НАЧАЛО. Бег. Притом с рюкзачком за плечами, а в рюкзачке песок. А когда будет учиться в старших классах, при беге ещё будет нацеплять на лодыжки полотняные, наполненные тем же песком, «колбаски». Девчонки-старшеклассницы говорят, что когда их после бега снимаешь, есть ощущение лёгкости и полёта. Ну надо думать!
Тот же год, сентябрь
Зимой ещё будут и лыжи. Но это здорово – лыжи она в самом деле любила. Как сразу полюбила и старенькую мелкашку БИ-7, начала 60-х годов ещё выпуска.
И новую пневматику БИ-7-5. Это были не те ТОЗовские пукалки, которыми она начала свою стрелковую «карьеру» в тире Луна-парка. Это было ОРУЖИЕ! А к распорядку в ДЮСШ она привыкла быстро. Сказалась хорошая «школа» бабушки Нюры. У которой не забалуешь.
Теперь только стараться, выдавать результаты, пусть даже не чемпионские, но разряды здесь дают, как взрослым. Из них же будут готовить спортсменов-профи!
А к бабушке под крыло возвращаться нельзя. Старенькая она уже. Ей, Валентине, самой впору потом думать, как бабу Нюру обиходить. Долг отдавать, так сказать.
Евгений Петрович, тренер, только хмыкнул, когда она ему о бабушке рассказала. «Правильно, - сказал, - решила. Молодчина у тебя бабка. А… про мать ничего узнать не хочешь?» - и замолчал тогда, наткнулся на её сразу заледеневший взгляд.
Господи, как же она, неразумная четырёхлетка, ревела тогда, восемь лет назад! Всё звала мамку. Всё уворачивалась от рук сначала бабки, а потом, когда только стала к ней привыкать, каких-то тёток, которые так и норовили оторвать её от бабы Нюры, увезти куда-то в какой-то страшный «детдом».
Тогда она да, мечтала, что или вот-вот мама появится на пороге и заберёт её куда-то в светлую сияющую даль, или она сама подрастёт и отправится на её поиски. И обязательно найдёт!
А когда образ матери в памяти тускнел, Валя доставала из ящика её роскошную журнальную цветную фотографию, уже потёртую на сгибах, и вела с матерью долгие диалоги.
Испания, 1993 год
Она даже сквозь опущенные веки почувствовала, что рядом кто-то остановился. Немудрено – этот кто-то загородил солнце, и краснота перед глазами сменилась на коричневые сумерки. Илона лениво приоткрыла глаза. Ну да, Жан-Луи. Сейчас снова вывалит на неё ворох своих галльских комплиментов.
- Сеньора Родригес, не обгорите! Это будет катастрофа – такое тело и с волдырями.
- Фууу, месье Кротон! Ну что за натурализм? И потом эта «сеньора»… Вы меня ещё «доньей» назовите…
- Почему нет? Вы же почтенная замужняя дама. А насчёт натурализма… ну я же солдафон! Мне можно – он показал безупречную металлокерамику зубов.- И кстати – как всё же насчёт моего предложения?
С Мигелем у Илоны не заладилось. Нет, сначала, первые пять лет, всё было хорошо. И собственный лом оказался собственным домом – загородным, в тенистой апельсиновой роще.
И авто представительского класса, с новыми знакомыми жена преуспевающего бизнесмена обросла быстро, благо испанский, с его лёгкостью произношения, не требовал вывиха челюсти, как в английском.
Тем более, русская жена испанского мачо стала членом загородного стрелкового клуба, что резко подняло градус уважения к ней. Не биатлон, конечно.
Даже не стендовая стрельба олимпийского класса, а всего лишь спортинг, любительские соревнования. Но после короткой адаптации к особенностям гладкостволов 12 калибра она в умении сшибать парные цели превзошла завсегдатаев. А потом её Мигель стал быстро терять хватку – что в бизнесе, что в постели.
