Начало декабря в отечественной военной истории у автора этих строк ещё со школы ассоциируется с татаро-монгольским нашествием на Русь. 800-летие которого грядет всего через 16 лет.
Работая над биографией князя Юрия Всеволодовича довелось столкнуться с тем, что до сих пор в сознании населения двух соседних областей представления о месте Сицкой катастрофы по сути «двоятся». Остальной народ со школы знает о «битве на Сити», которой, как выясняется, «в чистом виде» и не было, стоит же капнуть интернет, и любитель военной истории оказывается дезориентированным спорами тверских и ярославских краеведов, на которые продолжают накручиваться множащиеся измышления современных мифотворцев-реконструкторов. Происходит это при полном равнодушии госструктур, ответственных за военно-патриотическое воспитание (и просвещение), болезненно сосредоточенных на проблематике Великой Отечественной войны, на злобу дня ищущих аргументы, как боеприпасы для информационной войны с «партнёрами», всё пытающимися их в чём-то убедить…, и только-что позорно пропустивших трёхсотлетний юбилей Российской империи.
В результате, ещё с советских времён существуют два памятника Сицкой трагедии, разделённые расстоянием в несколько десятков километров. Экономически состоятельная Ярославская область ещё в советское время воздвигла достойный монумент, но, к сожалению, слишком произвольно выбрав место, даже относительно «своего» варианта истории. Представляется, что обелиск у с. Лопатино следует считать памятником былому Сицкому княжеству и его князьям-воеводам, что со времён Куликовской битвы и до Смутного времени с оружием в руках достойно служили своим государям (и их народу). Что же касается «Калининского памятника», то лучше бы его и не видеть (чтобы не провалиться от стыда в сицкие болота). Уж лучше холодное равнодушие современных тверских губернаторов, чем столь откровенная халтура второго секретаря Калининского обкома КПСС, товарища Х.
Невольно вспоминается Косово поле. Место где погибла сербская свобода отмечено огромным величественным памятником. Свое поражение маленький, но гордый (по-хорошему), бодрый духом народ, сумел превратить в нравственную и духовную победу над завоевателями. У нас нет такой красивой легенды, есть лишь разной степени достоверности летописные варианты описания произошедшей катастрофы, да «компресс», наложенный хитроумным «последним летописцем» на болезненный ушиб национального самосознания, множимый до сих пор школьными учебниками и атласами.
Зато ещё относительно недавно у нашего народа была память о тысячах патриотов, что собрались с оружием в руках чтобы повернуть колесо истории в обратную сторону и разгромить варварскую орду, но пали жертвой чужой некомпетентности. Прежние церковные власти поддерживали в народе благочестивую память о национальной трагедии в храме, построенном на месте её. Он и являлся главным памятником мемориального комплекса, включавшего соседний монастырь, несколько часовен и крестов над курганами и другими памятными местами в ближней округе.
Ныне на огромном кургане, рядом с руинами церкви поставлен новый крест. Ожидать большего от Сонковского благочиния, по-видимому, не приходится. Более на просторах погружённого в летаргический сон Сонковского района (выражение местного краеведа) о минувшей трагедии не напоминает уже ничего, так что место гибели нашей свободы (в его тверском варианте) является ещё и местом нашего позора.
Воздавая память прошлым победам на мемориальных полях, вспомнив о Молодях и Судьбищах, не пора ли, наконец, на государственном уровне покончить с затянувшимся спором о месте побоища на Сити, раз и навсегда определив его местоположение. Для этого лучше всего собрать конференцию на базе правления РВИО или в ИРИ РАН. Возможно, это повлечёт споры, вызовет дискуссию. В качестве начала таковой хотелось бы предложить отрывок из переработанной и ещё не публиковавшейся биографии Юрия Всеволодовича Владимиро-Суздальского.
