Статья была написана несколько лет тому назад для журнала Брянского государственного университета после предварительной договорённости с одним из редакторов, к.и.н. А. А. Чубуром, и уже фактически с некоторыми правками принята к печати, но, поскольку вскоре он удалил меня из контактов по политическими соображениям, а потом сам уволился со скандалом из БрГУ, она не была опубликована. Так как история моих взаимоотношений с якобы "победившим" и "опровергнувшим" (как он это утверждает в своих "статьях" и даже "монографиях"...) меня д.х.н. Клёсовым началась ещё раньше его столкновения с мамой и сыном Балановскими и истории на Троицком Варианте, а время идёт, выкладываю её в открытый доступ, чтобы прояснить свою позицию.
Я уверен в том, что адепты д.х.н. Клёсова непременно сообщат ему об этом отзыве и гуру не замедлит разразиться очередной тирадой в своём "журнале" либо даже "книге" с разглагольствованиями о том, какой он умный и какой я глупый и как он меня в очередной раз "опроверг" и "победил", хе-хе...
Но высказаться я хотел уже очень давно и имею на это полное право. Итак, далее идёт текст рецензии. Приятного осмысленного прочтения.
Семененко А. А. Клёсов как «ариовед». Рецензия на книгу: Клёсов А. А., Пензев К. А. Арийские народы на просторах Евразии. — М.: Книжный мир, 2015. — 352 с.
Аннотация: Рассматривается реконструкция истории арийских народов д.х.н. А. А. Клёсовым. Поднимаются проблемы методологии и доказательной базы псевдонаучной дисциплины ДНК-генеалогия, разработанной А. А. Клёсовым. Обосновывается теория исхода ариев из региона на стыке Ирана, Средней Азии и Индостана.
Ключевые слова: арии, Y-гаплогруппа R1a, ДНК-генеалогия, псевдонаука
Semenenko A.A. A. A. Klyesov as an ‘Aryanist’. Book review. Klyesov A. A., Penzev K. A. Aryan folks on the vastness of Eurasia. — Moscow: Book world, 2015. — 352 p.
Annotation: The review deals with the reconstruction of the Aryan folks’ history by Dr. of Chemistry A. A. Klyesov. The reviewer raises the questions of the methodology and factual evidence of the pseudo scientific discipline DNA-genealogy developed by A. A. Klyesov. The theory of the Aryan homeland in the border region between Iran, Southern Central Asia and Hindustan is documented and defended.
В начале этой рецензии сразу оговоримся, что мы принципиально не затрагиваем вопрос об обоснованности и достоверности ДНК-датировок А. А. Клёсова, а принимаем их, как если бы они были точными. Наша же собственная позиция заключается в том, что научно-достоверными мы признаём лишь те расчёты древности элементов человеческой ДНК, которые получены из датированных археологическими способами погребений. Построения А. А. Клёсова постоянно меняются и в силу этого их трудно критиковать. Именно поэтому за отправную точку взят конкретный опубликованный им текст.
На странице 4 своего «исследования» А. А. Клёсов с соавтором (которого мы в дальнейшем опускаем в виду его очевидной несамостоятельности в этом тандеме) утверждают, что «термин «арии», хотя он и связан… с индоиранским этнокультурным миром, никакой лингвистической, расовой, этнической или культурной нагрузки практически не несёт». Итак, по «ариоведу» А. А. Клёсову, термин «арии» всё-таки связан с этносом/этносами и культурой/культурами индоиранцев, но при этом в нём нет никакого расового, этнического, лингвистического и культурного значения.
Как выясняется далее (стр. 4), термин «арий» является соционимом, т.е. обозначает специфическую прослойку наследственных профессиональных воинов индоиранских (а также монгольских) племён (стр. 4–7). Арии по А. А. Клёсову — это военная корпорация мужчин-носителей гаплогруппы R1a в период с IV тыс. до н.э. до начала н.э. (стр. 8–9). Затем А. А. Клёсов заявляет о том, что разработанная им «дисциплина» ДНК-генеалогия изучает ариев (=носителей мужской гаплогруппы R1a=наследственных профессиональных воинов) в «их родовой (гаплогруппы) и племенной (субклады) принадлежности» (стр. 9). Это фактически означает, что он всё-таки наполняет термин «арии» этническим значением, поскольку (особенно доисторические, а также находящиеся на догосударственной или раннегосударственной стадии развития) формирующиеся этносы по сути представляют собой союзы племён (образующие т.н. племенные государства). Открещиваясь на словах от этнического значения термина «арии»(=носители гаплогруппы R1a=наследственные профессиональные воины), создатель «дисциплины» ДНК-генеалогии А. А. Клёсов фактически объявляет всех носителей мужской гаплогруппы R1a представителями одного социального слоя (наследственные профессиональные воины) и одной этнической группы (арии). Тут, конечно, можно было бы указать на то, что доля носителей мужской гаплогруппы R1a составляет от ⅔ до почти ¾ среди ряда современных индоарийских каст, в частности брахманов (священников, а не воинов), что в логике ДНК-генеалогии (по)требует дополнительных разъяснений.
Но в заключении к рецензируемой книге А. А. Клёсов уже отбрасывает оговорки и всякую осторожность в использовании терминологии и заявляет напрямую, что «арийские народы действительно оказались шире языков. До времён, откуда пошли их предки, лингвистика просто не дотягивается. Поскольку арийские народы — это в первую очередь, в древности, народы гаплогруппы R1a, то многие археологические культуры тоже оказались созданы арийскими народами» (стр. 349). О какой древности «арийских народов» говорит А. А. Клёсов? Если речь идёт о догосударственной и дописьменной стадии истории, куда, действительно, из-за отсутствия надписей и текстов «лингвистика… не дотягивается», то можно ли вообще говорить о существовании на этой стадии собственно народов (этносов), а не родоплеменных союзов? Сам же А. А. Клёсов указывает, что «с уверенностью говорить о социальных слоях (сословиях) и этносах следует… когда появилось производящее хозяйство, торговля и общественная дифференциация» (стр. 8). История, этнография и социология уже давно установили, что этносы в более-менее современном понимании этого слова начинают формироваться только с появлением надплеменных институтов власти. С этого времени одним из важнейших составляющих возникающего этноса становится не только его антропологическая, родоплеменная, языковая, культурная в широком смысле (само)идентичность, но и его государственная принадлежность. В т.ч. и потому, что находящиеся на раннегосударственной стадии существования союзы племён в силу своей более высокой сплочённости и организованности не просто покоряют ещё не имеющие своего государства соседние союзы племён с иными антропологическими, языковыми и культурными характеристиками, но и навязывают побеждённым свой язык и культуру, делая их частью уже более сложного надплеменного образования — государства. В котором язык и культура господствующего племенного союза (превращающегося в господствующий слой общества) становится языком и культурой всех остальных племён (подчинённых слоёв общества), теряющих свою прежнюю идентичность (примеры — ассимиляция полабских славян последовательно Франкской империей Каролингов, Восточно-Франкским королевством и Священной Римской империей, финноугров и балтов Восточной Европы — Русью).
Либо в силу малочисленности завоевателей они сами постепенно поглощаются покорёнными и принимают их язык и культуру, теряя свою прежнюю идентичность (примеры — переход болгар на славянский на Дунае, норманнов — с французского и нормандско-французского на английский).
В т.ч. именно поэтому сейчас носители «арийского» по А. А. Клёсову субклада Y-гаплогруппы R1a-Z93-L342.2 входят в состав таких разных народов Старого Света как англичане, шотландцы, голландцы, немцы, шведы, финны, литовцы, поляки, венгры, румыны, молдаване, украинцы, русские, башкиры, карачаевцы, черкесы, армяне, турки, сирийцы, палестинцы, египтяне, арабы Бахрейна, Ирака, Кувейта, Катара, ОАЭ, Саудовской Аравии, казахи, киргизы, пакистанцы, афганцы, индийцы, бенгальцы, ланкийцы (стр. 143–149). Далее судьба народа и государства являются неразрывно связанными и роль государства в формировании (само)идентичности этноса только возрастает.
