"Белая гвардия" – роман о Рождестве и о рождественском чуде в семье Турбиных. В семье Булгаковым праздновали Рождество. Но позже, когда Булгаков жил уже в Москве, его не могла обойти секуляризация этого праздника
С третьей женой он праздновал Новый год уже по советским традициям. Тем более, что в семье было двое детей Елены Сергеевны.
Свой первый новый год в Москве, 1922, Михаил Булгаков со своей женой Татьяной Лаппа встретил в семье Бориса Земского. Борис был братом Андрея Земского, за которого вышла замуж Надежда Булгакова— сестра писателя.
Их комната в той самой "нехорошей квартире" изначально была частью общежития Высших женских курсов, на которых училась Надежда Афанасьевна, и которую она получила как постоянное жильё. Потом Земские уехали в Киев, а в их комнате остались жить Булгаковы.
Борис Земский помогал Булгаковым в первую самую тяжелую московскую зиму. Жил неподалеку от Большой Садовой – в Воротниковском переулке.
Впрочем, в дальнейшем, до появления собственной отдельной жилплощади (а это трёхкомнатная квартира на Большой Пироговской, где Булгаков жил в 1927-34 годах), Булгаковы Новый год праздновали в гостях. Атмосфера "нехорошей квартиры" никакому празднованию не способствовала.
Вообще, Булгаков предпочитал многолюдные вечеринки – ведь так проходили любые семейные встречи в Киеве. Семья-то большая… С другой стороны, Новый год – праздник семейный, в 30-х со здоровьем у него было уже не очень, потому празднования ужались до четырёх человек.
Что входило в булгаковскую традицию празднования, которую он принёс ещё из Киева?
Прежде всего – ёлка. Она покупалась и ставилась на каждый Новый год обязательно. Насколько можно понять, Булгаковы предпочитали короткохвойные породы, прежде всего – ель или пихту.
Написанные в Москве слова Лариосика явно отражают отношение к этому элементу праздничного убранства самого писателя:
"Ёлка на ять, как говорит Витенька. Хотел бы я видеть человека, который бы сказал, что ёлка некрасива! Ах, Елена Васильевна, если бы вы знали!.. Ёлка напоминает мне невозвратные дни моего детства в Житомире... Огни... Ёлочка зелёная..." (тут ёлка является дополнением к ещё более знаменитым кремовым шторам).
Кстати, в "Днях Турбиных" ёлку наряжают… 18 января! В письме к своему другу Павлу Попову драматург объясняет:
"События последнего действия отношу к празднику крещения. (...) Раздвинул сроки. Важно было использовать ёлку в последнем действии".
Этот фрагмент ещё раз подчёркивает важность ёлки с точки зрения мистического действа смены года.
Подарки раскладывались на пол под ёлкой, на ёлке зажигали свечи (электрические гирлянды в то время были редкостью), а свет выключался. После этого в комнату с ёлкой впускали детей – Серёжу и Женю.
Главным сюрпризом новогоднего праздника был спектакль, написанный Михаилом Афанасьевичем, в котором он и жена исполняли главные роли. Это – безусловно киевская традиция, потому что семья Булгаковых была очень театральная, писал пьесы и ставил спектакли Михаил Афанасьевич уже тогда и не только на Новый год.
В одном из таких спектаклей Булгаков "надел трусы, сверху Сергеево пальто, которое ему едва до пояса доходило, и матроску на голову".
Ещё интересный момент: Булгаков, безусловно, видел старые немецкие рождественские открытки, на которых часто изображали свиней, как символ достатка. Один из вариантов – летящая свинья, на которой пристроилась девушка.
У немцев это было обращение к их мифологии и богине Фрейе, а у Булгакова борова оседлала Наташа, решившая податься в нечистую силу.
Если оставалось время до отбоя, то играли в разные игры, вроде шарад.
Праздничный ужин был довольно обычно скромным. Елена Сергеевна описывала пельмени и сладости, хотя вообще Булгаковы слыли хлебосольными хозяевами и могли накормить прорву народу разными вкусняшками.
Важным элементом прощания со старым годом было битьё посуды. Только не случайное, а продуманное – специально покупались чашки, на них писали события, которые хотелось бы забыть. А в новогоднюю ночь их торжественно разбивали.
Из дневника Е.С. Булгаковой:
"Новый год встречали дома. Пришел Женичка. Зажгли елку. Были подарки, сюрпризы, большие воздушные шары, игра с масками.
Ребята и М.А. с треском били чашки с надписью “1936-й год”, — специально для этого приобретённые и надписанные.
Ребята от этих удовольствий дико утомились, а мы ещё больше. Звонили Леонтьевы, Арендты, Мелик, — а потом, в два часа, пришел Ермолинский — поздравить.
Дай Бог, чтобы 1937-й год был счастливей прошедшего!"
Сама Е.С. Булгакова считала, что 1937 год у них не задался. При всём уважении неудобно сравнивать тяжелый 1937 год Булгакова с тяжёлым годом тех его знакомых, которые 1938 год встречали в тюрьме, лагере, ссылке… То, что по Булгакову не прошёлся каток репрессий – само по себе чудо. Возможно, даже новогоднее.