Слышать его слова было мучительно, а поверить невозможно. Как же лучше поступить? Оставить его, как он требует или настоять опять на своём? А если только хуже будет? В прошлый раз он так среагировал, на простые слова, что в итоге пришлось колоть успокоительное. А что, если снова также будет? Все это точно не способствует выздоровлению, а может быть и наоборот - мешает.
Я размышляла и чистила счастливого Варловея, который отправлялся на очередную прогулку со мной.
- С тобой дружок даже проще было, как же мне найти подход к твоему хозяину?
Конь водил ушами и тянулся мордой ко мне, прося очередную порцию сладостей.
- Какие же вкусняшки найти для Димы, чтобы ему стало лучше? Есть идеи?
Конь нащупал карман штанов и теперь губами играл с замком намекая на добавку.
Доставая морковку, я решила, что нужно снова попробовать навестить Диму.
- У вас нет пропуска. – Категорично сообщил мне уже в третий раз охранник перед входом в стационар, где был Дима.
- Неправда, я его сестра, точно должен быть, звоните в ординаторскую! – Требовала я.
- Девушка, да мне всё равно, кто вы, пропуска нет! – Охранник встал и перекрыл вход к лестнице и лифтам. – Если вы сейчас не уйдёте, мы сами вас выведем. Приходите, когда выпишут пропуск.
Видимо придётся искать другие пути.
Я уже собиралась уйти, как увидела на двери стационара объявление о том, что им нужна санитарка.
Видимо это был тот самый шанс получить официальный доступ в больницу. Судьба улыбалась мне.
Работы я никогда не боялась, но на всё нужно было время.
- Я могу только в вечерние и ночные смены, ещё по средам могу выходить днём. Я ухаживаю за больным, не могу оставлять его надолго. – Убеждала отдел кадров взять меня на определенных условиях.
- Тогда только общие объекты, в отделениях санитары нужны в дневные часы. Но эти помещения, сами понимаете, холоднее и грязнее. Раздевалка, лестница, лифты, склады, ну и подобное этому.
- Да, я готова, лишь бы только вечерами можно было.
- Тогда можете приступать, сейчас вызову старшую, она всё вам объяснит.
Вечером, в униформе уборщицы с ведром полным воды, я зашла в уже знакомое мне отделение.
Постовая сестра поприветствовала меня.
- Извините, мне сказали в одной из палат нужно срочно убраться, поскольку санитарка отделения уже ушла.
- Не слышала об этом, могу узнать, где спрашивали. Я только на смену заступила.
- Нет, не надо. Мне сказали номер палаты.
Когда я заглянула в палату, Дима лежал с открытыми глазами глядя в потолок.
- Привет. – Начала я.
Он лишь слегка повернул голову и посмотрел на меня краем глаза.
- Уже убирались. Уходите. – Резко ответил он.
Сегодня он говорил намного увереннее, видимо ему понемногу становилось лучше.
- Не могу. – Подошла я ближе. Он молчал.
Я встала возле кровати, чтобы Дима мог видеть моё лицо, без дополнительных поворотов головы.
Его взгляд был сначала возмущённым, а затем, видимо, узнал.
- Всегда делаешь всё по-своему. Что, даже последнюю просьбу умирающего не можешь нормально выполнить?
- Ты не умираешь, ты жив.
- Жив? Это не жизнь. Лучше бы всё закончилось там, на поле, чем вот так.
- Это - чудо, что они смогли тебя спасти.
- Да что ты знаешь?! Ах, да, ты же у нас добренькая, тебе же пожалеть кого-то и облагодетельствовать надо. Не хочу тебя видеть, ты мне противна со своей этой жалостью.
- Не говори так!
- А как? Меня тут никто не слушает, у них тут задача спасать! Я для них просто объект с показателями! Родители тоже теперь всё решают за меня! Не хватало, чтобы ещё и ты относилась ко мне как к пустому месту! Ты, понимаешь, что говорить — это единственное, что я теперь вообще могу делать? Можешь себе представить, что я вот так должен прожить всю оставшуюся жизнь?
- Не так, Дима, не так! Кости срастутся, мышцы восстановятся, и ты сможешь двигаться. Просто нужно время и немного терпения.
-Сколько? Десять – двадцать лет ты хочешь, чтобы я лежал как овощ и смотрел в потолок, пока вы будете тыкать в меня иголками и накачивать препаратами? Дали бы лучше спокойно сдохнуть!
-Но ты должен жить! Ради себя, родителей, ребят и Варловея, ради меня, Дима, живи ради меня!
