Спокойно. Тихо. Пусто. Болото. И даже пузырей нет. Плотная ряска повседневности и быта затягивает и не дает дышать полной грудью. Непроглядный туман маревом стоит над поверхностью, лениво едва заметно кипит и перемешивается с тобой. И, как мазохист, вспоминаешь шторма и бури. Как выворачивало наизнанку и ломало, как старого наркомана. Нутро сжималось, и жизнь уходила из-под ног безвозвратно в песок то по капельке, то мощной струей.
После этих штормов пёрло так, что дымились пальцы на клавиатуре и мозги плавились с памятью пополам! Не ленился вставать ночью, записать то, что выплёскивала память, а воспаленный мозг просто гнал текст "бегущей строкой" и едва успевал записывать. Когда нервы натянутыми струнами резонируют прямо по обнаженному мясу сердца и боль миллионом вольт шьёт сознание. Тоска становится осязаемой, а сны той заповедной таблеткой, которую боишься и беззаветно хочешь. Мечешься внутри себя, ошалело и бестолково и не можешь найти не то, что выхода, даже просто правильного направления. Где оно – правильное? И кто его правил?
На противофазе вспоминается ранний утренний туман над зеркальной гладью Телецкого. Всё чинно, благородно, понятно. Туман стелется над водой, и чутьем понимаешь, что наша жизнь зародилась в нем, созрела и каплей упала в чистейшую воду, набираться сил, воли и страсти. Потом совсем окоченела и пулей вылетела на берег с бешеной жаждой к жизни и пониманием, что остановка смерти подобна. Мечтая навалиться грудью, как бурлаки на Волге, и тянуть вперед с вздувшимися жилами, страстно желая перерубить канаты и сбросить этот неподъемный груз.
…А болото-то тут и молвит: не суетись, дружок, под клиентом! Всё суета сует. Расслабься, ляг в дрейф и кочумай по волнам своей памяти. Хлебни еще глоток, закрой глаза и дай я тебя укачаю. Какие страсти-мордасти!? Смех, слёзы.… Даже и не выдумывай! Зачем? И самое главное: кому это надо? Ну, вывернешь ты в очередной раз свою исподнюю душу, потычешься в закрытые наглухо двери и сердца. И что?
А то! Мне всё больше кажется, что мчаться в даль, за горизонт, можно не только по дороге, пропадающей под капотом моего рычащего дизельного зверя. Можно ведь газануть, сидя перед монитором и так раздраконить свою память и своё воображение, что дорога только чиркнет по Телецкому, заложит крутой вираж над Чулышманом, пуганёт браконьеров на Джулукуле и вывалит в котловину Кош-Агача. А там уже сам выбирай: знойный ледяной ветерок Эрбисту или гулкое ущелье Аргута. Можно усесться за ровный стол степи Самаха, а можно просто потянуть руль-штурвал на себя и ломануться к звездам, проведать Зяму и познакомить ее со своими новыми друзьями.
И еще есть одна дорога, которая манит и зовет. Но, я не хочу туда торопиться, потому что обратного пути уже не будет. Страна теней – хорошая страна. Привратником в потертой шинели с поблекшими галунами, моя память. Я там увижу мать не полуживую и сдавшуюся на милость победителя, какой-то горбатой и мерзкой твари с косой, а радостную и энергичную, выставляющую из печки перед отцом горячий пирог из нельмы. Чокнусь с батей за здоровье всего нашего нехилого потомства, и мы обсудим с дедом Иннокентием вот эти мои записочки и его дневники. Общих знакомых у нас с ним не было, но места мы посетили одни и те же, только с разницей в 65 лет. Он также как и я был сражен наповал красотами Горного Алтая и ему знакомы те чувства, которые я пытаюсь и никак не могу описать. И потом уже выдерну Виктора Петровича Кочура с очередной уникальной стройки, где ангелы, засучив рукава и крылья, прижмурив глаза от едкого дыма "Беломора" в коротких перекурах, пашут под его нетленным руководством как черти. Мы с ним спускаемся этажом ниже с хорошими вениками, и я смотрю с огромным удовольствием, как он гоняет чертей, словно своих монстров-монтажников, за то, что они выстудили ему баню. И эти бедные рогатые ребята уже тащат дрова из-под всех котлов и сковородок с веселящимися грешниками к нам в баньку и, постанывая с бодуна, просят глоток холодного свежего пивка. И мы наливаем. А что? Не жалко!
Еще два Петровича: Виталий Петрович Ионко и Юра Лукьянов. Посидеть молча на бережку и почувствовать рядом родственную душу... Вздохнуть, хлопнуть по коленкам и скомандовать: "Наливай!"
А так, спокойно и тихо. И пусто. Никто не звонит и не пишет.
Буль-буль…
Друзья! Если вам нравится то, что я пишу и фотографирую (только грязными тапками не швыряйте!), можете помочь автору материально. Потому как "монетизация" Дзена - это уже не слезы, а воспоминания о них. Вот номер моей карты Сбера: 2202 2063 7801 0149. Буду рад и признателен любой копеечке.