За свои длинные десять лет жизни Мишка вполне успел понять, что никаких чудес не бывает. В Дюймовочку, Чудо-юдо, Богатырей, Деда Мороза со Снегурочкой, и прочих Аладинов он совершенно не верил. Его старшая одиннадцатилетняя сестра, кажется, до сих пор верила в Русалочку, Принцесс и прочую девчачью ерунду, которую Мишка совершенно не понимал. Как и любой другой настоящий мальчик, он с трудом выносил всех этих розовых кукол и прочих девчоночьих игрушек – то ли дело машинки и конструкторы! Но особенно бесили Мишку разговоры его сестры с подружками о сказочных героях и чудесах, невольным слушателем которых ему иногда приходилось быть. Эти несносные девчонки каждый раз перед наступлением какого-либо праздника только и делали, что болтали о возможных чудесах! Глупые девчонки мечтали о том, как станут прекрасными принцессами, красавицами и даже, возможно, встретят красивого принца.
Мишка же давно уже наперёд знал, что праздник отличается от обычного дня только тем, что папа всегда остаётся на работе. Как объяснила ему мама, работа у папы была очень ответственная, и так как папа был очень хорошим работником, папино начальство каждый раз в праздники просило папу выходить на работу. Поэтому в их семье праздники проходили без папы – всегда была только мама, сестра и маленький трехлетний братик. Мишка, конечно, очень любил маленького братика, но долго с ним играть было так же не интересно, как не интересно было долго слушать наивные мечтания сестры или монотонные поучения мамы. Папа, судя по словам мамы, всегда очень хотел проводить праздники дома, но работой он дорожил и спорить с начальством не хотел. К тому же, за работу в праздничные дни платили двойную зарплату, что было очень важно для их семьи, постоянно нуждающейся в деньгах. Это понимал не только Мишка – даже сестрёнка, когда-то хныкавшая о том, почему нет папы, уже смирилась с этим. Мишка заранее знал, что праздник будет отличаться от обычного дня только лишь тем, что вечером, в конце ужина, мама достанет из духовки какой-нибудь пирог с яблочным или малиновым вареньем, и отрежет каждому его восьмую часть. Вторая половинка от четвертинки останется на завтрак, и на этом весь праздничный день закончится.
– Лучше бы этих праздников совсем не было. – с досадой бормотал Мишка, будучи в этот момент гораздо больше похожим на убелённого сединами старика, чем на мальчика десяти лет.
Стоит ли говорить о том, что настроение у него накануне каждого праздника становилось просто никудышным. В общем, никаких праздников Мишка не любил.
Заканчивался декабрь, и по мере приближения Нового года настроение у Мишки понемногу портилось, но в этот раз всё пошло не так – мама объявила, что встречать Новый год они будут вместе с папой! В предвкушении праздника мысли в Мишкиной голове с каждым днём крутились всё быстрее, рисуя в его воображении самые разнообразные, в том числе и несбыточные, картинки и он уже подгонял это нерасторопное время, то и дело посматривая на часы.
Утро 31-го декабря началось не совсем обычно. Завтрак, вроде бы, был таким же, как и всегда, но вот то, что за столом вместе с ними сидел папа делало обычную мамину кашу совершенно другой – оказалось, что каша бывает вкусной! Та каша, которую Мишка и сестрёнка с трудом впихивали в себя под присмотром строгих маминых глаз, сегодня влетела в него как будто самое вкусное пирожное, которое ему приходилось пробовать! Давно надоевшее тёплое молоко, пить которое в обычные дни было просто невыносимо, показалось каким-то … сладким, с привкусом ранее неизвестным, отчего, как ни странно, хотелось даже попросить … добавки. Единственным, что сдерживало Мишку от этого шага было воспоминания о том, что тёплое молоко вкусным быть не может, а уж просить его добавки – дело и вовсе непривычное.
