Эта статья не о личной жизни писателей-фантастов. Это попытка поделиться своими размышлениями о том, что именно делает некоторых писателей, которые подвизались на ниве научной фантастики и фэнтези, уникальными и почему мы их читаем до сих пор, несмотря на то, что многие творили еще более ста лет назад. Разумеется, обо всех рассказать невозможно, поэтому речь пойдет о классиках литературы необычайного, ибо их опыт наиболее поучителен. Некоторые из них сами оставили свидетельства о своем пути в фантастику и фэнтези. О пути других можно судить по тому, как эволюционировали эти писатели от начинающих никому не ведомых авторов, до законодателей литературных мод.
Нет никаких сомнений, что фантастика и фэнтези это часть художественной литературы и судить о произведениях этих видов искусства нужно со всей строгостью, не делая скидок на особенности поэтики. И все-таки, у фантастической литературы есть своя специфика, ибо авторы заведомо погружают своего читателя не только в вымышленные ситуации, но и вымышленные реальности. Надо ли говорить, что от фантаста требуется развитое воображение и широкая эрудиция в естественных, технических и гуманитарных науках. Порою проще быть кондовым реалистом, чем самым заурядным фантастом.
И все же законы литературного творчества непреложны. Не важно, что ты пишешь - твердую НФ, романтическую фэнтези, реалистическую или историческую прозу - чтобы выделиться из тысяч и тысяч своих коллег, ты должен суметь сказать миру, что-то новое, что не было никем сказано до тебя или повернуть реальность в непривычном ракурсе. Дабы опереться на более значительный, нежели мой, литературный авторитет, приведу цитату из письма Ивана Антоновича Ефремова, которое он написал своему юному корреспонденту Гене Прашкевичу, будущему известному советскому и российскому писателю-фантасту.
«В литературе, в отличие от шахмат... переход из мастеров в гроссмейстеры зависит не только от мастерства. Тут надо явиться в мир с каким-то своим личным откровением, что-то своё сообщить о человеке человечеству. Например, Тургенев открыл, что люди (из людской) – тоже люди. Толстой объявил, что мужики – соль земли, что они делают историю, решают мир и войну, а правители – пена, они только играют в управление. Что делать? Бунтовать, – объявил Чернышевский. А Достоевский открыл, что бунтовать бесполезно. Человек слишком сложен, нет для всех общего счастья. Каждому нужен свой ключик, сочувствие. Любовь отцветающей женщины открыл Бальзак, а Ремарк – мужскую дружбу...»
Посмотрим, какое же свое личное откровение явили миру классики фантастики и фэнтези? Начнем с Жюль Верна (1828-1905), ибо он стал первым писателем, в творчестве которого фантастика не случайная гостья, а полноправная хозяйка. Французский классик своими увлекательными книгами во-первых, показал, что научно-технический прогресс - это главный двигатель любых изменений в человеческом обществе, во-вторых, он вывел новый тип героя - ученого, инженера, исследователя и путешественника, которым движет не алчность или карьеризм, а жажда знания и бескорыстное желание осчастливить человечество.
Другой классик научной фантастики, Герберт Джордж Уэллс (1866-1946), не только ввел в литературный обиход такие фантастические допущения, как путешествие во времени и вторжение инопланетян, но и впервые сделал центральным персонажем научной фантастики человека обыкновенного. Обратите внимание, большинство героев его фантастических произведений - обыватели, мещанскую сущность которых не меняет столкновение с необыкновенным. Обывателями у него являются даже ученые, вроде Гриффина из "Человека-невидимки" или Кейвора из романа "Первые люди на Луне". Таким образом Уэллс возражает своему старшему современнику Верну, который видел в ученых людей высшего сорта.
Первый советский профессиональный писатель-фантаст Александр Романович Беляев (1884-1942) создал множество замечательных фантастических произведений, ничем не уступающих романам и рассказам Герберта Уэллса ни по увлекательности, ни по глубине. В чем же личное откровение, явленное Беляевым миру? Вопрос не простой. Слишком разные у него произведения. И если в первых романах у него действовали герои-индивидуалисты, гении-одиночки, иной раз противопоставляющие себя человечеству, то в поздних индивидуальности растворились в научном и производственным коллективе. Сравните человека-амфибию Ихтиандра с безликими персонажами таких романов, как "Звезда КЭЦ" или "Лаборатория Дубльвэ". Пожалуй, одна из заслуг советского фантаста в том, что он как раз и показал: серьезные достижения в науке и технике делаются не одиночками, а именно коллективами. Сейчас это кажется тривиальным, но в двадцатые- тридцатые годы прошлого века наука и техника становились делом не отдельных гениев, а народных масс и массы эти хотели видеть отдаленные перспективы своей повседневной работы.