Низшей ступенькой в иерархической структуре этноса в ДНК-генеалогии А. А. Клёсова являются гаплотипы или «древние рода, племена, которые намного старше этносов» (стр. 27). При этом древние миграции родов с Y-гаплогруппой R1a приравниваются к арийским миграциям, т.е. миграциям ариев (стр. 106). Это представляется необоснованным, поскольку А. А. Клёсов никак не может доказать того, что на протяжении всех тысячелетий миграций мужчин с Y-гаплогруппой R1a они сохраняли одну и ту же сначала родоплеменную, а потом корпоративную и этническую идентичность.
Древнейшая история ариев=носителей мужской гаплогруппы R1a начинается на территории Северного Китая ок. 20 тыс. л.т.н. (стр. 120–122). Тогда они, по А. А. Клёсову, ещё не называли себя ариями (стр. 122). Оттуда они пересекли Тибет и Южную Азию с востока на запад (стр. 122). Но уже на территории Индостана 12–16 тыс. л.т.н. носители мужской гаплогруппы R1a именуются А. А. Клёсовым протоариями, потомки которых теперь проживают в Южной Азии в джунглях и почему-то при этом не являются ариями (стр. 122–123).
Изначально А. А. Клёсов утверждал (см. выше), что арии=носители мужской гаплогруппы R1a=профессиональные наследственные воины. Теперь, когда оказывается, что в Южной Азии сейчас и уже на протяжении 16 тысяч лет проживают носители мужской гаплогруппы R1a, они объявляются им никак не связанными с «настоящими» ариями=носителями более молодого субклада мужской гаплогруппы R1a Z93, которые якобы пришли на Индостан ок. 1500 ВСЕ (стр. 122–123).
Здесь находится самое слабое место в построениях А. А. Клёсова — не только носители мужской гаплогруппы R1a в индийских джунглях с популяционной историей в 12–16 тысяч лет оказываются у А. А. Клёсова неариями (но при этом их предки им же объявляются протоариями…), что само по себе странно (ведь, в его логике, в логике ДНК-генеалогии они — представители той же родоплеменной мужской линии наследования), но и даже носители более молодого субклада мужской гаплогруппы R1a Z93 обнаруживаются в неиндоарийских дравидийских популяциях Южной Азии — 14% от всех мужчин Лингаят и Воккалига в штате Карнатака, чья популяционная история, по расчётам А. А. Клёсова, насчитывает 4100±540 лет (стр. 123).
Ещё более невероятная для недавнего прихода ариев=носителей субклада мужской гаплогруппы R1a Z93 на Индостан информация сообщается А. А. Клёсовым на следующей странице — в штате Тамил Наду на крайнем юге Индии обнаружены популяции, в которых число мужчин с арийским субкладом R1a-Z93 L342.2 составляет 90% (стр. 124). И это при том, что в районах сплошного массового проживания индоариев в Южной Азии число носителей мужской гаплогруппы R1a в высших, т.е., по логике А. А. Клёсова, созданных прямыми потомками арийских завоевателей, кастах достигает 72% (стр. 123). Т.е. оказывается, что доля потомков прямых арийских завоевателей с субкладом R1a-Z93 L342.2 больше на дравидоязычном крайнем юге Индии (90%), чем в индоарийскоговорящих высших кастах (72%)!
У оставшихся 10% мужчин c гаплогруппой R1a штата Тамил Наду популяционная история по вычислениям А. А. Клёсова составляет 16400 лет (стр. 124–125). Затем, его же расчёты популяционной истории носителей мужской гаплогруппы R1a из юго-восточного штата Андхра Прадеш дают 7125 и 11500 лет древности, а в Пакистане — 4375±800, 7025 и 12000 лет древности (стр. 125).
В Восточных Гималаях у сино-тибетских племён популяционная история мужской гаплогруппы R1a насчитывает по А. А. Клёсову 6650 лет (стр. 126).
Итак, используя данные и расчёты самого А. А. Клёсова, можно сделать вывод о том, что носители мужской гаплогруппы R1a обитают в Южной Азии непрерывно 16400 лет, а сама гаплогруппа присутствует у совершенно разных расово-антропологических, этнокультурных, лингвистических, социальных и географических групп. Но при этом они так и не смогли почему-то перейти с протоарийской стадии на собственно арийскую именно на территории Индостана, хотя смогли сделать это в ходе дальнейших миграций.
Из Индии по А. А. Клёсову уже «будущие арии», они же носители мужской гаплогруппы R1a через Иран прошли в Анатолию (стр. 127) и затем примерно 8–10 тыс. л.т.н. уже как настоящие арии вышли из Анатолии на Балканы (стр. 129). Тут А. А. Клёсов выдаёт себя с головой: «Здесь мы используем термин «арии», потому что R1a — это род ариев, которые через несколько тысячелетий выйдут на Русскую равнину, разделятся на несколько миграционных потоков (или военных экспедиций?) и станут известны как митаннийские арии, иранские арии и индоарии, все гаплогруппы R1a. В терминологии ДНК-генеалогии, оперирующей родами, а не языками, арии — это род R1a» (стр. 129). При такой логике возникает вопрос — почему в таком случае А. А. Клёсов не называет ариями носителей мужской гаплогруппы R1a в Южной Азии с прим. 14400 ВСЕ и в Иране до мифического прихода степняков Евразии в эти регионы ок. 2000–1500 ВСЕ? Ведь в таком случае оказывается, что именно Индостан является прародиной арийских народов, а Иран становится их вторичной прародиной. Очевидно, что этого А. А. Клёсов никак не может ни допустить, ни признать — у него арии «появляются» на исторической сцене только в момент их перехода из Анатолии на Балканы именно для того, чтобы сделать Европу прародиной арийских народов. Поэтому он уже уверенно говорит о «прибытии ариев на Балканы 8–10 тысяч л.н. Они определённо говорили на языке, который лингвисты в наше время называют «протоиндоевропейским»» (стр. 131). Скачок клёсовской «логики» поражает — носители мужской гаплогруппы R1a именно с переходом из Анатолии на Балканы около 8–10 тысяч л.т.н. одновременно заговорили на протоиндоевропейском языке и стали ариями. Возникает вопрос — на каком основании доктор химических наук делает такие палеолингвистические и палеоэтнологические выводы? Очевидно, в системе ДНК-генеалогии эти умозаключения являются ничем не обоснованными и бездоказательными. Хотя А. А. Клёсов и ссылается на якобы «обнаружение лингвистами прото-индоевропейского языка в Анатолии, с датировками 9600–10100 л.н.» (стр. 129), по сути эта отсылка бездоказательна, т.к. археологически первые следы материальной фиксации лексики анатолийской ветви индоевропейских языков в Малой Азии, по самым оптимистичным оценкам, относятся ко времени ок. 2000 ВСЕ (тексты с вкраплениями анатолийской лексики из староассирийских торговых факторий в Малой Азии), т.е. минимум 6000 лет спустя. Иначе говоря, утверждения как А. А. Клёсова, так и упоминаемых им лингвистов о существовании протоиндоевропейского языка в Анатолии уже около 8–10 тысяч л.т.н. абсолютно бездоказательны и ненаучны.