Как только было покончено с завтраком, все вместе оделись и пошли на прогулку. Они никогда раньше не гуляли вместе! Обычно Мишка старался не гулять с мамой и сестрой – куда интереснее гулять с ребятами. Хотелось убежать куда подальше, но мама, всегда сосредоточенная, то и дело делала ему и сестре замечания, отчего чувствовал себя он словно маленькая собачонка на поводке, которой невозможно даже почувствовать себя свободной. Из-за этого присмотра он не любил прогулки, но сегодня всё было совершенно по-другому!
Мама как будто и не замечала ни Мишку, ни сестрёнку, позволяя им носиться вокруг до изнеможения. Маму сегодня как будто подменили. Ее всегда озабоченное лицо сегодня потеряло свои резкие черты, сделавшись гораздо красивее и мягче. Обычно строгий её взгляд, сегодня был то нарочито равнодушным, то непривычно игривым, и порой казалось, что взгляд этот как-то даже подмигивал, призывая Мишку к очередной шалости. Но, странное дело – Мишке и не хотелось никуда убегать. Несколько раз попытав счастья и нарезав пару-тройку кругов, он в конце концов решительно зашагал рядом с папой, периодически вслушиваясь в неспешный разговор родителей. Но пуще всего Мишку сегодня распирало чувство гордости. Он был счастлив от того, что шагает он рядом с большим и сильным человеком, и этот человек – его отец! Ах, как он хотел, чтобы это видели все-все его знакомые мальчишки! Кажется, что за это он отдал бы свой любимый конструктор! Да что там конструктор – все свои игрушки готов был он отдать за это! День начинался просто замечательно!
Самое интересное началось, когда они, вернувшись с прогулки, наскоро попили чаю – папа достал коробку с неизвестной для Мишки игрой. Внутри коробки были черные и белые фишки, очень похожие на известные Мишке шашки, но почему-то внутри коробки вместо обычных клеточек были нарисованы стрелочки, а к фишкам прилагалась пара маленьких кубиков. Папа объяснил, что это старинная восточная игра, которая называется нарды, играют в неё вдвоём, а задача этой игры состоит в том, чтобы по перегнать по кругу все свои фишки. Кто быстрее перегонит и выставит все свои фишки – тот и выиграл. Количество же ходов, определяется как раз при помощи выбрасывания маленьких кубиков. Кто как выбросит кубики – столько ходов и делает. В качестве приза победитель получает возможность быть начальником побеждённого, то есть дать проигравшему любое задание. Папа назвал это игрой “на начальника”.
Делить семью на команды было нельзя по-другому, кроме как мама против папы. Мишка с Сестрёнкой прочно записались в фанаты-болельщики. Причём болельщики эти периодически меняли свои предпочтения, поочерёдно болея то за одного, то за другого игрока. Игра началась. Сначала везло маме, и Мишка с сестрёнкой болели за папу. Потом, когда игра сначала выровнялась, а потом стал побеждать папа – болельщики поменяли предмет своего обожания и дружно стали болеть за маму. Болели они страстно, выкрикивая на ходу придуманные “кричалки” вроде “белые-смелые”, “мама (папа) победит” или “чёрные вперёд”! Получалось у них с сестрёнкой так дружно и слажено, как будто они тренировались этому! Казалось, что время перестало бежать, остановилось, а квартира наполнилась такой страстью, которая доступна самым прославленным спортивным аренам мира. Любой сторонний наблюдатель сказал бы что разыгрывается самый популярный мировой кубок или, в худшем случае, огромная денежная ставка.
Первой проиграла мама. Папа назначил ей наказание – забраться на табуретку и рассказать стихотворение! Именно так рассказывал маме стихи Мишка и его сестрёнка, когда ходили в садик и в начальных классах! Теперь на их месте оказалась мама! Вот это была потеха! К общему удивлению, она с необыкновенной лёгкостью вскочила на табурет и без запинки, с выражением, начала наизусть читать стихи. Смех прекратился, воцарилась непривычная тишина, разрезаемая лишь четкими чеканными словами стихов. Стихотворение было длинное-предлинное, и Мишка слышал его впервые в жизни. Он никогда не слышал, чтобы мама читала стихи и никогда не думал, что мама вообще хотя бы знает какие-то стихи. Затаив дыхание, Мишка слушал рубящие рифмы. Ему казалось, что мамины стихи высекают искры, от напряжения которых вот-вот что-нибудь загорится в квартире. Такую маму Мишка видел впервые!
