"Сколько ни бери, а второй раз бежать придётся".
Народная мудрость.
Эта история случилась благодаря тому, что мне, после окончания второго курса военно-инженерной академии, очень хотелось выглядеть взрослым.
Шло первое лето антиалкогольного закона. Появились первые сумасшедшие очереди за водкой. Народ учился гнать из всего, вплоть до томатного сока и лимонада.
Стоял очень теплый август. В воздухе царили лень и истома.
-Может, рыбалочку сообразим, Вен? По взрослому, с ночёвочкой...
Мы с отцом и его близким другом детства, дядей Женей, сидели за садовым столиком, в тени яблонь. Дядя Женя, уже давно жил в городе, но навещая свою мать, всегда заходил к моему бате. Лениво, по полуденному гоняли чай из смородиновых и малиновых листьев.
-А чего? Давай подальше куда. Под Новлянское, или, вообще, под Още́рки... Денька на три... Ты как? - отец повернулся ко мне.
Мне очень польстило, что мое мнение спрашивают как у взрослого.
-Я-то чего? Я в отпуске... За любой кипеж...
Минут пятнадцать пили чай молча.
-Так чего? Часика в три, выезжаем завтра?
Я уже отвык от этой неспешной манеры полуденных деревенских диалогов.
-У меня там колбаски немножко... - дяде Женя старался участвовать, - Хлеба может купить?
Дядя Женя жил давно в небольшом, но городе. Когда приезжал, колбаса у него бывала.
-Да, я возьму всё, Жень. Картошечки отварю, огурчики... За хлебом, вон Мишка всё равно побежит. В кормушки-то надо...
-Сбегаю... чего... - я вел себя как равный, - яиц отварим...
-Колбаски если... Только рыбы никакой не бери, Жень... Консервы, там... Ну, чай знаешь, не впервой...
Папкино гостеприимство было абсолютно искренним.
-Тебе червей накопать, - стопроцентная моя обязанность.
-Сгоняю на свалку.
-Чего тогда? Всё? Пошли собираться...
Мужики переглянулись.
-По одной, Вен?
-Как обычно...
Меня несколько кольнуло, что самая взрослая часть разговора, меня как бы не коснулась.
"Вот интересно: на меня возьмут или нет?" Что нальют, я не сомневался. А вот, собираясь, учтут?
"Так, сам и возьми, раз уж взрослый" - подсказал внутренний голос.
Выезжали в четыре утра. Самый сложный момент в рыбалке. Папка проверял всё ли взяли. Дядя Женя сразу уснул на заднем сиденье. Я предвкушал момент выгрузки провизии.
Дело в том, что спиртного в нашем деревенском магазине практически не бывало. То, что привозили, разбиралось за два-три часа, с руганью и драками в многометровых очередях. Утреннюю «раздачу» я успел понаблюдать до нашего разговора.
А выглядеть взрослым, равным среди мужиков, очень хотелось. Поэтому вчера, после червей, я объехал на мопеде все соседние деревни. Где-то должно быть.
Я знал, что папка возьмет самогона. Дядя Женя выудит из эНЗэ двухсотграммовую бутылочку какого-нибудь "Апшерона". И вот тут я...
После продолжительных поисков, мне повезло.
Типичный деревенский лабаз, где хлеб продавали в одном помещении с галошами и гвоздями. А, продавщица «работала» у себя дома, рядом с магазином.
Чтобы купить что-нибудь, нужно было "покричать" её, из-за калитки.
-Бабуль, магазин-то работает? – обратился я к местной жительнице у дома напротив.
-Конешно, работат. День чай...
-А, чего заперто?
-Дак, ты Люську-то крикни... Вона до́мот... Лююююськ! А Люськ! К тебе! – опередила меня бабушка.
-За ромом? – выглянула из окна Люська, - щас…
В магазине, о чудо, в самом деле, оказались залежи французского рома. Деревня-то, одни бабки, а завезли по разнарядке, как всем. Я на радостях купил пять бутылок. Три на рыбалку, «по одной». Две на потом, отпуск то ещё долгий…
Потом подумал и решил: «Возьму все… Пусть видят…»
Подъехав к реке, стали быстро загружаться. Я сразу пошёл открывать ящик, ставить мотор, загружать удочки, кормушки…
-Якоря вон те возьми, - показал батя, - потяжелее. Смотри волна, какая… И тесьмы ещё моток, на всякий случай.
-Третий якорь брать? На всякий случай, - проявил я недетскую хозяйственность.
-Да не утопим, чай – сомневался отец, - ночью стоять не будем, резать не придется, если что… Хотя, возьми… на всякий…
Дядя Женя перетаскал в нос лодки снедь из машины.
-Вен, палатку не возьмём?
-Нет, наверно. У костра покемарим. Ночи то тёплые. Да, и когда спать-то особо…
Над Волгой занималась заря. Нет, не восход, но багровое утреннее зарево разлилось уже по всему горизонту.
-Ну? Всё чтоль? – папка окинул лодку опытным взглядом. Заглянул в ящик, - мотор, вёсла пристегнул? Бензин притащили? Ну? Сталкиваем?