Возможно, ответ А. А. Клёсова на вопрос о том, в результате чего носители мужской гаплогруппы R1a именно с переходом из Анатолии на Балканы около 8–10 тысяч л.т.н. одновременно заговорили на протоиндоевропейском языке и стали ариями, кроется в утверждении д.х.н. о том, что «с уверенностью говорить о социальных слоях (сословиях) и этносах следует, начиная с Неолитической революции, когда появилось производящее хозяйство, торговля и общественная дифференциация» (стр. 8). А. А. Клёсов утверждает, что «вслед за Неолитической революцией… у ариев появилось производящее хозяйство, произошла социальная дифференциация и образовались три основных арийских касты: жреческая, воинская и торгово-ремесленная» (стр. 257). Но и в таком случае в его логике А. А. Клёсов должен был называть самыми настоящими ариями уже носителей мужской гаплогруппы R1a на территории Индостана, а именно в междуречье Инда и Ганги, потому что производящее хозяйство в этом обширном регионе зафиксировано уже ок. 7000 ВСЕ в Мергархе на западном притоке Инда р. Болан в провинции Пакистана Балучистан [1; 2; 3] и одновременно в Бхирране на Сарасвати (совр. эфемерной р. Сарсути-Гхаггар-Хакра) в штате Индии Харьяна — т.е. 9 тысяч л.т.н. [4; 5; 6; 7; 8; 9; 10]
Во всяком случае, никаких других обоснований таинственного превращения обычных носителей мужской гаплогруппы R1a в «настоящих» ариев=профессиональных наследственных воинов А. А. Клёсов в рецензируемой книге не предлагает.
Тезис А. А. Клёсова о появлении социальных слоёв (сословий) уже в неолите, т.е. с появлением производящего хозяйства также является бездоказательным. Впрочем, само его утверждение о том, что носители мужской гаплогруппы R1a становятся говорящими на «протоиндоевропейском» языке ариями с переходом из Анатолии на Балканы 8–10 тысяч л.т.н. (стр. 129, 131), находится в противоречии с его собственным определением ариев как военной корпорации мужчин-носителей гаплогруппы R1a в период с IV тыс. до н.э. до начала н.э. (стр. 8–9).
Выделение Y-гаплогруппы R1a5 из скелета погребённого под номером PES001 в могильнике Песчаница на озере Лача в Каргопольском районе Архангельской области представителя мезолитической археологической культуры Веретье с радиоуглеродной датировкой 10785–10626 ВСЕ [11, table1] опровергает построения А. А. Клёсова о том, что в это время носители гаплогруппы R1a ещё не появились в Европе и продвигались через Иран в Анатолию, чтобы затем как «арии» перейти на Балканы 8–10 тысяч л.т.н. Археологические данные говорят о миграции мезолитических групп охотников Средней Азии по восточному побережью Каспийского моря и степями Казахстана, Приуалья и Поволжья в Подонье [12, с. 72–75]. «Такой специфический тип кремнёвых изделий, как рогатые трапеции», маркирует миграцию популяций докерамического неолита Мергарха в долине Инда в Белуджистане через Северный Афганистан, Северо-Восточный Иран, Юго-Восточный Прикаспий, юг Средней Азии и Приаралье до левого берега Волги, юга Западной Сибири и Восточного Прибалхашья [13, с. 162–163 и 169, Прим. 8].
Т.н. «утюжки» из камня/глины распространяются теми же маршрутами от Юго-Восточного Прикаспия до Днепра, лесов Восточной Европы, Урала, Западной Сибири и Алтая [14, с. 33–34; 15, с. 153–154], а наконечники стрел кельтеминарского типа — от Средней Азии до Среднего Поволжья, низовий Оби и Обь–Иртышского междуречья [16, с. 8, Прим. 34].
Это гораздо более короткий и удобный путь, по которому носители Y-гаплогруппы R1a, ещё не достигшие стадии халколита, т.е. ещё не ставшие индоевропейцами, проникали из Индии и Ирана через Среднюю Азию и Восточный Прикаспий в Восточную Европу [16, с. 8, Прим. 32–35].
Теперь вернёмся к вопросу о происхождении арийского субклада R1a-Z93 L342.2, который, по А. А. Клёсову, возник ок. 4900 л.т.н. в Европе (стр. 124, 135). Причём Европу А. А. Клёсов явно противопоставляет Русской равнине, т.к. объявляет арийский субклад R1a-Z93 L342.2 возникшим «в Европе, за несколько веков до ухода ариев на Русскую равнину» (стр. 135). О географии «ариовед» и химик А. А. Клёсов имеет, очевидно, весьма смутные представления, и не только потому, что отделяет Русскую равнину от Европы, но ещё и потому, что сразу после этого утверждает, что ареал арийского субклада R1a-Z93 L342.2 протянулся «полосой от Британских островов по региону Черноморского побережья» (стр. 135) — однако никакого побережья Чёрного моря вблизи Британских о-вов не наблюдается… А. А. Клёсову явно следовало бы добавить «полосой от Британских островов через всю Западную и Центральную Европу и далее по региону Черноморского побережья».
Затем осуществляется заход ДНК-генеалогии в область псевдолингвистики — А. А. Клёсов сообщает, что «арийское население III тыс. до н.э. скорее всего не отличалось от остальных носителей R1a на Русской равнине, и об этом в первую очередь говорит топонимика и гидронимика вплоть до Русского Севера» (стр. 137). Естественно, что никаких научных лингвистических исследований с достоверным доказательством арийского характера топонимов и гидронимов Русского Севера никем не проводилось (дилетантские сопоставления Н. Р. Гусевой и С. В. Жарниковой находятся за пределами филологической науки). Но при этом, не предъявив никаких научных разработок этой проблемы, А. А. Клёсов выдвигает и археологии, и лингвистике претензии — «лингвисты и археологи не поясняют, как арийский язык, отражённый в виде топонимов, оказался представлен по всей Русской равнине, включая Русский Север, если арии обитали только в южных степях» (стр. 184). Также наличие на Восточно-Европейской равнине в III тыс. до н.э. целого ряда различных археологических культур (ямных, шнуровой керамики, катакомбных, полтавкинской, волосовской, ямочно-гребенчатой керамики, абашевской и др.) позволяет говорить об этнолингвистической неоднородности их создателей.
Итак, по А. А. Клёсову, в III тыс. до н.э. вся Восточно-Европейская равнина была заселена ариями=носителями мужской гаплогруппы R1a. Но позднее в её южной, (лесо)степной части были изобретены конные колесницы и степные арии разделились на «три миграционные ветви, которые идентифицируются лингвистами по диалектам» (стр. 137). Это якобы были ушедшие в Закавказье и далее в Анатолию и Сирию и вплоть до Аравии включительно митаннийские арии (стр. 137–139), ушедшие в Среднюю Азию и после 500 лет пребывания там перешедшие на Иранское плато авестийские арии и прошедшие через Южный Урал и Казахстан андроновцы, часть которых стала после миграции в Южную Азию индоариями, а другая часть превратилась в скифо-саков (стр. 139–140).
Во всех трёх случаях, однако, нет никаких достоверных археологических и антропологических доказательств прохода степняков Евразии ок. 3000–1000 ВСЕ на юг за линию, образованную горами Кавказа–Эльбурса–Копетдага–Гиндукуша, на территорию Ирана, Афганистана и Индостана [17; 18, с. 170–184]. В таком случае исчезают основания считать носителей мужской гаплогруппы R1a на территории (лесо)степей Евразии III–II тыс. ВСЕ одновременно носителями арийских диалектов — (пра)митаннийского, (пра)иранского и (пра)индоарийского. Ведь такая идентификация их делается только на основе предположения о том, что из (лесо)степей Евразии они проникли в Восточную Анатолию–Сирию–Северную Месопотамию, Иран и Южную Азию и стали здесь историческими ариями Древнего Востока, лексика которых была зафиксирована на материальных носителях либо дошла до современности в непрерывных линиях текстуальной передачи (корпуса ведийской и авестийской литературы). В обратном случае — при отсутствии археологических и антропологических следов миграции степняков Евразии на территорию Ирана, Афганистана и Индостана ок. 3000–1000 ВСЕ — язык носителей мужской гаплогруппы R1a (лесо)степей Евразии III–II тыс. ВСЕ неизвестен, ибо ни одно слово из него ни на одном материальном артефакте не зафиксировано. Только реальная, научно доказуемая и научно достоверная связь (лесо)степных популяций Евразии бронзового века с историческими ариями Митанни, Ирана и Южной Азии даёт им возможность методом ретроспективного анализа «заговорить» на арийских диалектах индоевропейского.