Она закончила, проворно спрыгнув с табурета.
— Это Маяковский, сынок. – сказала мама, заметив удивлённый Мишкин взгляд.
Начался второй раунд игры. В этот раз Мишка с сестрёнкой болели исключительно за маму. Им обоим хотелось справедливости, а справедливость – это когда всё поровну, и поражения тоже. К счастью, мамина команда победила и все застыли в ожидании задания, которое назначит “начальник” папе. Видимо, мама приняла решение ещё в процессе игры, потому и не заставила себя долго ждать. Выдержав лукавую короткую паузу, мама объявила, что присуждает папе задачу – приготовить ужин! Мишка с сестрёнкой могли ожидать всего чего угодно, только не этого. Они ведь никогда не видели, чтобы папа что-нибудь делал на кухне. Более того – они почему-то были уверены, что папа не умеет готовить! Папина улыбка и степенное кивание головой поразили их как гром среди ясного неба, а уж когда он предложил “болельщикам” присоединиться к его рабочей команде – их счастью не было границ.
Впервые в жизни Мишке нравилась работа на кухне. Они вместе что-то чистили, мыли посуду, нарезали, снова мыли посуду, протирали всё это чистым сухим полотенцем и снова нарезали, тёрли на тёрке, перемешивали, опять мыли и протирали посуду, жарили, солили, добавляли перец и какие-то специи и если спросить Мишку что же всё-таки они готовили, то вероятнее всего он не смог бы ответить ничего вразумительного. Зато он точно знал, что всё это заливалось весёлым звонким смехом, шутками-прибаутками и таким безмерным счастьем, испытать которое даётся не каждому человеку, живущему на этой Земле.
Готовить закончили поздно вечером. Порядком уставшие они сели за новогодний праздничный ужин. Сидели за столом долго, балагуря, играя в города, в “крокодила”, и другие игры, ранее Мишке не известные. Потом слушали звон курантов, поздравляли друг друга с наступлением Нового года и вскоре собрались ложиться спать.
Перед уходом в свою комнату радостный, счастливый Мишка подошёл к окну, отодвинул висящую шторку и… остолбенел – в окне он совершенно отчетливо увидел лицо улыбающегося белобородого старика в красной шапке, с тёплыми искрящимися глазами. Мишка захлопал глазами, даже протёр их кулаком – старик на мгновение исчез, но потом показался снова. Его добрая улыбка его стала ещё более широкой, а глаза светились пуще прежнего.
— Это же… Дед Мороз! Настоящий, всамделишний Дед Мороз! – мелькнуло у него в голове.
Дед Мороз вдруг подмигнул Мишке, и Мишка улыбнулся в ответ старику.
— А он всё-таки действительно есть? – с сонным сомнением пробормотал он. – Наверное это действительно он, если я его вижу и, если нам всем вокруг так хорошо!
Дед Мороз, продолжая всё также улыбаться, неспешно поднял руку и приветливо помахал Мишке. Огромная красная рукавица переливалась блеском налетевших снежинок, будто россыпью драгоценных камней.
Лицо и рукавица Деда Мороза, неспешно исчезали из виду, напоминая таянье снега при входе в тёплый дом с заледенелой улицы, пока не исчезли совсем. Осталось лишь завораживающее и загадочное мерцание снежинок. Теперь Мишка уже не сомневался, что чудо существует!
Мишка взглянул на часы, висящие на стене – была половина первого ночи. Так поздно он ещё никогда не ложился. Мишка поплёлся в сторону своей кровати, не раздеваясь бухнулся на неё и почти мгновенно уснул тем беспробудным безмятежным сном, которым могут спать только здоровые и счастливые дети. На его лице играла счастливая улыбка. Мишке снился замечательный волшебный сон – Дед Мороз, играющий в нарды с мамой и папой!