- Да не хочу я жить! Ты не слышишь?! Вот так – не хочу!
Мониторы предательски запищали. Дима постарался дернуться, чтобы вырвать провода, но сразу же резкая боль исказила его лицо.
– Не хочу терпеть! Ненавижу всё это! И тебя ненавижу! – Он кричал и рыдал одновременно.
- Сестра! – Выбежала я в коридор. – Помогите! Ему плохо!
Сестра забежала в палату, что-то посмотрела на мониторе и попросила меня уйти. Через прозрачные стены оргстекла, я видела, как она подкалывала ему что-то в систему. Дима успокаивался.
Я стала работать в стационаре. Ночами пробиралась к нему в отделение. Смотрела за ним, но больше не подходила открыто. Иногда даже удавалось сделать вид, что убираюсь у него и тем самым побыть рядом, но Дима не реагировал на окружение и с каждым днём замыкался в себе всё больше. Дважды, моё появление вызывало его срыв и истерику, чем закончатся новые попытки поговорить? Надо было дать ему время разобраться в себе, принять ситуацию и физически восстановиться. Медсёстры пытались его о чём-то просить, но он их не слушал. Видела, как приходил врач и что-то ему говорил, но Дима оставался прежним. Краем уха я услышала, что он отказывается есть и они подключили ему парентеральное питание и уже планировали ставить зонд, если он и дальше будет добровольно голодать.
Прошло почти полгода с момента катастрофы. Сегодня я увидела, как его вывозят из операционной уже без аппарата Илизарова, это был хороший знак, кости срослись, можно приступать к реабилитации. Моё сердце радовалось маленькой победе. Впервые, за долгое время, он сможет двигаться чуть больше обычного, ведь теперь ноги свободны. А еще, я недавно стала свидетелем, как Дима оттолкнул руками процедурный столик медсестры, и тот со звенящим металлическим грохотом полетел на пол. Молоденькая медсестра была в слезах, а я радовалась, видя, что сила постепенно возвращается и в его руки. Вечером нужно зайти к нему и попытаться снова поговорить, пришло время.
Поздний вечер, за окнами стационара была тьма, а в коридорах больницы - светло как днём. В некоторых палатах горел свет, но в Диминой, как обычно царил мрак, он запрещал включать вечером свет в своей пещере.
Пока медсестра занималась другим пациентом, я проскользнула в отделение. Дверь в палату Димы всегда была немного приоткрыта, так, чтобы можно было слышать аппаратуру, но при этом свет коридора не мешал бы пациенту. Благодаря этому, оказаться в комнате не составило труда.
В этот раз, было как-то непривычно темно. Я не сразу поняла, что аппараты отключены. За мгновения, глаза привыкли к темноте, и я увидела почему аппаратура перестала работать.
Провод монитора был выдернут из розетки. Основная часть аппаратуры висела между кроватью и стойкой, которая его держала. Под тяжестью груза стойка тоже накренилась, упираясь в стену, и держа на себе всю конструкцию. Под монитором висела на проводах голова Димы, вокруг шеи которого были обёрнуты тонкие провода, с силой впивающиеся в его горло.
Сначала я думала, что мне мерещится, но я стукнула выключатель, и свет в ужасных мерзких деталях дорисовал то, что было скрыто от глаз.
Его лицо синело, вокруг шеи появлялись багровые кровоподтёки. Он был без сознания. Я кинула одеяла и подушки на пол, чтобы приподнять голову и старалась, как можно быстрее разматывать провода и освобождать шею.
Наверное, я что-то кричала, потому что в какой-то момент, в палате оказалась медсестра. Она вызвала дежурного врача стационара и Диму экстренно забрали в операционную.
«Предатель», «убийца», «проклятый слабак» - злилась я на него, при этом мечтая, чтобы врачи успели в очередной раз спасти его.
- Я проиграла, Карл. - Вела я мысленный диалог с тренером. Я опоздала. Все мои попытки подобраться к нему и поговорить - провалились. Я не смогла достучаться до его сердца, видимо любовь слишком слаба, чтобы помешать Диме сделать задуманное, а он всерьёз решил, что больше не хочет бороться. Пора было принять поражение.
«Жить и побеждать» - звучали в ответ слова Карла.
Шок от увиденного прошёл, голова пока ещё сумбурно, но уже контролировала сознание.
Я взяла на посту лист бумаги и написала Диме письмо. Он должен его прочесть, когда выживет. Он должен выжить только хотя бы для того, чтобы его прочитать!
- Карл, я не сдаюсь, я просто пробую по-другому. – Извинялась я за написанное в письме.
Начало книги: