Чем дольше Людмила жила в этом доме, тем больше разочаровывалась. Первое время всё было прекрасно: комплименты о том, что она и красивая, и умная, и Елисей её полюбил, сыпались каждый день. Конечно, она решила, что семья её приняла, что она неотъемлемая часть этих людей, такая же благополучная и богатая. За стол сажали с собой, как родственницу. Ну, она и стала вести себя соответственно, хозяйкой себя почувствовала.
Однажды пришли к жене Дмитрия, Марине, подруги на чашечку кофе. И она решила к ним присоединиться. Правда, на лице была питательная маска, да и маникюр приготовилась себе сделать, пока Елисей был занят. Достала приборы и стала пилить ногти. В конце концов, чем она им помешала? Не понятно, почему Марина отозвала её в сторону и попросила так больше не делать. Маникюр она, конечно доделала у себя в комнате, но послушать, о чём говорят эти дамочки, захотела. Вернулась на веранду, где они сидели, и прилегла на диванчик. Стулья то все заняты были. Подруги Марины быстро поднялись и ушли. А потом в свой адрес она опять услышала замечание, что дескать лежать в присутствии гостей неприлично. А почему? Она у себя дома, в конце концов.
А Дмитрий Анатольевич… Никто не спорит, он, конечно же, душка. Но… Ох, уж это «но». Недавно у него был день рождения, и она решила подарить ему его любимые духи. И открытку подписала: - «День рождение только раз в году». Так он подошёл к ней и так серьёзно сказал: - «Людмила, вы же педагог, а не знаете, что «день рождения» не склоняется. Никогда». Пришлось залезть в учебник и в этом убедиться.
А с чёрной икрой, вообще, казус вышел. Ей же сказали, что всё можно брать из холодильника. Ну, она и взяла банку с икрой. И всю съела. Ну, утром он поинтересовался, видела ли она эту чёртову икру. Сам же говорил, что можно всё есть. Он, конечно, посетовал, что она никому не оставила. Вежливо сказал, но взгляд был такой презрительный, как будто она какая-то воришка. Даже блуза с глубоким вырезом не помогла. Никак не соблазняется. Столько денег угрохала на наряды, косметику, губы подкачала, волосы нарастила, а всё впустую.
А однажды к Елисею пришли друзья с окрестных домов на пикник. Концерт устроили, а потом стали загадки все задавать. Дети отгадывают, веселятся, довольные. Ну она и решила показать этим богатеям, что поумнее их всех. Громко так спросила: - «Дети, зимой и летом одним цветом. Что это?». Дети, естественно, закричали хором: - «Ёлка, ёлка!». «Нет, - ответила она высокомерно. - Не ёлка это, а это, дети, доллар». Рядом с ней какая-то мадам престарелая сидела. Повернулась к ней и так тихо, почти шёпотом, спросила: - «Милая, ты что, дура?». Ей тогда показалось, что услышали все. Дети после её загадки как-то все приуныли и очень быстро по домам разошлись. Вернее, родители из увели. Хорошо, что Дмитрия Анатольевича не было тогда.
Не складывается у неё ничего в этом доме. Елисей родителей перестал радовать. Тройки стал приносить. Педагоги им недовольны: сказали на родительском собрании, что его успеваемость понизилась и пропал интерес к учёбе. И на переходный возраст не спишешь: во втором классе ребёнок учится. Она этого и добивалась, конечно, но не до такой же степени. Перестаралась. Еле выкрутилась. Сказала, что дочь в психушке, что, дескать, времечко тяжёлое, всплакнула, даже. Обещала ещё больше внимания Елисеюшке уделять. Пока оставили работать, но надолго ли? Им, хозяевам, какая разница, что у неё на душе?
А на душе пакостно. Богдан совсем не помогает. Дёрганый стал. Только о Леркиной квартирке, да о нехватке денег и говорит. Пришлось съездить к дочери. Очень надеялась, что та не в адеквате. Забрать бы её из психушки и заботиться о ней. Дочь, всё-таки. И жили бы там с Богданом. Так нет же. Разговаривает нормально. Но отстранённо как-то. Не разрешили забрать. Рано, говорят. Ещё месяца два-три подержат. Картины её посмотрела. Мрачные все. И когда это, интересно, она рисовать научилась? Врач просто красавчик. Похоже, влюблён в Лерку. И дочь на него ласково смотрит. Не дай бог, что-нибудь у них получится. Не видать им тогда с Богданом квартирки, как пить дать. Но ничего, она успела врачу намекнуть, что дочь её все мужики бросают. Может, сработает? Им же королев подавай.
