НАЧАЛО РОМАНА / ПРЕДЫДУЩАЯ ГЛАВА
Ранее у меня был один пациент, который выпал из окна и напоролся на торчащую из земли металлическую трубу. Подходящее сравнение шашлыка на шампуре. Ему повезло, труба обошла жизненно важные органы.
А сейчас, судя по всему, всё плохо.
— Ножницы, — потребовала я.
Вместе с коллегами, мы осторожно начали избавлять девушку от окровавленной одежды.
— Пакеты с кровью?
— Всё готово, док.
— Сколько прошло времени с момента трагедии? — поинтересовалась я и запомнила время на часах реанимации.
— Сорок минут. Её сразу повезли к нам.
Если бы ветка задела и повредила аорту или сердце, то она бы уже была мертва.
Пострадавшая была в сознании.
Её взгляд был красноречивее любых слов.
Когда её избавили от одежды, я хотела в голос выматериться.
Концы рёбер торчали с кусочками кожи и жира.
Она упала спиной. Острый край ветки вошёл с правой стороны спины, чуть ниже желчного.
Вышла ветка с левой стороны, прихватив и разорвав нисходящую ободочную кишку.
С каждым мучительным вдохом из рваных краёв раны толчками вытекала кровь.
Внимательно осмотрела ветку – спереди и сзади. И мне ещё сильнее захотелось выматериться.
Даже с развороченной грудной клеткой, порванной кишкой, повреждённым лёгким и артериями я бы справилась, подняла бы пациентку на ноги.
На дереве я обнаружила куски печени.
— Сканер, — потребовала я и в мою руку вложили длинный светящийся прибор.
Я подвела сканер к телу пациентки и вывела трёхмерное изображение. Оно появилось над сканером и все увидели, что её печень словно побывала в мясорубке, а вена разорвана.
— Введите ей барбитурат, — сказала я и длинно выдохнула.
Она заслужила избавиться хотя бы от боли.
Склонилась к лицу пациентки. Её рот быстро наполнялся кровью.
Взяла девушку за кончики ледяных пальцев, чуть сжала их и улыбнулась ей. Она смотрела на меня как на последнее спасение.
— Всё будет хорошо, — сказала я уверено.
Это была чистой воды ложь.
В этой жизни у неё точно ничего хорошего не будет. Что с ней станет после смерти – никто не знает. Но пусть будет всё хорошо.
Мои коллеги тоже всё поняли. Все доктора и медсёстры здесь бывалые.
— Ха… хумиаю?.. — прошептала она, задыхаясь, когда увидела, что все прекратили суетиться.
«Да, милая. Ты умираешь», — проговорила про себя.
— Сейчас боль уйдёт, потом вы уснёте. И всё будет хорошо, — произнесла мягким, успокаивающим тоном.
Сейчас я не была хирургом, просто стала женщиной, которая оказалась рядом с умирающей. Самое малое, что я могла сделать, это просто побыть рядом с ней.
Паскудно умирать в одиночестве.
Я осторожно поглаживала её пальцы.
Барбитурат начал действовать, отсекая последние минуты её жизни от адской боли. Её тело немного расслабилось, и она слабо улыбнулась.
— С… аи… бо… — выдохнула она последние свои слова.
Не знаю, за что она поблагодарила. Что я оказалась рядом с ней? Или за обезболивающее? Не знаю.
Пальцы в моей руке последний раз дрогнули.
С её губ слетел булькающий звук, глаза закатились и пациентка умерла.
— Дефибриллятор? — голосом полным ужаса спросил ассистент.
— Нет. Это будет бессмысленная манипуляция, — ответила ровным безэмоциональным тоном.
Все, кто был сейчас в реанимации, застыли истуканами, даже дышать перестали. Все были в ужасе, хотя понятно было, что она нежилец. Мы не успели бы «заморозить» её, чтобы сделать пересадку печени. Время было упущено.
Мы смотрели на чудовищную рану и ветку дерева, которая пронзила её. На переломанные руки и ноги.
Теперь скончавшаяся женщина – работа для патологоанатомов.
Заканчивала я смену в прескверном настроении. Решила, что напьюсь сегодня. До потери сознания. Или лучше до потери памяти. Чтобы завтра проснулась и не помнила сегодняшнего дня. И имя своё забыла.
Определённо, нужно лететь к Загорскому и получить от него нужные мне данные. Только он поймёт мои исследования, которые великие умы в научном сообществе сочли чушью. Только он укажет на ошибки и скажет, где я промахнулась.
Будь мой проект уже рабочим, действующим, этой трагедии сегодня точно бы не произошло.
Сегодняшний день поставил окончательную и жирнейшую точку на моём решении лететь на МКС.
Когда уже шла на выход, меня окликнули.
— Громова?
Остановилась и обернулась.
Главврач.
Константин Леонидович подошёл ко мне и спросил:
— Ты в порядке.
Убрала руки в карманы куртки и пожала плечами.
— Вполне, — ответила сухо.
— Вполне, — повторил мужчина и скривился как от зубной боли. — А то я не знаю этот твой взгляд. Снаружи вся спокойная, а внутри термоядерная реакция бушует.
Он положил руку мне на плечо, чуть сжал и как-то по-отечески сказал:
— Езжай домой, Агата. Поняла меня? Домой, а не в бар или подпольный клуб. Нечего тебе там делать. Боль и совесть всё равно не заглушишь, а хуже сделаешь однозначно.
Выгнула одну бровь. Откуда он знает про подпольный игровой клуб?
Мужчина усмехнулся, словно услышал мои мысли.
— Я о своих сотрудниках всё знаю. Езжай домой, говорю. Я серьёзно.
— Пф, — фыркнула я. — А то что, выпорите?
Он убрал руку и сказал:
— Нет. Но свяжусь с Загорским и скажу ему, что ты алкоголичка и игроманка.
Моё лицо вытянулось от такого заявления.
— Это совсем не смешная шутка, — проворчала я.
— Тогда сделай, как говорю. Пожалуйста, хоть раз пошли своё упрямство на…
— Куда? — улыбнулась я.
— На Эверест! — тоже улыбнулся Константин Леонидович.
— Хорошо, — согласилась я.
Он кивнул, снова похлопал меня по плечу и ушёл в обратном направлении.
Продолжение...