На 4-м курсе наша группа проходила практику по хирургии в больнице ЛОМО, построенной по шведскому проекту и штат ее был, в отличие от советских стандартов, соответствовал проекту. Врачи занимались только своей работой, начитывая на диктофон дневники и назначения больному, машинистки все это печатали и в конце рабочего дня давали на подпись врачам. Никакой писанины. Позже эта клиника стала именоваться «им. Святителя Луки».
Мы к тому времени многие простые операции делали самостоятельно, много ассистировали, были введены в график дежурств в т.ч. ночных, все это под контролем ответственного врача смены.
В одно из этих дежурств, после нескольких операций по неотложке, доктор мне предложил подработку - ночные дежурства в медвытрезвителе для иностранцев на ул. Моховой 10. Сам он только устроился на подработку и набирал себе команду.
Деньги, конечно, были очень нужны, маленький ребенок, жена еще год будет учиться в фармацевтическом училище, теща бросила работу и приехала помогать, всех надо кормить и одевать.
Через несколько дней мне пришлось встретиться с начальником управления медвытрезвителями г. Ленинграда.
Мой благодетель напутствовал меня: - Докладывай, как тебя в армии учили, шеф-старый солдафон-полковник, хоть и медик, так что - «строевой с песней!».
Встреча прошла удачно, я получил направление и в тот же день явился на инструктаж.
Вытрезвитель размещался в подвале с высокими сводчатыми потолками и был рассчитан на 50 человек. Три палаты, что-то типа холла с диваном для раздевания, две камеры, большой прилавок типа «рецепшен», за которым оформлялись «пациенты», за ним комната старшего смены и наряда, душ, ванна, сушилка и т.д. Рядом находился студенческий театр, где мы «росли над собой».
Местом для дежурного фельдшера служила отгороженная барьером место - стул, стол, кушетка, шкаф с медикаментами, расположенная так, что позволяло обозревать и выход из палаты и холл.
Кстати, о медикаментах. В шкафу я обнаружил несколько флаконов для инъекций под номерами. Мне пояснили, что это быстродействующие смеси для выведения на короткий срок из состояния алкогольного опьянения, чаще всего для допроса или, при сомнении, для сбора жалоб и анамнеза. На некоторых из них были описание действия и дозировки, но без состава ингредиентов, на других только номера (эти препараты фельдшер не имеет права применять самостоятельно, только по назначению следователя или врача).
При Управлении медвытрезвителями Ленинграда существовало некое НИИ, которое занималось разработкой фармацевтических препаратов для спецконтингента. Естественно, его деятельность была засекречена. Любопытство не поощрялось, о чем меня предупредили…
В мои обязанности входило: осмотр доставленного нарядом, чтобы исключить травмы и заболевания, препятствующие нахождению в вытрезвителе. При сомнении в алкогольном опьянении провести пробу Раппопорта. В некоторых случаях фельдшер имеет право приостановить оформление задержанного на 1 час, при условии его вытрезвления при помощи медикаментов и последующего прохождения пробы Ромберга, приседания, разборчивости речи (скороговорки).
Результаты осмотра оформлялись актом, который сбрасывался в специальный ящик. При выписке снова составлялся акт осмотра и при сравнении этих двух актов делался вывод, что во время нахождения в вытрезвителе пациент не получил каких-либо травм или заболеваний. Каждое рассогласование актов тщательно расследовалось.
Конечно, вытрезвляемые часто вели себя агрессивно и к ним применялись спецмеры, вплоть до фиксации в кресле, но это всегда дополнялось приложением к акту рапорта старшего смены. За беспредел в применении силы в течение года были уволены 8 сотрудников вытрезвителя с выселением из Ленинграда в течение 48 часов. Считаю, что легко отделались, могли бы и срок получить.
Ну, а далее контроль за вытрезвляемыми в палатах, затем выписка с проведением проб.
Старшие смен были, как правило, с высшим образованием, владели не менее 4 иностранными языками, а один полиглот даже 8 языками. В трудных случаях, обращались в гостиницу «Астория», где постоянно дежурили переводчики.
Именно в эти годы получили распространение так называемые «алко-туры» из Финляндии.