Есть и частные нестыковки. Так, относительно митаннийских ариев А. А. Клёсов бездоказательно утверждает, что они были носителями именно мужской гаплогруппы R1a (стр. 129, 348) — но в действительности эта популяция была полностью истреблена ассирийцами либо ассимилирована уже к 1000 ВСЕ и ни одного погребения митаннийского ария для выделения из его костей ДНК для определения гаплогруппы археологической и исторической науке (пока) неизвестно. Кроме того, в культуре ариев Митанни и Палестины нет абсолютно никаких доказательств их северного, европейского происхождения. При этом имеется, наоборот, целый ряд археологических данных, указывающих на то, что т.н. митаннийские арии, пройдя из долины Инда через Иран, прибыли в Северную Месопотамию и оттуда проникли в Восточную Анатолию, Сирию и Палестину. Речь идёт об индостанских маркёрах культуры Митанни — зебу, павлине, единороге, обнажённой богине на зебу [19; 20]. Все эти четыре мотива присутствуют и в древнейшем арийском тексте — Ригведе, созданной на северо-западе Индостана в 3300–2600 ВСЕ [21; 22; 23; 24; 25; 26; 27; 28; 29; 30; 31].
Ни одной конной стоячей колесницы бронзового века в (лесо)степях Европы, Приуралья, Западной Сибири и Казахстана до сих пор не обнаружено — за колесничные уже почти 50 лет выдаются погребения синташты-петровки-алакуля со следами двух колёс (на оси) от пароконной повозки неизвестного типа [32; 33; 34]. Наоборот, три настоящие колесницы с дисковыми колёсами, медными каркасом, втулкой, зажимами и декоративными пластинами (— такую технологию в бронзе смогут повторить только этруски после 700 ВСЕ, т.е. только через тысячу двести лет —) были обнаружены в Доабе Ямуны и Ганги на кладбище автохтонной в Южной Азии культуры медных кладов и охряной керамики в Санаули и датируются они временем синташтинской культуры Южного Урала (ок. 1900 ВСЕ) [35].
А. А. Клёсов, не владея сколько-нибудь детальным и доскональным знанием колесничной проблематики, лишь бездумно пересказывает псевдонаучные басни о том, что в (курсив его. — А.С.) «захоронениях Аркаима обнаружены древнейшие из обнаруженных в Старом Свете захоронения боевых колесниц» (стр. 162). Ирония здесь заключается ещё и в том, что при раскопках самого Аркаима (пока) не нашли ни одного погребения со следами колёс.
А. А. Клёсов заявляет, что из Европы «арии-скифы прошли на восток ещё далее, дальше Урала, куда прибыли примерно 4000 л.н. (городище Аркаим…)» (стр. 241). Таким образом он теперь ставит знак равенства между создателями синташтинской археологической культуры, ариями и скифами. Никаких научных оснований для такого отождествления нет — синташтинская археологическая культура (между 2100–1700 до н.э.) никак не связана с историческими иранцами и индоариями, скифы как народ фиксируются с VIII в. до н.э., у синташтинцев эпохи бронзы и скифов железного века разные хозяйственно-культурные типы, наборы вооружения, керамика, транспортные средства, искусство, погребальный обряд.
А. А. Клёсов продолжает именовать носителей мужской гаплогруппы R1a «ариями-скифами» и после того, как они по его схеме уходят из ареала синташты в Казахстан и далее в Минусинскую котловину (стр. 242–243). В этом случае «арийство» опять зиждется лишь на наличии среди рассматриваемых А. А. Клёсовым популяций и этносов Минусинской котловины 3800–1900 л.т.н. носителей мужской гаплогруппы R1a (стр. 181, 242–243). Но одонтологические и краниоскопические признаки уводят прародину андроновской популяции предков саков Алтая в регион на стыке Ирана, юга Средней Азии и Индостана (т.к. демонстрируют связь с антропологическими параметрами индоафганцев) — т.е. как раз туда, где и находится ареал исторических ариев [36].
Никаких следов проникновения степняков во II тыс. до н.э. к югу от долины р. Зерафшан нет — что опровергает приход «ариев» с севера не только в Иран, Афганистан и Южную Азию, но и на юг Средней Азии [37, с. 162; 38, с. 527].
А. А. Клёсов настаивает на том, что «на роль первопредков L342.2 не могут претендовать предки современных жителей Ближнего Востока, Персидского залива или Индостана» (стр. 145). Однако недавние генетические исследования полностью опровергают теорию европейского происхождения «арийского» субклада R1a-Z93 L342.2 и доказывают теорию ирано-индийской прародины ариев, т.е. (курсив его. — А.С.) «собственно ариев, канонизированных, если можно так выразиться, лингвистической наукой и БСЭ» (стр. 183).
А именно речь идёт о создателях фатьяновской археологической культуры III тыс. до н. э. в Центральной России. Она является локальным вариантом культуры боевых топоров (и шнуровой керамики). На основе анализа серии радиоуглеродных дат с фатьяновских памятников время существования фатьяновской культуры определяется от 2750 до 2500 (2300) ВСЕ [39].
По данным антропологии, носители фатьяновской археологической культуры обладали южноевропеоидными чертами, а именно имели долихокранный (узколицый и высоколицый) тип с резкой горизонтальной профилированностью и сильным выступанием носа. [11]
Эстонские палеогенетики выделили ДНК из костных останков захоронений фатьяновской культуры в ряде областей РФ. Исследование показало принадлежность их «доноров» к Y-хромосомной гаплогруппе R1a1a1-M417. Для 6 образцов Y-ДНК удалось уточнить субклад R1a1a1b2-Z93. Фатьяновцы оказались не просто носителями мужской гаплогруппы R1a, но её подгруппы Z93, распространённой в Центральной и Южной Азии.
Более того, по данным палеогенетиков, 58 % фатьяновцев имели кожу промежуточного оттенка между тёмной и светлой, а 42 % вообще были темнокожими. При этом 79 % фатьяновцев имели карие глаза, 21 % — светлые глаза (возможно голубые). 75 % фатьяновцев имели чёрные/тёмно-коричневые волосы, 21 % — коричневые/тёмно-коричневые волосы. [11]
Типичные признаки индоафганского антропологического варианта европеоидов — узколицые и высоколицые долихокраны со смуглой кожей, карими глазами и тёмными волосами.
Естественно, появиться эти индоафганцы в Европе или на Балканах в таком виде не могли — их антропологическая прародина с неолита и до наших дней — Восточный Иран – Афганистан – юг Средней Азии – долина Инда. [40, с. 137–140] Они — явно пришлые в Европе. Перед нами — вопреки рассуждениям А. А. Клёсова о якобы автохтонных в лесах Восточной Европы фатьяновцах (стр. 151–157, 164) — безусловное двойное генетико-антропологическое подтверждение теории исхода их как ариев–носителей субклада R1a-Z93 L342.2 из пограничья Ирана – Индостана.
Типичным для ДНК-генеалогии А. А. Клёсова является смешение данных разного порядка для оправдания его псевдонаучных построений. Так, он упрекает лингвистов и археологов в том, что «не поясняют они и то, как традиционный арийский знак — свастика — оказался опять же на всей Русской равнине, и как оказалось, что вологодские кружевницы веками, если не тысячелетиями, вплетают его в свои изделия. Не поясняют они и то, как «степной» арийский знак оказался на Балканах, в древней Адриатике» (стр. 184).