Мы втроём потолкали лодку по сходням, в отливающую красным, но ещё тёмную рябь Волги.
Я сидел на моторе. Папка на носу всматривался в утренний туман. Сейчас главное – правильно выйти в русло. На «споре» большая песчаная отмель. Местные давно воткнули «банки» по проходу, но в тумане можно и наскочить…
Вот и коса позади. Теперь вверх по руслу миль тринадцать. Часа два спокойного ходу. Как раз к обеденному клёву.
По-пути разговорились.
-Я вчера, слышь, Вен, - начал дядя Женя, - в магазин наш зашёл, а Геля мне и говорит: «К пятнице, Жень заходи. Привезут, я тебе отложу». Я, ей: « Мы завтра на рыбалку-то…», а она: «Асафовым всё на поминки отдала, до бутылочки…». Ты про Витьку-то слышал?
-Слыхал…
-Так она меня пальцем, вот так, - дядя Женя, изобразил толстый Гелин палец, - и в ухо мне шепчет: «До Ивашева доедь, там наверняка, ещё ром французский остался. Там уж жильцов-то полторы души…»
Я прислушался.
-Там, наверно, после дождей-то, не проедешь... у болота-то? – предположил батя.
-Теперь знаю, - дядя Женя усмехнулся, - так там от болота-то, километра три… добежал...
-Застал?
-Там целая история. Там, сначала Люську нужно найти, - дядя Женя говорил так, как будто это очень смешно. Совсем, городской стал.
-Она ж там рядом…
-Дом рядом… А её – побегал…
-В дело, хоть? – усмехнулся отец
-Ты не поверишь! В самом деле, ром французский. Я от удивления пять бутылок взял… Еле донёс до машины-то… ни пакета, ни в газетку не завернула…
-Куда пять-то?
-Думал: три на рыбалку, а две оставлю, отпуск-то долгий…
-Ну, так…
-А утром думаю: «Возьму все, мало ли. С ночью едем… если что, назад привезу…»
-Ну, ну… - то ли согласился, то ли усомнился отец.
Я чуть из лодки не выпал. Это мой рассказ, мои лавры…
-Не дёргай, - обернулся отец, - поперёк волны держи. Не кувырни…
Я чуть не заплакал. Собрал всю волю в кулак и, как можно более спокойным тоном, бросил:
-Я тоже в Ивашево гонял… Вчера…
Мужики синхронно обернулись. В двух парах глаз застыл вопрос.
-Так у нас-то нет, - я говорил как взрослый, - мне не Геля, конечно, Витька Новожилов на улице сказал…
Отец развернулся на банке:
-Много взял? – голос был спокойным.
-Так, пять тоже, - я оправдывался, вместо того, чтоб гордиться, - Ивашево-то на своём месте…
-Мо-лод-цы… - неопределённо протянул отец. Непонятно, то ли хвалит, то ли срамит.
-Да, ладно, Вен, три дня, три взрослых мужика… - подмигнул мне дядя Женя. У меня потеплело внутри, - подумаешь…
-Так и я взял… - папка повернулся по курсу. – три литра…
После недолгого молчания, все дружно захохотали.
Настроение было прекрасное. В таком настроении дошли до Още́рок.
Волна почти улеглась. Но, течение было сильным.
Заякорились не сразу. Носовой якорь взялся только с третьего раза, но взялся, похоже, намертво. Так, что удочки забросили часам к трём.
Но всё весело!
И естественно: «За якоря!», «За кормушки!», под хлебушек с укропом и подсолнечным маслом, «За удочки!», «Садок обмочи!», «За садок!»… Веселело…
Потом, «За первую поклёвку», «За первую рыбину»…
На вечерней заре начался жор! Кивки на донках как взбесились! Я уж не понимал, где таскаем, где выпиваем.
Мужики балагурили. Между «Давай!», «Выбирай!», «Подсачик!» успевали рассказывать байки из своего послевоенного детства, из рыбалок…
К полуночи решили сниматься.
Как только потух закат, опустилась непроглядная тьма. Новолуние. Да ещё под вечер, небо затянуло плотными черными облаками. Звёзд не было видно.
Я был «вслюни».
Батя, в свои годы, на плечах заносил в гараж столитровую бочку с соляркой.
Дядя Женя, тренер мужской сборной по гандболу, как-то, во дворе, на спор с выпивающими мужиками, растянул резиновый бинт, сложенный в двенадцать раз!
И, я -девятнадцатилетний пацан!
С кем я решился пить «на равных»?
-Снимай якоря, - голос отца звучал почти трезво, - мы, пока, удочки с кормушками… Берег-то найти бы…
Я пошёл на корму. Осторожно, чтобы не выпасть из лодки.
К вечеру оделись в ватные штаны и в фуфайки, чтоб не зябнуть.
Ещё на закате, когда захмурилось, батя кинул мне прорезиненную рыбацкую куртку: «Надень, чтоб не вымокнуть».
Распогодилось, а я так и остался в куртке.
Передвигался с трудом. Толи от обилия одежды, то ли…
Задний якорь вышел легко. Я поднял его на борт, отвязал тесьму.
