С рассветом 11 января 1923 года пять французских дивизий и несколько бельгийских частей под командованием французского генерала Дегутта вошли в Рурскую область, которая до сих пор не была оккупирована. Вечером 6 000 французских солдат всех родов войск, вооружённых до зубов пушками и танками, заняли Эссен. 12 января оккупационная зона расширилась до Гладбека, Бюра, Гельзенкирхена, Ваттеншайда, Штила и Вердена. 14 января войска достигли Фельберта и Лангенберга, а 15-го они уже продвигались через Бохум до Форхалле, Веттер, Виттен, Кастроп, Хертен, Сандервич и Даттельн, чтобы 16 января добраться до Дортмунда и Люнена. Общая численность бельгийско-французских войск составляла около 60 000 человек. Премьер-министр Франции Раймон Пуанкаре объяснил свои действия желанием обеспечить выплату репараций, ведь Германская империя не выполнила обязательства по поставкам по мирному договору.
Из заказанных Францией 55 000 м3 древесины к 30 сентября 1922 года было доставлено только 35 000 м3, кроме того, вместо 200 000 телеграфных столбов было доставлено только 65 000 и, наконец, только 84,4% от количества угля, установленного Репарационной комиссией.
Однако реальной целью было пересмотреть Версальский договор в пользу Франции и переместить западную границу Германии на восток.
В Германии вторжение вызвало бурю негодования между партиями. Население Рурской области оказало впечатляющее пассивное сопротивление при поддержке и финансовой поддержке имперского правительства под руководством Вильгельма Куно, так что оккупационные власти могли вывозить уголь и кокс из Рура только с большими трудностями, поскольку и шахтёры, и железнодорожники не были готовы работать на оккупантов, тем более что немецкое правительство не хотело этого делать, запретив чиновникам выполнять их приказы. Теперь им грозила не только высылка на "незанятую" территорию Рейха, но и аресты и судебные процессы с суровыми приговорами, такими как тюремное заключение и крупные штрафы. Приведенный ниже небольшой отчет является симптомом действий французских военных:
Вчера днём французский полк вошёл в Гельзенкирхен, чтобы выполнить приказ генерала Дегутта: взыскать штраф в сто миллионов марок и продемонстрировать силу перед полицией и населением. Мэр был арестован. Начальник полиции был арестован. Двадцать четыре офицера полиции и рядовые полицейские были арестованы и прошли по улицам города с поднятыми руками. Французские солдаты ворвались в различные полицейские участки города, громя всё подряд: столы, стулья, кровати, телефоны, велосипеды, шкафы, двери и окна. В архивах социального страхования, которые находятся на первом этаже полицейского участка, не сохранилось ни одной бумаги, и пройдет несколько месяцев, прежде чем старики и больные Гельзенкирхена увидят хоть один пфенниг.
Такие действия вскоре привели к тому, что националисты и коммунисты также оказали активное сопротивление путем диверсий и взрывных работ на мостах, железнодорожных путях и судоходных каналах. На это французские и бельгийские солдаты ответили безжалостной контратакой. В Эссене 31 марта они расстреляли 13 бастующих рабочих Круппа, а чуть позже в Дортмунде — семерых мужчин, которые нарушили комендантский час, введённый оккупационными властями. Французские и бельгийские военные суды вынесли смертные приговоры. Одним из казненных был Альберт Лео Шлагетер, которого правители Третьего рейха стилизовали под мученика. В прессе также сообщалось о пытках заключённых.
Подобная жестокость ещё больше разжигала немецкое сопротивление, о чём свидетельствует ненавистническая иконография, используемая для мобилизации на немецкой стороне против иностранных оккупантов.
Пропаганда против французов с помощью листовок и плакатов ведется повсеместно. Все стены полны им. Каждое утро патрули французских солдат должны проходить через весь город и штыками срывать новые плакаты, которые были расклеены ночью. Листовки любого типа можно найти повсюду: на прилавках магазинов, на сиденьях такси, в ящиках прикроватных тумбочек гостиничного номера. Ни одна из этих листовок не имеет официальной маркировки, и до сих пор французам не удалось обнаружить ни одного из многочисленных источников этой пропаганды, которая день и ночь изливается на город.
Среди листовок также можно найти пропагандистские оттиски в виде денежных купюр.
