Ночью отдали швартовые порту Кейптауна и тихим ходом потянулись за лоцманским буксиром. Я вышел на корму и стал снимать видео, как шумный и яркий порт проплывает мимо нас - уходящих в антарктический рейс.
Слышал, что некоторые психически слабые полярники, находясь под грузом предстоящей зимовки и иных обстоятельств - не выдерживали подобное прощание с берегом, где ещё сегодня вместе с ними бурлила береговая жизнь. Для меня эта была вторая экспедиция и далеко не первое расставание с берегом. Я ждал того самого ощущения, как перед шагом в неизвестность, но это чувство не приходило. Я на длинном фокусе снимал с борта парохода яркое "чёртово колесо", медленно вращающееся в туристической зоне Кейптауна. Со Столовой горы полетели фейерверки.
Вспомнил Афганистан с ночным пунктирным небом от трассеров и тишина. Очнулся. Шум дизелей, вращающийся гребной винт. Мы уходим, Кейптаун!
Кильватерная струя начинает сильнее вспениваться, словно подталкивая нашу "морковку" из гавани всё быстрее и быстрей... Вот, отваливается от нас лоцманский буксир и уходит к портовым огням. Мы остаёмся одни. Ночь постепенно окутывает пароход. А, там, в Кейптауне, весело и шумно, кто-то купается в бассейне, а самые отчаянные встречают у берега свою волну на доске, ещё видно, как носятся у берега огоньки маленьких скоростных катеров. И вдруг - я почувствовал, что никогда не увижу больше подобной яркой картинки, останется память и красота впечатлений, которая сейчас уходит очень быстро.
Я вспомнил свой визит в колонию малолетних преступников. Я показал там фильм, а затем общался с заключёнными о жизни... Помню, как закрывали за мной шлюзовые двери зоны. Я уходил, малолетние зэки оставались там... Очень похоже, только сейчас, уходя, мы заключались экспедицией.
Жизнь не может существовать без смерти
Я убил крота лопатой, случайно, когда помогал бабушке перекапывать огород, а когда ремонтировали баню, сорвавшимся бревном убило гуся. С тех пор я не плакал. (из откровений несовершеннолетного осуждённого, сочинение на тему: "Моё самое лучшее время")
Я получил неожиданное приглашение от Центра содействия реформе уголовного правосудия: посетить Можайскую воспитательную колонию для несовершеннолетних. Эта идея возникла у члена жюри кинофестиваля Сталкер: Показать мальчикам документальный мой фильм «Полюс относительной недоступности» (Антарктида). Это было пять лет назад. Где эти мальчики? Возможно кто-то из них воюет в ротах "штурм-Z".
Два часа по Минскому шоссе. Слева памятник Зое Космодемьянской, дорога проносит нас мимо, погружая в атмосферу, которая готовит встречу с деталями, на которые в иной мотивации путешествия, испытывал бы иные чувства, а теперь невольно обращаешь внимание на знаки судьбы. Обелиск авиаторам, поворот направо. Видеокамеры, у КПП, напротив уличный туалет с перевёрнутыми треугольниками друг к другу. За перелеском, видимо, полигон, стреляют. Гулко. Проходит караул, приглядываются к нам. Идут со смены меняться. За их спинами автоматы. Пытаемся заговорить с ними. За них отвечает гражданский сантехник, который шествует с ними с разводным ключом.
– Они с заключёнными не общаются, они только в караул ходят.