В то же самое время, за океаном, стали появляться произведения новой генерации американских фантастов, которые преодолели в своем творчестве шаблонную примитивность рассказов, создаваемых для дешевых журналов, с легкой руки Хьюго Гернсбека (1884-1967) заполонивших рынок в США. Далеко не каждый из авторов Золотого века англо-американской НФ явил миру личное откровение, но таковые были. Роберт Энсон Хайнлайн (1907-1988), например, был первым, кто пытался спрогнозировать развитие человечества в ближайшем будущем и делал это не от случая к случаю, а последовательно - от рассказа к рассказу, от романа - к роману. Другой вопрос, что за исключением некоторых удачно угаданных деталей, он ошибся практически во всем. И тем не менее, благодаря Хайнлайну англоязычная аудитория увидела будущее не лоскутным одеялом из отдельных открытий и изобретений, а последовательным процессом происходящих изменений.
Клиффорд Дональд Саймак (1904-1988) не создавал единой истории будущего. В своих книгах он рассматривал разные варианты развития человечества, среди которых есть и весьма пессимистичные сценарии, как в романе "Город", так и оптимистичные, как в романе "Заповедник гоблинов", но личное откровение их автора, пожалуй, заключается в том, что он первым из американских фантастов сделал главными героями своих книг людей из глубинки, которые слегка чудаковаты, нередко наивны, весьма уперты, но при этом неизменно добры и способны понять то, что недоступно рафинированным интеллектуалам.
Личное откровение Рэя Дугласа Брэдбери (1920-2012), другого певца американской провинции, заключается, видимо, в том, что фантастика может быть поэтичной и вырастать из детских воспоминаний, страхов и надежд. По сути фантастика Брэдбери - это вечное детство, которому не страшны ни время ни пространство. Недаром его марсианские города с легкостью превращаются в, придуманный им же, земной Гринтаун, а готический дом Эшера органично вписывается в пейзаж Красной планеты. Кроме того, именно Брэдбери - "поэту бульварной литературы" - довелось выйти за рамки фантастического гетто и показать, что литература необыкновенного может быть высоким искусством.
В конце пятидесятых годов в Советском Союзе появилась целая плеяда фантастов-новаторов, которые пришли в мир со своим личным откровением, создав неповторимые образы будущего. Иван Антонович Ефремов (1907-1972) не только создал первую советскую историю будущего, но и собственную философию, которая охватила целые эоны времени - от доисторических ящеров до людей далекого будущего. Он представлял человека вершиной долгого и мучительного для его участников эволюционного и исторического процесса, который сходным образом проходит во всей Вселенной. "Всюду царствует человекоподобный" - так звучит личное откровение Ефремова.
Аркадий Натанович (1925-1991) и Борис Натанович (1933-2012) Стругацкие с самого начала своего творческого пути поставили перед собой цель преобразить советскую фантастику, подняв ее на мировой уровень и надо сказать, что цели своей они достигли. Смело экспериментируя с сюжетами, жанрами и стилем они послужили примером для нескольких поколений отечественных фантастов, так что их личным откровением, пожалуй, стало, что фантастика может и должна быть высокой литературой, без всяких скидок, на развлекательность и при этом не терять весь арсенал своих выразительных средств.
Вслед за Стругацкими в фантастику пришел Игорь Всеволодович Можейко, он же Кир Булычев (1934-2003). Ему предстояло создать целую галерею запоминающихся персонажей и миров. Булычев успешно работал, как в детской, так и во взрослой фантастике, подарив читателю Алису Селезневу и Громозеку, доктора Павлыша и Андрея Брюса, Корнелия Удалова и Александра Грубина и многих, многих других героев книг, чья популярность не снижается со временем. Пожалуй, личное откровение этого фантаста заключается в том, что фантастическое произрастает прямиком из нашей действительности. Может быть поэтому хочется верить, что в Великий Гусляр можно доехать на автобусе, а в будущее попасть из остекленной кабинки, что стоит в обыкновенной квартире.
Разумеется, не каждому писателю дано открыть что-то новое в том направлении литературы, в котором он работает. Да и не всегда популярность его зиждется на оригинальности. Порою эпигоны, которые следуют в русле, проложенном другими, вполне успешно публикуют свои книги и те продаются большими тиражами. Однако настоящая слава достается только первопроходцам. И до Джона Рональда Руэла Толкиена (1892-1973) существовал жанр фэнтези, но только он превратил его в явление мировой литературы. Так что личным откровением этого писателя стало то, что можно создать полнокровный сказочный мир со своей мифологией, языками, историей, расами и культурами, опираясь на научные знания. По сути Толкиен подошел к фэнтези как научный фантаст.
По вероисповеданию Толкиен был католиком и глубоко верующим. В этом с ним был солидарен его друг Клайв Стейплз Льюис (1898-1963), который создал свою собственную фэнтези-вселенную, не похожую на Толкиеновскую. "Хроники Нарнии" - это увлекательная попытка совместить детскую сказку, мифологию и евангельские истины. И попытка, надо признать, довольно удачная. Так что личное откровение Льюиса, это донесение через фэнтези и научную фантастику ("Космическая трилогия") откровений высшего плана.
Тема неохватная и если будет к ней интерес, то можно продолжить. И главный вывод заключается в том, что каждый, кто хочет стать писателем - не обязательно фантастом - должен прежде всего решить для себя, что именно он хочет сказать миру, какое личное откровение явить, ведь все другие мотивы - это в лучшем случае самообман.