Передний не поддавался.
-Ты подтягивай прямо к нему, - икнул батя, - чтоб он под носом был, и раскачивай… - он подсказывал мне это в стопятисотый раз.
-Знаю, - буркнул я в ответ и осторожно улёгся на носу.
Ночь – хоть глаза выколи. Вытянутой руки не видно. Я натянул «изо всех сил» и намотал на руку якорную тесьму. Начал раскачивать лодку…
-Всё, Жень? – отец не видел с кормы, все ли снасти собраны.
-Кормушки все… Удочки… - дядя Женя засыпал, похоже, - Садки достаю?
Я раскачивал нос, с трудом удерживая тесьму. Якорь не поддавался.
-Смотри не нырни, - это отец дяде Жене, - вон как качает, садки то тяжелые… - всё же пьяный голос отца был удовлетворённым. Я хотел, было, вставить, что: «Качаю-то я… якорь никак…» Но раскрывать рот не хотелось…
-Всё, Вен…
-Все три?
-Все…
-Трогаем!
Пока я соображал, что услышал, батя, с первого раза, завёл мотор и… включил передачу! Лодка рванула, как раз в тот момент, когда нос нырнул к воде. Я изо всех сил тянул за тесьму якорь! И, естественно - оказался в воде!
Пока я сообразил, что случилось, навьюченная на меня одежда моментально намокла и стала камнем, тянущим меня ко дну. Скинуть! Сообразил не сразу. Вывернуться из рыбацкой куртки, промокшей фуфайки и ватных штанов, не получалось. Главное – не хлебнуть!
Воздух уже заканчивался, когда я, вывернувшись из фуфайки, истеричными рывками стряхивал с себя штаны.
Всё! Раз, два… шесть толчков. Я судорожно вдохнул, вынырнув на поверхность. Хмеля как не бывало. Я пытался закричать, барахтаясь на поверхности, но рот только судорожно ловил воздух, отплёвываясь от воды…
Когда раздышался и чуть успокоился, стрекот лодочного мотора слышался где-то вдали.
Кинулся плыть на звук. Немного «погуляв» мотр стих…
Чёрная тьма. Ещё и туман, похоже, спустился на Волгу.
Я судорожно соображал. «Мы стояли почти в фарватере. Значит до берега – метров восемьсот. Не страшно, только где он тот берег?» Спокойная чёрная гладь воды вокруг, казалась бескрайней…
Чтоб не тратить зря силы, я перевернулся и лёг на спину. Чтобы держаться на плаву, приходилось шевелиться. А это значит, потихоньку, но плыть. Вопрос куда? Может оказаться и от -, и вдоль берега. Так утонул мой дядька…
«Без паники. Думай, что делать! Дыши спокойно! Вода не такая холодная, часа на три тебя хватит. А там и рассвет скоро. Может корабль, какой пойдет. По нему можно сориентироваться. Их издалека видно. Главное с курса уплыть. Чтоб под винты не затянуло. Без паники! Но как же они?! Стоп! Об этом потом! Сейчас думай!»
Трудно сказать, сколько времени я пролежал на воде, стараясь не шевелиться. Глаза безрезультатно вглядывались в туманную черноту. Становилось зябко…
Не скажу, что я начал терять надежду. Не океан всё-таки! Но панические мыслишки стали закрадываться.
Я пытался себя успокоить: «Во сколько сейчас восход? Часов в семь? Значит, светать начнёт в четыре, пол пятого. Мы вчера выезжали во сколько? Полчетвёртого? Нет. Не светало ещё. Но на Волге то уже раззарилось. Это часов в пять, где-то…»
Предательски клонило в сон… Тряхнешь головой - вода в рот… Становилось, не по-детски страшно…
Во вспыхнувший вдалеке огонёк, я поначалу даже не поверил.
Показалось? Нет! Светится! Не знаю что это, но надо туда! Пока не погас…
Я повернулся на живот и поплыл.
Плаваю я только по-деревенски – сажёнками. Но плаваю. Лишь бы не упустить из виду.
Нет, не мираж. С каждым поворотом головы огонёк приближался. Руки быстро уставали. «Перевернуться на спину? Отдохнуть? Нет! – приказывал я себе, - пока есть маячок, надо плыть»
Огонёк становился всё различимее. Стала видно, что это костёр.
Руки двигались всё медленнее. Каждый взмах давался с трудом.
И, всё же, костёр приближался.
Казалось, что в плечи залит расплавленный свинец. Икры судорожило….
Когда, я, буквально, выкатился на песчаную отмель под высоким обрывом, первое, что я увидел: вытащенную на берег и привязанную к кустам лодку. Костёр горел наверху. От вспыхнувшей радости меня начало неудержимо рвать речной водой. Всё-таки нахлебался.
Когда рвота утихла, я приподнялся на локтях и, сквозь тихий шелест набегающих волн, расслышал:
-Всё-таки был Мишка, Вен, я помню...
-Да ну тебя, Женька, мелешь… Где он, если был, - отец громко икнул, - выпал что ли?
-И то верно… наливай…