В 1970-80-х это была целая индустрия отдыха, приносившая в худеющих бюджет СССР твердую валюту в весьма неплохих количествах. Но для тех, кто не имел возможностей непосредственно контактировать с участниками "водка-туров", главным впечатлением от соседей были их пьяные загулы. Неоднократно использованное в фильме словосочетание "финны - наши четвероногие друзья" было в ходу довольно широко, а миф о том, что в Финляндии царил "сухой закон", носил почти повсеместный характер (на самом деле, "сухой закон" был отменен еще в 1930-е годы - правда, по субботам спиртное в магазинах госмонополии «Alko» тогда не продавали, а по воскресеньям не продают и по сей день). Но цены в Финляндии кусались, и бутлегерство было на высоте.
Многие финны были постоянными посетителями нашего вытрезвителя, нередко привозили мелкие подарки полюбившимся сотрудникам. Узнав, что я курю трубку, мне однажды финн придарил шведский табак Кинг. КГБ и Управление собственной безопасности периодически шмонало сотрудников, что-то находили, якобы конфисковывали, но без последствий. В те времена активизировались фарцовщики от мала до велика. Мелкие выпрашивали у финнов жвачку, постарше толпами встречали финские автобусы и торчали у гостиницы «Выборг», меняли джинсы, куртки, косметику, медикаменты.
Обычно алко-туры приходились на выходные и праздники, ну а в будние дни вытрезвитель принимал в свои объятья советских алкоголиков, многие из которых уже примелькались.
Запомнился один из них – Николай Орлов тем, что на все вопросы протокола он отвечал веселыми стихами. На этот концерт собиралась вся смена. Он бомжевал на улице Некрасова с толпой собутыльников, но периодически посещал наше заведение, как он говорил: -Постираться и помыться. Баба Фрося всегда ему в этом помогала. Никаких штрафов ему, конечно, не выписывали, а наоборот давали копейки на опохмел (благо рядом была пив точка).
Был еще один завсегдатай, сексуально озабоченный дед, которого привозили в невменяемом состоянии, но, когда он приходил в себя, настойчиво приставал к бабе Фросе, правда, без агрессии, а любя… Визг бабы Фроси служил сигналом к его выписке, чему он активно сопротивлялся.
Финны вели себя спокойно в отличие от негров, усмирять которых приходилось иногда всем нарядом. Чаще всего их пеленали или фиксировали в кресло, а если их было слишком много, заталкивали в камеру и бросали в нее кусок ваты, смоченной нашатырным спиртом. Через несколько минут буйство прекращалось, и негров «тепленьких» разводили по палатам.
Однажды в щитке перегорел предохранитель, свет погас, негры возбудились и набросились на персонал. Наряд включил фонарики и с криком: - Бей негативов!, стал восстанавливать порядок. Советские алкоголики охотно подключились к этому действу, но больше мешались. Я прорвался через толпу и поднялся из подвала, открыл щиток и поразился - огромный предохранитель был ярко красного цвета. В щитке лежала какая-то хрень, для снятия и замены предохранителя, я ей воспользовался, благо там были запасные.
Свет загорелся под восторженные крики дерущихся, и они резво бросились по своим койкам, чтобы чего не вышло. Началась моя работа, обработка ссадин и ушибов, проверка на отсутствие вывихов и переломов, общее умиротворение.
Все-таки белый халат практически на все национальности действует одинаково, даже на очень агрессивных особей. В этом я убеждался постоянно и там, и в последующей работе на «скорой». Но, все равно кое-какие меры предосторожности надо соблюдать: никогда не поворачиваться к пьяному спиной, и не становиться перед ним во фронт, лучше где-то сбоку, не подставляться под возможный удар ногами или руками, если даже руки заняты, ставить блоки локтями или вовремя отскакивать, сохраняя дистанцию. Так-что на белый халат надейся, а сам не плошай.
Первый, но далеко не последний, случай применения нумерованных препаратов произошел на втором моем дежурстве. Наряд привез молодого человека в невменяемом состоянии. При обыске в его кармане обнаружили пачку фотографий с голыми бабами.
-Это явная порнуха, и не иностранная! Сделаны эти фото любительским способом, скорее всего в городе. Надо вызывать оперативника-сексолога.
Оперативник прибыл. Был он под два метра ростом, лет тридцати, атлетически сложен. Просмотрел фото:- Да, это где-то здесь. Давайте его в кресло, фельдшер приготовь шприц с препаратом №5-два куба и ко мне.