И ещё одна проблемка нарисовалась: Игорёк к ней чуть ли ни каждый день бегает. И кто бы мог подумать, что из него такой отец получится? И почему бросил дочь, когда она маленькая была?
Молиться надо усердней. Она и молится. Каждое утро молится. Не оставит её отец Метагалактики. Поможет. Должен помочь. Вчера, правда, в какой-то газетёнке случайно статью прочла о секте, которая людям очень хорошо мозги промывает. Вроде и криминала в ней не обнаружили, типа, никто не умирает, и для окружающих не опасна, а интерес у властей возник. Лучше бы эти самые власти о народе больше думали. А то крутишься, крутишься, и всё без толку. Вот и идут люди в секту. От безысходности.
Но она то, Людмила в Сообщество ходит, философию изучает. Какое это имеет отношение к секте? Никакого. Но на душе муторно. Так и хочется пакость сделать мелкую. Кому? Хозяевам, конечно. Такие благополучные, успешные, богатые. Да ещё и любовь у них. Вот она и решилась. Мариночке то она сразу отомстила, после замечаний в её адрес. Та платье купила короткое. Перед зеркалом аж искрутилась вся. Ну она ей и сказала, что такие короткие платья не очень ей идут. И, помолчав, добавила, «уже не идут». На возраст намекнула. Ту аж перекосило. Ничего, пусть знает, кто здесь хозяйка.
Всему семейству по мелочам стала пакостить. Купила самого пахучего мыла, вытащила из упаковки, и положила среди посуды в шкаф. Переполох был страшный. Всё провоняло. Кухарку, естественно, уволили. А что толку? Новую взяли.
Через какое-то время умудрилась тряпки запихнуть в унитаз, пока все спали. Специально пораньше встала. Засор произошёл такой, что и сама не рада была. Целую бригаду сантехников пришлось вызывать. Неделю дышать в доме нечем было.
Про мелкие пакости и говорить нечего. Загородный же дом. На природе. Мухи кругом, комары, да и муравьёв предостаточно. Вот она то дверь не закроет, то с окна сетку, как бы, уронит, то огрызок от яблока оставит в таком месте, что не видно. Вот мухи и залетают, да муравьи заползают. На неё никто не думает. Хозяева злятся, а ей в радость. Не всё ж коту масленица.
-v-
Артур уже стал сомневаться, что поставил правильный диагноз. Выздоровление Леры шло, как это сказано в легенде об Иване Царевиче, «семимильными шагами». Возможно, у неё это был шок, разочарование, обида, но никак не психическое заболевание, связанное с неразделённой любовью. А может быть, синдром Адель был в лёгкой форме, если такое, вообще, возможно. Или же его лечение было столь эффективным. Ведь помог же он Александру, проработав с ним все его проблемы. И теперь у его друга есть жена и скоро родится ребёнок. Но… Факт остаётся фактом: Лера была готова к выписке.
Картины с каждым разом становились менее мрачными, появились яркие краски. Разрушенные мосты, дома, улицы превращались в залитые солнцем красивые уголки Санкт-Петербурга. Девушка всё чаще выходила погулять в парк при клинике, стала более общительной, не избегала разговоров, практически, на любые темы.
Артур понимал, что Лера скоро покинет клинику, и, как все влюблённые, страдал от предстоящей разлуки. Решиться на то, чтобы сделать предложение в палате или на территории больницы, он не мог, так как считал это абсолютно неприемлемым и неэтичным. Он решил ждать подходящего момента.
И этот момент настал: через неделю после выписки Леры, Игорь Васильевич пригласил Артура в свой загородный дом, сказав, что они с дочерью будут рады видеть его у себя.
Купив огромный букет цветов и кольцо, Артур переступил порог дома, в котором находилась девушка, без которой он уже не представлял своей жизни.