Тут характерна и выборочность данных — ведь «свастики… древние знаки ариев» (стр. 229) встречаются, в частности, на керамике Ирана и Белуджистана V–III тыс. до н.э. [41, p. 11–12; 42, p. 193–194; 43, p. 143–144, 146; 44, p. 80–85 & 102–104; 45, p. 98–99] и потом на печатях и табличках Зрелой Хараппы (2600–1900 ВСЕ) [46, p. 84–86, 109, 116, 119, 192–194, 204, 209, 256, 364; 47, p. 151, 156–158, 175, 302–303, 366, 403, 415] — что должно, в логике А. А. Клёсова, говорить об арийской идентичности соответствующих популяций Ирана и Индостана.
Но А. А. Клёсов ирано-индийские свастики до мифического прихода степных «ариев» с севера ок. 1600 ВСЕ (стр. 181) сначала в своих построениях не использует, но потом вдруг задаётся вопросом о том, «кем были создатели цивилизации Хараппы и Мохенджо-Даро 5 тыс. л.н., и как там оказалась арийская свастика в те времена» (стр. 188). При этом он так же неожиданно и вразрез со всеми своими предыдущими расчётами и реконструкциями миграций носителей мужской гаплогруппы R1a выдвигает гипотезу о более древнем их приходе в долину Инда из Европы ок. 6000 л.т.н. (стр. 188) — т.е. подразумевается ни много ни мало арийская природа создателей цивилизации долины Инда, пришедших на п-ов Индостан ок. 4000 до н.э., т.е. в самом начале формирования ямной культурно-исторической общности в (лесо)степях Поволжья и Подонья. Естественно, что при этом «ариоведом» А. А. Клёсовым игнорируются все археологические и антропологические данные по северо-западу Южной Азии, указывающие на непрерывное эволюционное развитие материальной культуры в долинах рек междуречья Инда и Ганги между 7000 и как минимум 1000 до н.э. (от Прехараппы через Раннюю и Зрелую Хараппу до конца Поздней Хараппы (антропологически местная популяция индоафганцев существовала без каких-либо вливаний извне как минимум между 4500 и 800 до н.э.)) [48, с. 32, 69, 90, 92, 127, 281, 298, 658–659, 707, 832] — т.е. вплоть до исторических индоариев культуры серой расписной керамики, создавших поздневедийскую (т.е. постригведийскую) цивилизацию индоариев. Впрочем, упомянув возможность более древнего прихода ариев=носителей мужской гаплогруппы R1a из степей Евразии на Индостан, А. А. Клёсов затем несколько раз повторяет, что они всё-таки якобы пришли туда около 1500 до н.э. (стр. 222, 241).
Вообще постоянная псевдонаучная подмена нейтрального описательного понятия «носители мужской гаплогруппы R1a» вырванным из его действительного этнокультурного контекста термином «арии» порождает у А. А. Клёсова такие чудовищные оксюмороны как «арии на Русском Севере» (стр. 223), потомки «будущих ариев» на Коморских о-вах в северной части Мозамбикского пролива Индийского океана между Мадагаскаром и Африкой (стр. 127–128) — между тем как коморцы (анталоатра) говорят на языке из группы банту; результат «арийской экспансии» — говорящие на арабском языке «арии» Аравийского п-ова (ОАЭ, Бахрейна, Саудовской Аравии) (стр. 138–139, 143, 183), которых А. А. Клёсов именует наряду с иранцами и индоариями ни много ни мало (курсив его. — А.С.) «собственно ариями, канонизированными, если можно так выразиться, лингвистической наукой и БСЭ» (стр. 183) — однако ни БСЭ, ни лингвистическая наука, и никакая наука вообще (разработанная А. А. Клёсовым ДНК-генеалогия к научным дисциплинам, естественно, не относится) никогда не определяли арабоязычных обитателей ОАЭ, Бахрейна и Саудовской Аравии как канонических ариев. Далее вообще начинается откровенное антинаучное мифотворчество — на следующей странице все носители гаплотипов не только Индии и Ирана, но и Ближнего Востока с SNP-маркёром R1a-L342.2-L657 (подразумеваются арабы ОАЭ, Бахрейна, Саудовской Аравии) объявляются А. А. Клёсовым именуемыми «традиционно, в узком смысле… в археологии ариями. Арийским опять же в лингвистике считается их язык» (стр. 184). Кто и когда из профессиональных археологов и лингвистов называл арабоязычных носителей SNP-маркёра R1a-L342.2-L657 из ОАЭ, Бахрейна и Саудовской Аравии ариями и носителями арийского языка — А. А. Клёсов, естественно, не указывает.
Более того, А. А. Клёсов утверждает, что «в отношении происхождения родов и племён, гаплогрупп и субкладов в ДНК-генеалогии, понятия ариев, скифов, восточных славян взаимосвязаны и взаимозаменяемы, мы просто относим их к разным временным периодам, в соответствии с принятой в исторической науке терминологией» (стр. 255). Т.е. арии=скифы=восточные славяне в разные исторические эпохи либо арии→скифы→восточные славяне. «Арии, скифы и восточные славяне — это одни и те же люди, в своей естественной хронологической динамике» (стр. 257). С точки зрения наличия во всех трёх этносах мужчин с Y-гаплогруппой R1a А. А. Клёсов считает правомерным уравнивать эти народы между собой. Но возникает вопрос — почему тогда известные лингвистике арийские языки (индоарийские и иранские) не тождественны языку восточных славян и друг другу? Второй вопрос — почему индоарийская и иранская религия и мифология не тождественны религии и мифологии восточных славян и друг другу? Скифов мы в данном случае опускаем, потому что об их языке, религии и мифологии у нас имеются лишь отрывочные сведения. Почему искусство индоариев, иранцев, скифов и восточных славян (до принятия ими христианства) так своеобразно? Почему погребальные обряды индоариев, иранцев, скифов и восточных славян различны?
И вот здесь мы выходим на уровень осознания того, что ДНК-генеалогия А. А. Клёсова объяснить не в состоянии: этнос — это не совокупность мужчин, происходящих от носителей одной Y-гаплогруппы. В этом определении отсутствуют женщины, т.е. как минимум 50% изучаемого коллектива. Кроме того, в нормальных условиях (если это не изоляты в горных долинах или на островах или в пустынях или в лесах) не существует этносов/племён, представленных мужчинами одной Y-гаплогруппы и женщинами одной mtDNA-гаплогруппы. Мужчины любого этноса представлены носителями минимум нескольких Y-гаплогрупп, женщины любого этноса состоят из носительниц минимум нескольких mtDNA-гаплогрупп.
ДНК-наследственность не передаёт потомкам этническую/племенную культуру — язык, самосознание, погребальные обряды, ритуалы перехода, морально-этические ценности, религию, мифологию, обычаи, традиции, искусство, идеологию, мировоззрение, систему передачи от поколения к поколению этнической/племенной культуры, хозяйственно-культурный тип, позднее — письменность, литературу и т.д. ДНК-наследственность тем более не передаёт общность исторической судьбы, государственной и территориальной принадлежности.
Возьмём приводимую А. А. Клёсовым таблицу современных друг другу «арийских» народов Центральной и Восточной Европы — у них у всех присутствует якобы арийская Y-гаплогруппа R1a (стр. 228): украинцы — 45%, белорусы — 50,8%, русские — 47,9%, поляки — 55,1%, хорваты — 22%, литовцы — 35,1%. Очевидно, однако, что украинцы ≠ белорусы ≠ русские ≠ поляки ≠ хорваты ≠ литовцы — это разные, пусть и родственные, и даже связанные общностью происхождения, и существующие синхронно и смежно друг с другом, этносы. Почему? Потому что у них при имеющемся сходстве и при наличии у ряда мужчин и женщин этих народов одинаковых гаплогрупп разные культура, историческая судьба, государственная и территориальная принадлежность. Биологическое родство является лишь одним из составляющих элементов этноса/племени и отнюдь не самым главным. Ещё менее значимо биологическое родство, передающееся (только) по мужской и/или (только) женской линии.