Пациента зафиксировали в кресле, я вошел в вену, капельно стал вводить препарат. Через некоторое время пациент пришел в себя и стал возмущаться. Оперативник предложил мне выйти.
Через несколько минут опер позвонил и вызвал наряд по адресу. Старшего смены предупредил, чтобы за нашим пациентом присмотрели т.к. за ним приедут позже.
Я зашел в камеру, где сидел зафиксированный юноша. Он горько плакал. Я слышал только обрывки его слов:- Меня убьют… Дядя меня не простит…Дурак, нахуя я взял с собой эти фотки…Всё… бордель спалил…Теперь только вешаться…
Через час его увели. Опер что-то ему говорил, типа успокойся, твой дядя ничего про тебя не узнает, и про фотки тоже…мы его по другим параметрам вычислили.
Другой случай произошел позднее. Привели 40-летнего мужика, на руке которого были часы с женским лицом на циферблате. Старший смены посмотрел под прилавок, где были наклеены сведения о находящихся в розыске предметов, а там была фотография этих часов.
Мужика в камеру, вызвали опера, далее все повторилось как прежде. Позже опер сказал, что этот человек подозревается в убийстве.
Был август, время окончания вступительных экзаменов в ВУЗы и зачисления абитуриентов в студенты. Молодые люди на радостях отмечали это событие, но не адаптированные к приему большого количества алкоголя, быстро отключались или безобразничали. Они не были закоренелыми алкоголиками, просто переоценили свои силы, однако попали в вытрезвитель.
Один из старших смены достал у юноши ведомость сдачи экзаменов в университет. Там были одни пятерки, заверенные печатью. Старший вдруг разгневался, стал читать морали юноше: -Не нужны нам такие специалисты-алкоголики! И пятерки тебе не помогут! Я в твой университет направлю сообщение о приводе тебя в вытрезвитель и…сам знаешь, что будет!
Он в порыве справедливого негодования вдруг на глазах у всех порвал ведомость и кинул обрывки в лицо юноше. Тот зарыдал. Все опешили. Менты из наряда сжали кулаки.
Рыдающего парня закрыли в камере. Менты окружили старшего смены и стали его вопрошать:
-Капитан, ты что с катушек съехал? Ты человеку решил всю жизнь испортить? Вопрос-за что, что он интеллигентный парень впервые выпил, за то, что он отличник?
Капитан, припертый к стойке, начал оправдываться:
-Мой племянник пытался поступить в университет в этом году, срезали его на первом же экзамене. А тут вот, извините, хлопцы, в жопе говно заиграло, обидно…
-А ты в документы его посмотрел, он же из деревни приехал и все экзамены сдал, а твой племянник, хоть и живет в Ленинграде, ума не нажил.
Пару «дружеских» пиздюлин капитан все же отхватил, менты народ суровый, сначала делают потом думают. Но обошлось все без разборок.
Я, пользуясь своим правом на час отложить оформление, занялся выведением парня в достойный вид. Бемегрид, витамины очень быстро восстановили статус.
После этого капитан извинился, посоветовал юноше обратиться в приемную комиссию, якобы он потерял ведомость, это легко восстанавливается, о вытрезвители никому не говори. Вперед…
Через несколько дней парень пришёл к нам, уже зачислен, признался, что для него это урок на будущее, поблагодарил за сочувствие и поддержку. Ему весело посоветовали не попадаться больше, но было приятно.
Нередко «луноход» привозил женщин для первичного осмотра на предмет вытрезвления. В Ленинграде имелся на этот случай женский медвытрезвитель (ул. Дровяная 7б).
Вспоминается один случай. Вызывают меня в «луноход». Там сидит молодая женщина, вся мокрая (дождь со снегом).
При ментах отказывается говорить, пришлось их выгнать. Она молча открывает хозяйственную сумку, в которой я увидел замотанный в тряпку труп младенца.
Я спросил: -Выкидыш?
Ответ: -Да.
-А почему ментам не сказала, они бы тебе скорую вызвали, или сами бы отвезли.
-Мне было стыдно…я была в полуобморочном состоянии, они вообще нашли меня под мостом, я же не могла на улице рожать под дождем, посчитали за бомжиху и вели себя соответственно…
Вызвал скорую, отправил в роддом. Ментам рассказал о таинственной женской душе. Они сделали вид, что все поняли.