-v-
За то время, что Лера находилась в клинике, Игорь Васильевич подготовил для своей дочери студию с огромным окном, выделив для этого самую большую комнату в своём доме. Все картины, которые Лера написала, перевезли и расставили вдоль стены. Был, даже, приглашён педагог из Строгановского училища, который, посмотрев картины, сказал, что у начинающей художницы, определённо, есть талант от бога, и предложил дать ей несколько уроков по мастерству, но Лера категорически отказалась.
С некоторых пор она делала только то, что считала для себя нужным и интересным. Написание картин захватили её с такой силой, что она решила оставить работу переводчицы и стать настоящим художником. Эмоции, которые возникали у неё за мольбертом, не были сравнимы ни с чем. Она чувствовала себя хозяйкой, творцом того, что появится через какое-то время на полотне. Она властвовала над будущей картиной и наслаждалась этой властью. Она неистово смешивала краски, пытаясь найти ту гамму цвета, которой не нашёл ещё, возможно, до неё, ни один художник. Она посещала картинные галереи с одной лишь целью: найти себя и предложить людям то, что ещё не было написано, что останавливало бы их взгляд именно на её картине.
И она нашла. Нашла то, о чём и сама мечтала. Она напишет Мир будущего. Мир, в котором не будет ненависти и обмана, мир, в котором не будет войн и трагедий, мир, которым будет править Любовь.
Когда-то об этом она говорила Олегу. Как давно это было. Интересно, присутствуют ли в его жизни шаровые молнии? «Я не принадлежу себе» - кажется, именно так он сказал ей при расставании. Тогда и она не принадлежала себе. А сейчас?
Желание быть единственной женщиной для какого-либо мужчины пропало. Исчезло. А вместе с этим желанием исчезла и боль одиночества. Она больше не боится оставаться одна, не боится заходить в пустую квартиру, как это было раньше, не считает, что главное в жизни – найти свою вторую половину. Или, как многие говорят, - «половинку». Творчество поглотило её и сделало настолько счастливой, что интерес к сильной половине человечества отошёл на второй план и, вряд ли, когда-нибудь, вернётся опять на первый. И это говорило только об одном: она стала принадлежать себе. И только себе.
И доказательство этому – отказ Артуру в предложении стать его женой. Зачем?
Наверное, люди женятся, когда уже не могут обходиться друг без друга, когда даже минута разлуки причиняют нестерпимую боль, когда смысл жизни, исключительно, в другом человеке. Вот и женятся, чтобы жизнь поспокойней была, чтобы меньше мучиться от этой самой разлуки, а потом… Потом надоедают друг другу и разводятся. Или не разводятся, а продолжают просто терпеть друг друга. Брак сковывает двух людей невидимой цепью в отличии от тех влюблённых из рассказа Барбюса «Вместе», которых привязали друг к другу на полгода. И что произошло? Они возненавидели друг друга.
Чтобы этого не случилось, необходимо заполнить свою жизнь собой, своим делом, убедиться, что ты не просто чья-то «половина», а целая личность, самодостаточная личность. Нельзя растворяться в другом человеке и терять себя. Нельзя свою жизнь посвящать другому человеку и забывать о себе. Вот тогда можно и семью создать. А сейчас… Она не может не писать.
Артур… Он ей нравится гораздо больше, чем когда-то Олег в первые дни их знакомства, и, возможно, она смогла бы создать с ним семью, но… Не сейчас. Сейчас любой мужчина будет для неё лишь помехой. Помехой в её желании состояться, как художник, стать им и подарить миру частицу себя.
«Никогда теперь ни один мужчина не станет главной историей в моей жизни, - призналась Лера себе, - поскольку, главным в моей жизни являюсь я сама. Я есть у себя».
Только вчера она нашла свой цвет. Цвет, который будет присутствовать на всех её картинах, цвет, который она назвала «Цветом счастья», цвет, имеющий сотни оттенков. Она уже видит перед собой свои будущие картины с красивыми городами, пейзажами и счастливыми людьми. Осталось только перенести их на полотно.
«Бирюзовый Мир будущего» - так назовёт она свою первую выставку.
-v-
Прошло пять лет. Продолжение следует....