Предлагаемая А. А. Клёсовым петлеобразная «реконструкция» многотысячелетних миграций (пра)ариев=носителей мужской гаплогруппы R1a с территории Северного Китая последовательно через Тибет, Южную Азию, Иран, Сирию, Анатолию, Балканы, Восточную Европу, Приуралье, Среднюю Азию обратно в Иран, Афганистан и Индию не может считаться научно достоверной хотя бы потому, что всё это время (пра)арии неизбежно должны были смешиваться с представителями других мужских гаплогрупп и увлекать их за собой из предыдущих регионов их обитания — однако у А. А. Клёсова они как будто перемещаются по громадным просторам Евразии в вакууме и в одиночестве.
Сам А. А. Клёсов, подменяя понятие этноса понятием социальной корпорации, утверждает, что «в составе арийских военных, духовных и торгово-ремесленных корпораций на раннем этапе были представлены в основном носители гаплогруппы R1a, которые со временем разбавлялись людьми с самыми разнообразными гаплогруппами и самого разного происхождения… в высших кастах Индии… для этого понадобилось более трёх тысяч лет» (стр. 257). Но почему-то в Южную Азию ок. 1600 ВСЕ по А. А. Клёсову «арийская военная, духовная и торгово-ремесленные корпорации» якобы проникают преимущественно как носители Y-гаплогруппы R1a, как если бы они за тысячелетия (с прим. 6000 по 1600 ВСЕ) последовательного по А. А. Клёсову обитания на Балканах, в Восточной Европе, в Южном Приуралье, на территории Казахстана и Средней Азии не «разбавлялись людьми с самыми разнообразными гаплогруппами и самого разного происхождения» — но ведь это физически и фактически невозможно.
Так, палеоевропейская Y-гаплогруппа I (— «образовалась примерно 40–45 тыс. л.н.» (стр. 208), «возможно, имеет историю на Русской равнине продолжительностью не менее 40–45 тысяч лет» (стр. 32), I2a выделена в костных останках 7200 лет древности в центральном Люксембурге (стр. 207), разные субклады I получены из костных останков древностью от 7100 до 6600 л.т.н. в Южной Швеции (стр. 210–212) —) не была принесена постулируемым А. А. Клёсовым миграционным потоком носителей Y-гаплогруппы R1a из Европы в Северный, Южный и Восточный Иран и Южную Азию (в Афганистане встречается только у хазарейцев (ок. 3%) и таджиков (ок. 2%) — это связывается со средневековыми вторжениями монголов) — значит, и миграции в этом направлении не было.
Далее, носители Y-гаплогруппы N (— «вышла из Алтайского региона (это — лишь предположение) на север и юг, примерно 20 тыс. л.н.» (стр. 117) — т.е. в одно время с появлением Y-гаплогруппы R1a на территории Северного Китая (стр. 119–122)) и Y-гаплогруппы D (— «образовавшейся примерно 45 тыс. л.н. … составляет половину всей популяции Тибета» (стр. 116) —) по большому счёту не проникли вместе с постулируемым А. А. Клёсовым миграционным потоком носителей Y-гаплогруппы R1a вглубь Индостана, Афганистана и Восточного Ирана из Китая и Тибета — значит, и миграции в этом направлении не было.
Наоборот, автохтонные Y-гаплогруппы Индостана R2, H и L (стр. 219) вместе с мигрирующими носителями субклада R1a-Z93 L342.2 из пограничья Ирана – Индостана распространяются по территории Евразии по практически одним и тем же маршрутам.
Это доказывает как реальность миграции ариев из долины Инда через Иран и Сирию–Анатолию в Европу и через Среднюю Азию в Казахстан, Поволжье и Центральную Азию, так и то, что мигрирующие из Южной Азии мужчины–носители арийских диалектов являлись одновременно носителями как минимум четырёх Y-гаплогрупп — R1a, R2, H и L(с большой вероятностью также R1b и J2).
Причём мы опять-таки можем не только доказать археологически, что мигранты шли из долины Инда через Среднюю Азию на север и через Иран, Сирию, Палестину и Анатолию на запад — потому что ок. 7000–1000 до н.э. вместе с собой они перегоняли стада одомашненного ок. 7000 до н.э. в Мергархе горбатого скота и по всему пути своего передвижения оставляли его кости и гены в местных породах коров, изображения в виде рисунков на керамике, зебувидных сосудов для ритуальных возлияний (ритонов), статуэток из разных материалов, резьбы на печатях [49].
Мы можем также параллельно в древнейшем арийском тексте — Ригведе, созданной между 3300 и 2600 до н.э. на северо-западе Индостана — выявить культы ригведийских ариев (культ водяного горбатого скота [50; 51], культ Сомы–хищной птицы в сосуде или на сосуде [52], культ ездящей на зебу обнажённой Ушас–Адити [20] и нек. др.) и проследить вещественно их распространение из долины Инда в конце IV – II тыс. до н.э. на север в Среднюю Азию и на запад в Иран, Сирию и Анатолию.
Тем самым доказывается, что мигрировали этими маршрутами именно популяции Южной Азии, являвшиеся одновременно носителями древнеарийской ригведийской культуры. Ещё одним элементом постригведийской культуры ариев Индостана времени создания Атхарваведы (2600–1900 до н.э.) [53; 54; 55; 56; 57; 58; 59; 60; 61] стал образ эндемичного в Южной Азии петуха, который вместе с мигрирующими ариями проник из долины Инда в Бактрию–Маргиану ок. 2000 до н.э. [62, с. 167] и оттуда в область пазырыкской археологической культуры саков Алтая 600–200 до н.э. [63].
Кстати, арийская миграция по тому же маршруту подтверждается проникновением в пазырыкскую культуру саков (ригведийских) образов рогатого коня–оленя и горбатого быка [64, с. 9–11, 38–41 и 309–314].
А. А. Клёсов утверждает, что «арийские народы вошли в историю и мифологию под разными именами, что маскировало их идентификацию. Это… и кельты Центральной Европы» (стр. 349). Прямое сопоставление материальной и (овеществлённой) духовной культуры кельтов Европы и ригведийских ариев речных долин Южной Азии от Кабула до Ганги показывает, с одной стороны, что предки кельтов гальштата и латена, действительно, не ранее 2000 до н.э. ушли на запад из долины Инда, но, с другой стороны, в Европу они принесли лишь некоторые элементы (риг)ведийской и/или северо-индостанской культуры (мечи и кинжалы с антенновидными навершиями на рукояти, традицию изображения бога–героя–мудреца в сидячем положении со скрещенными ногами, культ рогатого бога–покровителя животных, культы богинь–матерей, тройственность религиозно-мифологических персонажей, культ обнажённой конной богини–зари, сословия друидов и всадников как эквиваленты сословиям брахманов и кшатриев, систему многолетнего обучения тайным знаниям) [65]. В то же время язык кельтов сильно отличается от арийских языков, что говорит о том, что за время миграции из долины Инда в Центральную Европу они как минимум сменили свою этническую и языковую идентичность и с этой точки зрения не могут считаться ариями.
Завершая эту рецензию, мы приходим к выводу о том, что предложенная А. А. Клёсовым реконструкция истории и миграций арийских народов лженаучна и не подтверждается не только археологическими, антропологическими и лингвистическими данными, но и данными генетическими, и что все они в совокупности хорошо согласуются с теорией прародины ариев в регионе на стыке Ирана, Средней Азии и Индостана [66].
Библиографический список:
1. Barthelemy De Saizieu Blanche. Stabilité et évolution des pratiques funéraires néolithiques à Mehrgarh (Période I: ca. 7000–5800 B.C.) // Paléorient. — 1991. — Vol. 17, N°2. — P. 21–50.