Были и у меня косяки, кто из медиков смог их избежать? Приводят пожилого мужика, ставят его к барьеру, начинают шмонать. Я его осматриваю, вроде все в порядке, травм нет, изо рта явный запах алкоголя. Спрашиваю: -Жалобы есть? Он молча помотал головой. Я отправил его на раздевание.
Смотрю он в сопровождении мента идет в палату, и прихрамывает на правую ногу. Я пока осматривал остальных, у меня из головы не выходил тот мужик.
Окончив осмотр, я бегом пустился в палату, нашел этого мужчину. Он лежал на спине и спал. Я пригляделся -правая щека «парусит». И тут для меня все срослось – у пациента левосторонний инсульт с поражением речевого центра и парез правой половины тела, поэтому он молчал, хотя понимал обращенную к нему речь. Все это маскировалось алкогольным опьянением.
Вызвал неврологическую скорую, отправил в больницу. Через несколько дней позвонил в больницу. Сказали: -Жив. Немного отлегло на сердце.
Второй случай был хуже. Алкоголик со стажем, с лобным юмором, с самого начала стал в шутливой форме требовать грамм 50 спирта или выпустить. Я ему сказал, если все будет в порядке через 4 часа выпущу, и отправил в палату.
Через 2 часа он опять пришел с теми же требованиями. Отправил спать.
Наконец прошли обещанные 4 часа. Пациент выполнил все пробы и пошел одеваться и получать документы.
Я услышал стук падающего тела. Выглянул из-за своей загородки, лежит мой пациент на полу, старший смены за загородкой.
Бегом к нему, массаж сердца, искусственное дыхание аппаратом, старший вызвал скорую. Ввел в вену препарат №3 (при сердечно-сосудистой недостаточности), безрезультатно.
Скорая приехала быстро, констатировали смерть, забрали.
Приехал следователь, я написал объяснительную, изъяли оба акта (по прибытию и по выписке), отстранили от работы до окончания расследования. Еще несколько раз вызывали к следователю, каждый раз ничего не спрашивали, давали листок бумаги и ручку-опиши как все было, и отпускали. Я был в депрессии-кончилась моя учеба, как бы не сесть…
Все это длилось неделю. Меня вызывают на коллегию управления медвытрезвителями. Зачитывают заключение судмедэксперта.
Действия фельдшера были своевременные и правильные. Затем зачитали приказ по управлению, в котором был такой пункт:
«В случае явно выраженной абстиненции у пациента, дежурный медик должен выдать ему 50 грамм спирта с записью обоснования в акте при выписке.»
Был и каверзный случай. Меня направили для повышения квалификации в токсикологический центр г.Ленинграда. Я успешно прошел этот курс. Многое меня удивляло. Основной контингент состоял из наркоманов, алкоголиков после приема морилки (синих людей) и других дериватов алкоголя, барышень с попытками суицида и людей с бытовыми отравлениями.
Приемный покой находился в подвале. Скорая подъезжала задом к окну подвала, пациента сбрасывали с носилок вниз на желоб, по которому он скатывался на кушетку. Вслед ему сбрасывалось направление. Никакого личного контакта между врачами скорой и центра не было, никто в нем не нуждался. Напоминало фашистский концлагерь…
В настоящее время старое здание снесено, на его месте построен новый центр токсикологии.
Через некоторое время уже с ВУЗа нашу группу направили на практику в том же центре. Мои однокашники удивлялись, когда со мной здоровались сотрудники центра. Вначале я им объяснял, что меня с кем-то похожим путают. Спалился я, когда меня один из докторов назвал по имени и попросил помочь подготовить искусственную почку. Этого в нашей программе не было. Пришлось создать легенду, как я помогал выхаживать родственницу после отравления в этой больнице.
Через год Управлением медвытрезвителями был издан приказ о запрещении совместительства студентами медвузов вакантных должностей медиков. И на этом моя практика кончилась. Материально было, конечно, неплохо т.к. мы получали надбавку за вредность (в хорошем смысле слова) 25% к окладу, и 7 ночных дежурств в месяц не были обременительны для молодого человека.
Прошу, не придираться к мелочам, т.к. прошло полвека от тех событий, поэтому фамилий не называю, лица помню, а другое в памяти не застряло, так как дневники не вел, о чем иногда сожалею.
Можете ломать!