Серия из трёх банкнот номиналом 1 000 000, 10 000 000 и 100 000 000 "забавных денег" с вымышленной валютой "рурталер" сатирически описывала реальные повседневные ситуации.
Унифицированный дизайн лицевой стороны изображает стоящую женщину, Марианну, национальную фигуру Французской республики, в левой трети банкнот. В правой руке она держит хлыст, а в левой — несколько купюр.
Правую ногу она поставила на шею лежащего на земле мужчины.
Это представление может быть истолковано прежде всего как свидетельство беззащитности Германского рейха перед произволом франко-бельгийских вооружённых сил.
Это резко контрастирует с насмешкой, стоящей рядом. После большого четырехстрочного значения — например, "Один / миллион / рурталер / 1000000" — следует шестистрочный текст меньшего размера:
французы и бельгийцы охотно платят каждому немцу, который приносит им уголь, чтобы они не опозорили себя / своим подлым вторжением / в Рурскую область перед всем миром
Всё это обрамлено ювелирной рамкой. Тыльные стороны тоже остались лишь насмешкой над оккупантами. Банкнота в 1 000 000 рурталеров под девизом "КАК ВЫ ДУМАЛИ И КАК ВСЁ ПОЛУЧИЛОСЬ" представляет две ситуации: на левом изображении желание оккупантов, французский солдат со штыком заставляет шахтёра толкать лор с углём, в то время как последний на правом изображении, стоит с одной рукой в кармане и презрительно указывая на солдата другой рукой, непринуждённо беседует с другим рабочим.
18 апреля 1923 года утренний выпуск газеты под заголовком "Угольный грабёж на дороге" сообщил о постановлении генерала Дегутта, согласно которому перевозка угля без разрешения запрещена. В газете можно было прочитать следующее:
В течение сегодняшнего дня даже небольшое количество в один центнер, доставленное в дом на четырёхколёсных повозках, было "изъято".
Постановление также прямо предусматривало изъятие транспортного средства.
Если эта мера будет продолжена в том же духе, то уже в ближайшие несколько дней должны произойти бедствия. В первую очередь это коснётся небольших заводов и торговцев, но, во-вторых, домохозяйства, которым в связи со вчерашним изменением погоды снова требуется отопление, также нуждаются в домашнем огне. Однако для выполнения этого приказа французам придётся усилить свои войска. С этим связано покушение на военного министра Франции и министра обороны Бельгии, которые сегодня оба провели в Дюссельдорфе. Французам придётся уяснить, что огромное давление, оказываемое этой новой хитроумной мерой, вызовет значительное противодействие.
Это постановление по-своему комментирует купюра в 10 000 000 рурских талеров.
Французский солдат бежит за маленьким мальчиком, который тащит ручную тележку с углём, в то время как другой солдат держит за воротник маленькую плачущую девочку. На заднем плане жилые дома, конвейерная вышка и промышленный ландшафт. Это изображение перезаписано надписью "ГЕРОИ ВЕЛИКОЙ НАЦИИ" и подписано "КОНФИСКАЦИЯ" РЕПАРАЦИОННОГО УГЛЯ.
Цифра в 100 000 000 рурских талеров, вероятно, также имеет реальную основу. На нём изображена энергично выступающая "уборщица" и большее количество французских солдат в полном вооружении.
Заголовок гласит "ЕСЛИ НЕТ УГЛЕЙ, ТО ЕСТЬ ПОДВИГИ!" и под картинкой пять строк:
Майор, два лейтенанта и девятнадцать человек из славной французской армии арестовывают смотрительницу приюта для нуждающихся на вокзале Эссена за то, что она отказалась предоставить подробную информацию об использовании приюта
Наконец, внизу: "ОФИЦЕРЫ ПРЕДСТАВЛЕНЫ К ОРДЕНУ ПОЧЁТНОГО ЛЕГИОНА".
Все «насмешливые» купюры имеют размеры 123 мм х 88 мм и напечатаны на бумаге без водяных знаков. Их печать однородно коричневого цвета. На купюрах не указаны ни типография, ни художник. Они имеют только подпись "DIOS".
Поскольку даже сегодня эти банкноты всё ещё можно легко приобрести за небольшие деньги, количество выпущенных банкнот должно было быть значительным.