2. Jarrige J.-F. Mehrgarh Neolithic // Prāgdhārā. — No. 18. — 2008. — P. 135–154.
3. Жариж Ж.-Ф. Неолит на индоиранских границах: Мергар / Пер. с фр. М. Филанович // Археология и история Центральной Азии в трудах французских ученых. Том I. Научн. ред. А.-П. Франкфор. —Самарканд: МИЦАИ, 2014. — С. 6–37.
4. Rao L. S. et al. New Light on the Excavation of Harappan Settlement at Bhirrana // Purātattva. — 35. — 2005. — P. 60–68.
5. Rao L. S. et al. Bhirrana Excavation — 2005–2006 // Purātattva. — 36. — 2006. — P. 45–49.
6. Dikshit K. N. Origin of Early Harappan Cultures in the Sarasvati Valley: Recent Archaeological Evidence and Radiometric Dates // Journal of Indian Ocean Archaeology. — No. 9. — 2013. — P. 88–142.
7. Dikshit K. N. The Rise of Indian Civilization: Recent Archaeological Evidence from the Plains of 'Lost' River Saraswati and Radio-metric Dates // Bulletin of the Deccan College Research Institute. — 72/73. — 2012. — P. 1–42.
8. Sahu, Prabash. Trace Element Analysis of Copper Objects from Bhirrana // Heritage and Us. — Year 2, Issue 3. — September 2013. — P. 14–20.
9. Sahu, Prabash. Bhirrana: A Harappan City In the Saraswati Valley // IPRA. The Journal of Interdisciplinary Policy Research And Action. Eds. S. Johari & S. I. Koreti. — Vol. 8. Issue 5. — January – June 2015. — P. 20–33.
10. Sahu, Prabash. Design Elements in the Ceramic Repertoire from the Harappan Site of Bhirrana, District Fatehabad, Haryana // Mani-sushma: Archaeology and Heritage: Dr. B. R. Mani Festschrift. Eds. Vinay Kumar & Brijesh Rawat. — Delhi: B. R. Publishing Corporation, 2015. — P. 205–216.
11. Saag, Lehti et al. Genetic ancestry changes in Stone to Bronze Age transition in the East European plain // Science Advances. — Vol. 7, No. 4. — 20 Jan 2021. —DOI: 10.1126/sciadv.abd6535.
12. Синюк А. Т. Население бассейна Дона в эпоху неолита. — Воронеж: Изд-во ВГУ, 1986. — 180 с.
13. Виноградов А. В. Древние охотники и рыболовы Среднеазиатского междуречья. — М.–Л.: Наука, 1981. — 174 с.
14. Панченко Ю. В. К вопросу о восточных связях неолита Северного Причерноморья // Древнейшие общности земледельцев и скотоводов Северного Причерноморья (V тыс. до н.э. – V век н.э.): Докл. науч. конф. / под ред. Е. В. Ярового и др. — Тирасполь: Научно-исследовательская лаборатория «Археология» ПГУ им. Т. Г. Шевченко, 2002. — С. 33–35.
15. Ковалёва В. Т., Зырянова С. Ю. Неолитические «утюжки» Евразии: проблема генезиса и функции // Труды III (XIX) Всероссийского археологического съезда. Т.I / Отв. ред. Е. Н. Носов. — СПб. – М. – Великий Новгород: ИИМК РАН, 2011. — С. 153–154.
16. Семененко А. А. Предварительные данные об антропологических и археологических следах миграции индоевропейцев из Южной Азии через степную зону в Юго-Восточную Европу // Научные ведомости Белгородского университета. Серия: История. Политология. Экономика. Информатика. — № 8 (179). — Выпуск 30. — 2014. — С. 5–12.
17. Семененко А. А. О предполагаемой миграции андроновцев в Индию из Евразийской степи и Средней Азии во II тыс. до нашей эры // Научные ведомости Белгородского государственного университета. Серия: История. Политология. Экономика. Информатика. — № 13 (132). — Выпуск 23. — 2012. — С. 5–10.
18. Медведская И. Н. Иран в начале железного века. — СПб.: Наука, 2019. — 219 с.
19. Семененко А. А., Тоноян-Беляев И. А. Мотивы единорога, зебу и павлина как маркёры расселения ариев из Южной Азии // Научные ведомости Белгородского университета. Серия: История. Политология. — №22 (243). — Выпуск 40. — Декабрь 2016. — С. 5–13.
20. Семененко А. А. Новое археологическое доказательство миграции неситов и митаннийских ариев из Индостана // История. Общество. Политика / РИО ФГБОУ ВО «Брянский государственный университет имени академика И. Г. Петровского». — №4(16). — 2020. — C. 39–50.
21. Семененко А. А. О культе Ригведы и Махабхараты в связи с их датировкой // Власть и общество: практики взаимодействия и конфликты. Материалы Девятой региональной научной конференции (г. Воронеж, 2 февраля 2015 г.) / Под общ. ред. В. Н. Глазьева. — Воронеж: изд-во "Истоки", 2015. — С. 216–222.
22. Семененко А. А., Тоноян-Беляев И. А. О некоторых возможных лексических параллелях между древнеиндоарийским и шумерским языками (в свете вероятной индоарийской атрибуции Хараппской цивилизации) // Научные ведомости Белгородского университета. Серия: История. Политология. — №13 (210). — Выпуск 35. — Сентябрь 2015. — С. 5–11.
23. Семененко А. А. Об однорогом быке в Ригведе и хараппской культуре // Власть и общество: история взаимоотношений. Материалы Десятой региональной научной конференции (г. Воронеж, 19 марта 2016 г.) / под общ. ред. В. Н. Глазьева. — Воронеж: "ИСТОКИ", 2016. — С. 257–260.
24. Семененко А. А. О прародине индоиранцев (ариев) // Власть и общество: история взаимоотношений. Материалы Десятой региональной научной конференции (г. Воронеж, 19 марта 2016 г.) / под общ. ред. В. Н. Глазьева. — Воронеж: "ИСТОКИ", 2016. — С. 339–343.
25. Семененко А. А. Ригведийская река Сарасвати и археология Южной Азии // Научный Вестник Воронежского государственного архитектурно-строительного университета. — Серия «Социально-гуманитарные науки». — Выпуск №1 (11). — 2017. — С. 73–83.
26. Семененко А. А. О (пре)хараппском знаке колеса со спицами // Личность в социуме, государстве, истории: материалы Одиннадцатой региональной научной конференции (г. Воронеж, 1 февраля 2017 г.) / под общ. ред. В. Н. Глазьева. — Воронеж: Издательский дом ВГУ, 2017. — С. 203–208.
27. Семененко А. А. Образ буйвола в (пре)хараппском искусстве и «Ригведе» как две формы фиксации древнеиндоарийского культа // IX Болховитиновские чтения. Духовный мир искусства. От личности к цивилизации. Материалы всероссийской научной конференции (5–7 октября 2016 года) / Отв. ред. Девуцкий О. В. — Воронеж: «Издательство Алейникова», 2017. — С. 32–41.
28. Semenenko A. A. Endemic Cattle of South Asia in Rigveda // Актуальные проблемы аграрной науки, производства и образования: материалы V международной научно-практической конференции молодых ученых и специалистов (на иностранных языках) (Россия, Воронеж, апрель 2019 г.). — Воронеж: ФГБОУ ВО Воронежский ГАУ, 2019. — С. 295–299.
29. Semenenko A. A. Images of solar bulls in (Early) Harappa, Rigveda and Avesta as manifestations of one and the same ancient Aryan cult // История. Общество. Политика / РИО ФГБОУ ВО «Брянский государственный университет имени академика И. Г. Петровского». — №2(14). — 2020. — C. 56–72.
30. Semenenko A. A. The motif of the three-headed bull in Rigveda and Mature Harappan culture // История. Общество. Политика / РИО ФГБОУ ВО «Брянский государственный университет имени академика И. Г. Петровского». — №3(15). — 2020. — C. 29–37.