Длинный забор с огромными мотками колючей проволоки – женская зона. Вот, прямо в шаговой доступности от "малолетки" и забор почти до горизонта, а следом СИЗО. Мы стоим на противоположной стороне улицы, зябко от нервов и архитектурных излишеств тюремных надстроек, вышек, решёток. Ну хоть бы солнышко, нет, обычная серость, плюющая с небес в глаза, в снег, под ноги, каплями свисающая с колючей проволоки на заборе. Жижа под ногами. Досмотр передач – подарков мальчикам, у которых дни рождения в декабре. Тщательно и внимательно, заполнение бумаг, взгляды, пустые, без мысли, без неожиданностей, пустая формальность, но за ней таится привычная напряжённость. 2016 год – беспорядки в колонии. СПЕЦНАЗ ФСИН решает «проблему». Неожиданная новость, курить на территории воспитательной колонии запрещено всем. Я не курю, но знаю, каково не курить курильщику, тем более осуждённому. Видел людей в Афганистане на службе, у которых заканчивалось курево, видел курильщиков без табака в Антарктиде… это страшно. — До обеда пол часа. Поговорите с мальчиками, они пообедают и вернутся в спортзал. Мальчики, слово приятно кольнуло сердце. Майор суровый, держит голову от меня в пол оборота, пытаюсь заглянуть ему в глаза. Не, с таким в бою легко, хороший служака, верный, не бросит, но видно, как от себя гонит мысли о нас. Ему с нами неудобно, он нас не ждёт. Успеваю подумать, такие первыми в сорок первом году без оглядки на тылы - стояли насмерть, и не потому, что самые храбрые, а потому, что страшнее назад смотреть было. Досмотр, шлюзование, двери, двери, решётки. А вдруг, обратной дороги у нас нет?.. Пытаюсь смотреть на всё глазами несовершеннолетнего осуждённого. Закрывающиеся двери за спиной, резкий звонок, глазки камер, гулкие шаги. Дверь, холодный туалет в дежурке. Внизу тепло, а на уровне головы отверстие на улицу, решётка. Да, вспоминаю ротного:
- Ноги в тепле – голова холодная, а сердце на спине впереди идущего, не отрывайся в колонне… ссыте в сторону на ходу, не отставать! Спортзал. Они зашли, расставили стулья, расселись, смотрят. Я представляюсь, шушукаются. Пытаюсь подчинить их внимание. Дело двигается со скрипом. Обед. Офицеры-воспитатели поднимают мальчиков, уводят на обед. Мы, коротая время идём в школу колонии, смотрим классы. Учебники на полках, 8 класс, 9-ый, 10-ый, 11-ый. Разглядываем поделки. В их творчестве чувствуешь странное смещение сознания. Вспомнил поделки одного из полярников в Антарктиде, невольно улыбнулся. Первые кадры фильма: Жизнь не может существовать без смерти, как и смерть без жизни — начало, а дальше ни шороха. Мальчики смотрят. Чувствую их вибрации. Кто-то пытается что-то сказать товарищу, но тот отмахивается. Они по очереди выходят куда-то. Я думал они уходят насовсем, но тут же возвращаются. Да, потом я узнал, там туалет. Нет, не слава их, а сами полярники говорили с ними на их же языке, понятном и доступном людям, оторванным от «большой земли», с той лишь разницей: добровольно или против воли. Таким бурным аплодисментам от четырнадцати (!) осуждённых несовершеннолетних мог бы позавидовать фильм «Республика ШКиД». Потом я рассказывал про Афганистан, свою трусость и преодоление её - второе рождение. Вспомнил реплику, написанную мной в пьесе «Карлоф сон или полёт на крышу мира», заимствованную из учения великого пуштуна Гаффар-хана — оружие нужно слабакам, сильный духом владеет терпением и справедливостью. Никакая власть на земле не может противостоять этому... Чтобы почувствовать власть оружия нужно его навести на безоружного… но, если безоружный сильней? Государство в некоторых случаях даёт право на убийство, в том числе на войне. Но, решение всё равно рождается не где-то там, а у вас в груди, подобное дано разве что богам: убивать или миловать, но быть убитым - смертным.
В спортзале неожиданно гаснет свет. Тревога у воспитателей, нервное ожидание. Мальчики демонстративно ведут себя корректно. Рация надрывается, эфир наполнен командами. (На просмотре фильма осужденные не склонные к побегу). Ждём. Лампа в зале медленно накаливает спираль. Выдохнули. Что-то подстанция шалит... Сухая жилистая рука жмёт мою руку на прощание. Парень, похоже, готовит свою жизнь к борьбе, ломает железо в спортзале. Глаза, не передать словами, как он смотрит.
– Евгений Евгеньевич, скажите, а вы к нам ещё приедете? Пожалуйста! Обратный путь домой. Сижу на заднем сидении автомобиля, читаю сочинения и отзывы на фильм…
Нет, у них я больше не был, а сейчас, вновь прощаюсь.
Прощаюсь со своими чувствами и воспоминаниями - иду за новыми! Шаг сделан. Вперёд к Антарктиде!
Спасибо за Вашу помощь на создание фильма, а также желающим принять участие в создании документального фильма "Знай, имя твоё!" о пройденных кругах ада в процессе поиска пропавшего без вести участника СВО. - карта СБ: 2202 2067 6457 1027 EVGENY BARKANOV (Евгений Барханов). Полный отчёт о поступлении Ваших средств можно посмотреть на сайте minakultury.ru