Если создание достойного памятника погибшим, как и прокладка асфальтированной дороги к нему – дело рук администрации Тверской области, то восстановление мемориального Покровского храма с приделом Святого Георгия (Юрия Всеволодовича), не должно лечь тяжким грузом на одну только Тверскую епархию. Есть недавний пример, когда в селе Кистыш под Суздалем был найден в аварийном состоянии заброшенный храм, построенный самим А.В. Суворовым в память об отце, и благополучно отреставрирован трудами благотворительного фонда «Омофор»-Суворовский призыв» (в настоящее время – Региональная ООР ветеранов и инвалидов силовых структур «Омофор»), по инициативе генерал-майора в отставке А.В. Черкасова и его товарищей. На сегодняшний день вокруг суворовского храма, при поддержке областной администрации и Владимирской епархии, уже сложилась целая инфраструктура, и Кистыш используется в военно-патриотической работе, становится туристическим объектом. Силами той же организации в село проведены газ и асфальт, начало расти число жителей.
История воссоздания Кистышского храма Василия Великого, с памятником, культурным центром и т.п. должна служить в данном и подобных случаях образцом. Времени для восстановления храма и установки достойного памятника вполне достаточно, до «юбилея» одной из главных военных катастроф в нашей истории остаётся шестнадцать (16) лет. Пусть у военно-патриотической общественности г. Твери нет московских возможностей, но есть Тверское землячество в Москве. Объединяйтесь и идите путём «Омофора», учитесь взаимодействовать с властями духовными и светскими, ищите соратников и молодых помощников в военно-патриотических клубах. Нужно лишь бросить клич, открыть счёт, создать сайт. Кому не «слабо?»
Ю. В. Сухарев, член Союза писателей России, п/п-к в отставке,
б. преподаватель кафедры Истории войн и военного искусства ВУ МО,
б. научный сотрудник Центра военной истории России ИРИ РАН,
б. главный специалист-эксперт Миннаца – Минфедерации и Минрегиона России, советник госслужбы 2 кл.
8-963-770-84-76.
В качестве обоснования «тверской версии» места Сицкого побоища прилагаю фрагмент своего, ещё не публиковавшегося исследования.
«Нашествие распространялось стремительно, и уже 22 февраля один из монгольских отрядов оказался под стенами Торжка, проделав от Владимира путь длиной не менее 350 км за две недели (за вычетом осады Переяславля), с переходами по 40 км. Занять пограничный Торжок было очень важно. Именно в этот пункт должно было подойти войско Новгорода, если бы его правители отважились на наступательные действия. К тому же монгольские полководцы могли предполагать, что в этих местах мог скрываться владимирский князь, рассчитывавший на новгородскую подмогу. Однако убежище Юрия Всеволодовича нашёл другой монгольский отряд, а именно тумен Бурундая, что перед тем пленил Ростов и Углич. Вполне возможно, что ещё тогда, приблизительно в середине февраля, среди населения последнего энергичный темник и добыл информацию о примерном или точном местонахождении лагеря великого князя. Однако сразу по его следам, прямыми дорогами на Сить через села Кой или Некоуз Бурундай не пошёл, понимая, что с этого направления его будут ждать. Ещё Н.С. Голицын, один из первых отечественных военных историков, кто не просто осмысливал тексты Карамзина и Соловьёва, а читал источники (Голицын Н.С. Русская военная история. Ч.I. До Иоанна III. М. «Книга по требованию», 2014. С.115.), предположил, что на Сити стан великого князя должен был представлять из себя боевой порядок, развёрнутый фронтом в направлении дороги из Углича. Это было чисто кабинетное предположение, но в целом взгляд генерала, основанный на практическом боевом опыте, верен.
Место, выбранное великим князем для стана и ставшее последней точкой организованного сопротивления сил Владимиро-Суздальской Руси в настоящее время все еще окончательно, на государственном уровне, не определено из-за борьбы двух основных версий, привязанных, каждая, к конкретным участкам местности (разделенным между собой огромными болотами), осложненной давним соперничеством двух соседних губерний, на границах коих и разыгралась Сицкая трагедия. Это привело к появлению двух памятников Сицкой битве: в верховьях реки, у с. Божонка Сонковского района Тверской обл., «изваянного» на скорую руку в виде фрагмента кремлевской стены(?!), размером и толщиной с секцию железобетонного забора, ныне заброшенного в бурьяне; и в низовьях ее, у с. Лопатино Брейтовского района Ярославской – весьма представительного, достойного события, которому посвящен, но расположенного явно не на месте. Под обеими версиями, изначально выдвинутыми М.П. Погодиным и Л.Н. Сабанеевым лежит пласт местных преданий и соответствующая топонимика. Обе повлекли шлейф достаточно убедительных доказательств.
