В статье «От артели до завода», вышедшей 31 января, шла речь о Моисее Наумовиче Шапиро. Как выяснилось, его помнят многие магнитогорцы старшего поколения
В их числе и известный фотограф Анатолий Князев, по мнению которого Моисей Шапиро был без преувеличения великим директором. Продолжая тему, «ММ» публикует воспоминания ещё одного современника Шапиро – Семёна Волкова.
Moй учитель – Моисей
Это рассказ о настоящем советском бизнесмене. O человеке слова, порядочном, имевшем принципы.
В середине 60-х годов я в первый раз увидел Моисея. Дело было в пансионате большого стройтреста на территории Башкирии. Пансионат – это несколько десятков небольших щитовых домиков, стоявших в сосновом лесу на берегу пруда.
Было мне тогда лет семнадцать. В пансионат я приехал со своим отцом, который на большегрузном «ЗИЛе» доставлял из города в столовую пансионата продукты. Работа среди шофёров считалась престижной, и посылали на неё надёжного профессионала. Отец был человек с фронтовой закалкой, и в автобазе его портрет не сходил с Доски Почёта. В «Ахуново», так назывался пансионат, ему полагалась крошечная дачка, в которой он ночевал.
Надо сказать, что каждое строй-управление, завод или автобаза имели свои домики, которые они сами делали в городе и привозили в лес. Около домиков кое-где стояли личные автомашины, которые в те годы были большой редкостью. Однажды около одной дачки появилась красавица «Волга» – «Газ-21». В те годы эта великолепная неприхотливая машина была пределом мечтаний всех мужиков Советского Союза. Проходя мимо домика, я увидел грузного солидного мужчину, его жену и двух детей-школьников. По манере поведения и машине я понял, что это не рядовой рабочий или мастер на производстве.
Питались все отдыхающие в одной столовой по талонам, в одно и то же время. От знакомых я и узнал, что солидный лысый мужчина с «Волгой» – это директор штамповочного завода Моисей Шапиро.
Прошли годы. Окончив медучилище, я поступил работать в районную стоматологическую поликлинику, где мне почти сразу дали участок, на котором никто не горел желанием работать. В те годы на предприятиях раз в году обязательно производили профосмотр зубов у сотрудников. Предприятие выделяло подходящее помещение, а районная поликлиника посылала врача на один–два месяца – лечить сотрудников.
Вместе с медсестрой я прибыл на штамповочный завод. Этот завод вообще стоял особняком среди городских предприятий. Он вырос из кроватной мастерской, начальник которой Моисей Наумович Шапиро добился оборонного госзаказа. На фронте кроме снарядов, автоматов и танков нужно было также колоссальное количество других вещей. Директор добился заказа на изготовление деталей для ручных автоматов и артиллерийских пушек. В кроватной мастерской в то время не было ни одного пресса, токарного и фрезерного станков. Не было и высококвалифицированных рабочих. Но, несмотря на такие жёсткие условия, Шапиро одному ему известными путями всё достал.
Так постепенно кроватная мастерская местного комбината превращалась в штамповочный завод. В начале 70-х годов это было уже весьма солидное предприятие. В его структуру входили кабельный, мебельный, штамповочный и кроватный цехи. Располагались они в разных частях города, естественно, на окраинах. Зачастую производство размещалось в неприспособленных помещениях, но оно работало и выпускало мебель, кабель, да не простой, а многожильный, в полиэтиленовой изоляции. Мебель делали практически вручную, но её очень не хватало, поэтому столы и шкафы «от Шапиро» шли «на ура». За этой продукцией всегда стояла очередь снабженцев из разных городов и сёл России. Моисей Наумович шестым чутьём узнавал, что сегодня в особом дефиците, и оперативно начинал это производить на заводе. Автомобилисты бегали по знакомым и на толкучку в поисках крыльев к автомобилю «Волга». Шапиро, узнав об этом, где-то раздобыл примитивные штампы и стал «тянуть» на них крылья. Пропали в мебельных магазинах полированные тумбочки под телевизоры, завод их тут же начал производить.
Вскоре стали приезжать «ходоки» – снабженцы со всех конезаводов Союза. В продаже почти не было подковных гвоздей для лошадей. Дело в том, что эти гвозди сложны в производстве. А их стоимость была просто космической. Один килограмм таких гвоздей стоил 85 целковых! Это в то время, когда тонна простых гвоздей на метизном заводе стоила около тридцати пяти рублей. Как шутили в конторе завода, снабженцы меняли портфель денег на портфель гвоздей.
Надо заметить, в городе библейское имя Моисей у некоторой части горожан вызывало негативные эмоции. А вот на «штамповочном» имя директора произносили с уважением. Рабочие и служащие удивительно единодушно относились к Моисею Наумовичу как к старшему брату или даже как к отцу. К нему шли с самыми разными просьбами. И не только работники завода.
Кабинет директора был очень просто оборудован. Шапиро и в жизни, и в одежде был скромен. Никто не знал, когда он отдыхал и бывал ли он дома вообще. Завод работал в две смены, с семи утра. Моисей первый в городе стал возить своих рабочих на производство и обратно на комфортабельном автобусе. С учётом суровых зим и удалённости цехов это было великое дело. Он всегда лично встречал людей у проходной завода. С каждым здоровался за руку, называя человека по имени. Здесь же, у проходной решал и все вопросы, просьбы людей.
Столовая – это первое место на любом заводе. В столовой на «штамповке» повара готовили на месте, а качество обеда рабочим гарантировал обеденный столик самого Шапиро. Директор ел в общем зале, вместе со всеми. Правда, он себе позволял «роскошь» есть в одиночестве.
По городу ходили слухи, что Шапиро, который с войны штамповочным заводом командует, миллионер: выкраивает для себя что-то на родном заводе. Но из всего «миллионерского» набора у Моисея Наумовича была лишь «Волга» –
«Газ-21», которую он поменял перед пенсией на «Газ-24». Жили они с супругой в коттедже, в районе, который был престижным только до середины 50-х годов.
Когда он из-за болезни вынужден был уйти на пенсию, я однажды приехал его навестить. Было это в конце 80-х, стоял редкий для Урала солнечный сентябрьский день. Шапиро с женой сидели на лавочке возле ворот. Его недавно выписали из больницы, он знал, что умирает – у него было неоперабельное онкологическое заболевание. Когда мы расставались, он заплакал.
В день похорон на заводе был нерабочий день, проводить директора пришли все, кто мог и кто его знал.
Коттедж, как я узнал позже, они арендовали. Никаких богатств своим детям он не завещал. Сын и дочь его работали в городских учреждениях. Дочь Светлана, выйдя на заслуженный отдых, с семьёй переехала жить в Израиль.
Моисей Наумович Шапиро навсегда останется для многих образцом настоящего бизнесмена. Именно про таких, как он, сказал поэт: «Слуга царю, отец солдатам». Бизнесмен, сделавший из ничего завод, приносивший пользу стране, государству и давший работу тысячам людей. Директор, для которого на первом месте были люди, потом производство и лишь затем он сам.
Моисей Наумович Шапиро умер в 1983 году, похоронен на Левобережном кладбище Магнитогорска вместе с женой Еленой Гидеоновной, которая пережила мужа на семь лет.
Справка «ММ»
Семён Борисович Волков – зубной врач, фельдшер, инструктор лечебной физкультуры. В 1970 году окончил Магнитогорское медицинское училище, в 1974 – факультет литературы и русского языка пединститута. С 1990 года жил в Израиле. Писал очерки, рассказы, публиковался в Интернете и газетах.
Автор: Семён Волков
Фото: из открытых интернет-источников