Она долго держалась. Почти четыре года. А потом пустилась во все тяжкие. Как там сказал по этому поводу вот этот очередной её любовник Жан-Луи? «Забросила свой чепец за мельницу» - так у них во Франции зовут жён-потаскушек.
Сюда, в курортную Таррагону, она и приехала вовсе не за купаниями в Средиземном море – этого добра ей хватало и в её Валенсии. А как раз ради вот этого француза из Иностранного легиона.
Он ей пообещал работу – интересную, высокооплачиваемую, с возможностью повидать практически все страны мира.
«И Россию?» - скептически спросила она тогда. «И Россию – совершенно серьёзно ответил Кротон. – у них же там Perestroyka, они стремительно входят в цивилизованный мир. Так что у вас, Илона, есть шанс и свою дочь… как это по-русски?.. ком-со-мол-ка, да? Увидеть…»
Насчёт «комсомолки» это он погорячился. Вот что значит незнание реалий. И по возрасту её Валюшка не подходит, и по произошедшим в стране изменениям.
93 год. Нет там уже никакого комсомола. Только вот сценария встречи с дочерью Илона выдумать так и не смогла. Не хватало фантазии. И жёг стыд за совершённое, не спасал даже выработанный за эти годы панцирь цинизма.
Ну а раз так, то и предложение француза можно принять, пусть даже на первых порах оно не сулило ничего, кроме сплошного дискомфорта и тягот военно-полевой жизни.
Снайпер. Притом в «горячих точках». В штате Легиона. Но на особом положении – как и все представители этой армейской профессии. И совсем новыми красками заиграли посулы увидеть весь мир. Как там дальше было в том старом рекламном плакате? «…познакомиться со многими интересными людьми. И убить их» Так, кажется?
Плевать. Деньги не пахнут. Она почувствовала горячую, подрагивающую руку француза на своём подтянутом животе, лениво повернула к нему лицо и почти прошептала:
- Идём в номер. Не дразни…
Где-то в Африке, военно-тренировочная база Иностранного легиона
Косметику от «Шанель» ей теперь заменила косметика другого рода – коричневые и зелёные диагональные разводы на лице, которые даже обильно выступающий пот во время марш-броска смыть был не в силах.
В ранце защитного цвета – снайперская накидка «Снайпер Аирсофт», казённое имущество, но она давно присмотрела себе и теперь откладывает деньги, чтобы купить собственный «Леший» российского производства – он ей нравился больше всех.
Так, навигатор подсказывает, что нужная точка для засады близка… да вот она, у небольшого бугорка у разлапистого дерева местной породы, похожего на акацию, чёрт тут, в Африке, разберёт что именно вокруг произрастает.
Теперь упасть. Распаковать ранец, набросить на плечи эту лохматую тряпку. А главное, выровнять дыхание.
Важность этого умения, а также выбор момента нажатия спуска между ударами сердца ей была известна ещё с биатлонных времён. Но в снайперском деле это умение по своей важности возрастало в разы. Здесь ведь стрелку зачастую давалась только одна попытка.
В прицельной сетке визора что-то шевельнулось. Доля секунды – но ей её хватило на распознание цели. А следующее шевеление для мишени стало уже последним, после сухо щёлкнувшего выстрела в наушнике раздалось инструкторское «ОК. На базу, Мадлен». «Мадлен» - это был теперь её позывной.
Боевое крещение она получила через два года в Боснии. Потом были Мали, Сальвадор, специальные разовые акции – и везде ей действительно щедро платили, тут Жан-Луи не обманул.
С Мигелем к тому времени она благополучно развелась, но, несмотря на прекрасную спортивную форму, подтянутость тела, ухоженную внешность с мужчинами ей как-то не везло.
Никто не решался проживать с ней долго под одной крышей, чувствовали исходящую от этой женщины опасность – как бы она не старалась казаться милой, обычной. Уже не получалось.
И Илона в конце концов плюнула и полностью стала менять свою жизнь.