Ярославская версия исходит из того, что Юрий Всеволодович прибыл на Сить через Мышкин и Некоуз, а стан его, точнее - район расположения прибывавших войск, располагался от с. Станилово (от «стан») вниз по Сити, до с. Сторожевое, в относительно многолюдном т.н. Сицком ополье с центром в с. Покровское, где в то время существовал укрепленный городок – вероятно центр волости. Современные варианты этой версии предполагают нападения «татар» как через верховья Сити, так и непосредственно с угличского направления и даже с низовий Сити, с Мологи - Волги (после взятия Ярославля). Находки оружия, как и захоронения погибших в бою, отмечены пока только у с. Покровского, почти все курганы оказались финского происхождения. Местные предания носят противоречивый характер, культ князя Юрия знает его с другим отчеством и указывает место его захоронения (?!). В пользу какого-то боя говорит название деревни по соседству со Станиловом – Судбища – очевидное указание на одновременную гибель множества людей. Остается предположить (выбирая, все же, Тверскую версию), что и здесь также разыгрались события, возможно связанные с нашествием, поисками стана великого князя и даже Сицкой битвой, либо на память о ней наложились предания о существовании здесь удела князей Сицких, среди которых встречались тезки Юрия Всеволодовича, а также иных татарских нападений, династической войны XVв., интервенции и т.п. Можно предположить, что в районе Станилово – Судбища останавливался проезжавший с Волги великий князь, а затем располагалась застава, а то и заслон, оставленный контролировать подход к Сити через Некоуз, если допустить, что таковая уже существовала в то время. Однако, и при наличии ее, все же кажется маловероятным, что Юрий Всеволодович из Углича ездил в Ярославль, для вызова войск оттуда достаточно было и гонца. На верховья Сити проще ехать не через Мышкин - Некоуз, а через с. Кой, по угличскому ответвлению белозерского тракта.
В пользу погодинского (тверского) варианта в первую очередь говорит наличие в окрестностях с. Божонка как древнего административного центра густонаселенной округи, так и ясно выраженной, древней церковной традиции почитания здесь князя Юрия Всеволодовича в качестве местночтимого святого, наличие в Покровском храме придела в его честь, на месте ранее существовавших аналогичных деревянных храма и придела. Возникновение культа связано с находкой останков князя, возвращавшимся из Белоозера ростовским епископом Кириллом. Комплекс местных преданий подкреплён находками предметов вооружения, двумя очень крупными чтимыми курганами (рядом с церковью в Божонке и на месте с. Могильцы) и огромным количеством незахороненных костных останков на берегах Сити.
К вышеизложенному добавим, что ранее в пользу «тверской версии» высказывались оба военных историка, занимавшихся данной проблемой. Помимо князя Н.С. Голицына, это генерал-лейтенант Генерального штаба М.И. Иванин. Похоже, что археологические выводы зоолога Сабанеева и его не убедили. (Иванин М.И. О военном искусстве и завоеваниях монголов и среднеазиатских народов при Чингиз-хане и Тамерлане. СПб., 1875. С.112-113.). Рассуждения генералов Генерального штаба заключаются в подсчетах суточных переходов, в оценке состояния торговых путей, по которым только и могли совершаться движения войск в средние века, да и в Новое время, тем более в зимних условиях. Не допускали они и мысли, что части войска князя Юрия могли дробиться мелкими отрядами в десятках километров к востоку от дороги на Новгород.
Соображения стратегического характера, заставляющие выбрать в качестве места стана именно с. Божонки заключаются в удобстве сообщения с новгородскими землями, расположения на пересечении торных дорог, с возможностью свободного отхода как на запад, так и на север. Весь смысл выбора места великокняжеского стана, сдвинутого к самой границе земель Великого Новгорода (в полутора переходах от Бежецка) заключался в ожидании скорейшего подхода новгородского войска. Возможно, памятью об этом стратегическом выборе Юрия Всеволодовича, поразившим воображение местных жителей, стало название села рядом с Божонкой – Шелдомеж, т.е. великий князь действительно дошел до меж (границ с Новгородом Ю.С.)».