около 5 миллионов представителей трудоспособного населения и увезли свои семьи. Детей, которые вырастут в других городах или даже других странах. Вот главный показатель неэффективного управления территорией.
Повторюсь, крайне важно, чтобы люди, приходящие во власть имели профессию и трудовую биографию, умели отвечать за принятые решения. В советские времена была строгая система отбора кадров, тогда «прохождение службы» было обязательным. Конечно, и тогда случались казусы, но они были скорее исключениями из правил. Стране не нужны курсы по выращиванию губернаторов. Нужно, чтобы у каждого претендента на эту должность была практическая биография.
Евгений Наздратенко, губернатор Приморья 1993-2001.