31. Семененко А. А. Землетрясения в Ригведе как локализующий и датирующий критерий // Via in tempore. История. Политология / Белгородский государственный национальный исследовательский университет. — 2021. — Том 48, № 1. — С. 5–14. — DOI10.18413/2687-0967-2021-48-1-5-14.
32. Семененко А. А. Эталон колесничного погребения или Почему урало-казахстанские погребения с повозками эпохи бронзы не являются колесничными? — Воронеж: Электронная монография на правах рукописи, 2020. — 677 с. + 575 илл. — ISBN 978-5-6043336-1-7 // URL: https://www.academia.edu/43462159/ (дата обращения 12.09.2022).
33. Семененко А. А. О научной недобросовестности авторов коллективной монографии по истории Южного Урала эпохи бронзы. Отзыв на книгу: Южный Урал в начале эпохи металлов. Бронзовый век / А. В. Епимахов и др. // История Южного Урала: В 8 т. — Т. 2. — Челябинск: Издательский центр ЮУРГУ, 2019. — 432 с. // История. Общество. Политика / РИО ФГБОУ ВО «Брянский государственный университет имени академика И. Г. Петровского». — №3(19). — 2021. — С. 163–170.
34. Семененко А. А. О недопустимости распространения псевдонаучных данных через систему образовательных учреждений школьного и профессионального образования (на примере тиражирования псевдоколесничного «арийского» мифа в учреждениях образования Челябинской области) // Современные аспекты образования, развития, воспитания в образовательном процессе: проблемы и пути решения: материалы Всероссийской научно-практической конференции (АНО ДПО «Институт повышения квалификации и профессиональной подготовки», 25 марта 2022 г.) / ред. колл. Т. Ю. Хабарова, Н. С. Махина, Д. Н. Припутневич, М. Н. Гребенникова. — Воронеж: Воронежский государственный педагогический университет, 2022. — С. 235–238.
35. Семененко А. А. Значение раскопок в Санаули для индоевропеистики // Общество и власть: века минувшие и день сегодняшний. Материалы Четырнадцатой региональной научной конференции (г. Воронеж, 4 февраля 2020) / под общ. ред. В. Н. Глазьева. — Воронеж: Издательский дом ВГУ, 2020. — С. 234–240.
36. Тур С. С. Население андроновской культуры Алтая: сравнительный анализ краниометрических, одонтологических и краниоскопических данных // На пути открытия цивилизации. Сборник статей к 80-летию В. И. Сарианиди. Труды Маргианской археологической экспедиции / Ред. П. М. Кожин, М. Ф. Косарев, Н. А. Дубова. — СПб.: Алетейя, 2010. — С. 536–546.
37. Исаков А. И., Потемкина Т. М. Могильник племён эпохи бронзы в Таджикистане // Советская археология. — 1989. — № 1. — С. 145–167.
38. Ходжайов Т. К., Ходжайова Г. К. К антропологии населения Средней Азии в эпохи энеолита и бронзы // Арии степей Евразии: эпоха бронзы и раннего железа в степях Евразии и на сопредельных территориях: сб. памяти Е. Е. Кузьминой. — Барнаул: Изд-во Алт. гос. ун-та, 2014. — С. 525–529.
39. Кренке Н. А. Радиоуглеродная хронология фатьяновской культуры // Российская археология. — 2019. — №2. — C. 110–116.
40. Семененко А. А. Бычьи колесницы Евразии как древнейшая форма колесничного транспорта индоевропейцев // Природа – человек – общество: от прошлого к настоящему. Сб. статей к юбилею Н. А. Дубовой / Сост. и общ. ред.: М. Н. Губогло, В. В. Куфтерин. — М.: Старый сад, 2020. — С. 134–144.
41. Jarrige Jean-François, Didier Aurore, Quivron Gonzague. Shahr-i Sokhta and the chronology of the Indo-Iranian regions // Paléorient. — Vol. 37, N°2. — 2011. — P. 7–34.
42. Shirazi Rouhollah. The petroglyphs of the Kajou Valley, Makran, Iran: Tang Sar, Dehirak and Deskigan assemblages // Paléorient. — Vol. 42, N°1. — 2016 — P. 185–198.
43. Mutin Benjamin, Minc Leah D., Lamberg Karlovsky Carl C., Tosi Maurizio. Regional and long-distance exchange of an emblematic ‘prestige’ ceramic in the Indo-Iranian Borderlands. Results of Neutron Activation Analysis //: Paléorient. —Vol. 43, N°1. — 2017. — P. 141–162.
44. Konasukawa, Ayumu et al. Report on the Survey of the Archaeological Materials of Prehistoric Pakistan, stored in the Aichi Prefectural Ceramic Museum. Part 3: Emir Ware and Quetta Style Pottery // URL: https://www.researchgate.net/publication/273097467_Report_on_the_Survey_of_the_Archaeological_Materials_of_Prehistoric_Pakistan_stored_in_the_Aichi_Prefectural_Ceramic_Museum_Part_III_Emir_Ware_and_Quetta_Style_Pottery (дата обращения 12.09.2022).
45. Shudai, Hideaki et al. Report on the Survey of the Archaeological Materials of Prehistoric Pakistan stored in the Aichi Prefectural Ceramic Museum. Part 5: Archaeological Considerations on the Pottery and Cultures in the Pre- /Protohistoric Balochistan // URL: https://www.researchgate.net/publication/273100303_Report_on_the_Survey_of_the_Archaeological_Materials_of_Prehistoric_Pakistan_stored_in_the_Aichi_Prefectural_Museum_Part_5_Archaeological_Considerations_on_the_Pottery_and_Cultures_in_the_Pre-Protohis (дата обращения 12.09.2022).
46. Corpus of Indus Seals and Inscriptions 1. Collections in India ed. by J. P. Joshi and A. Parpola. — Helsinki: Suomalainen Tiedeakatemia, 1987. — 392 p.
47. Corpus of Indus Seals and Inscriptions 2. Collections in Pakistan ed. by S. G. M. Shah and A. Parpola. — Helsinki: Suomalainen Tiedeakatemia, 1991. — 448 p.
48. AIT versus OIT: дискуссия на "Генофонд.рф" (составление, корректура, редактирование, предисловие, сноски и приложения Семененко А. А.) / А. А. Семененко, И. А. Тоноян-Беляев, Е. В. Балановская, О. П. Балановский, Я. В. Васильков, В. В. Запорожченко, Л. С. Клейн, А. Г. Козинцев, С. В. Кулланда, В. А. Новоженов. — Воронеж: На правах рукописи, 2015. — 846 с. — ISBN 978-5-9907439-0-8 // UPL: https://www.academia.edu/17214310/ (дата обращения 12.09.2022).
49. Semenenko, Aleksandr Andreyevich. The spread of zebu cattle from South Asia to the East Mediterranean region as a marker of Indo-European population dispersal // Bulletin Social-Economic and Humanitarian Research. — № 2(4). — 2019. — P. 3–22.
50. SemenenkoА. А. Watery Humpback Cattle Pattern in Rigveda and Archaeology of the Ancient East // Актуальные проблемы аграрной науки, производства и образования: материалы VI международной научно-практической конференции молодых ученых и специалистов (на иностранных языках) (Россия, Воронеж, апрель 2020 г.). — Воронеж: ФГБОУ ВО Воронежский ГАУ, 2020. — С. 306–309.
51. Семененко А. А. Мотив горбатого водяного быка в культуре Древнего Востока: искусствоведение приходит на помощь истории // XII Болховитиновские чтения. Личность в контексте переходных эпох; XIII Болховитиновские чтения. Личность художника в пространстве современного мира. Материалы всероссийских научных конференций 2019–2021 гг. / Отв. ред. Девуцкий О. В. — Воронеж: ВГИИ, 2021. — С. 6–15.
52. Семененко А. А. Ригведийский мотив Сомы–птицы в сосуде как маркёр миграции носителей ригведийской культуры из Индии в Эгеиду // Общество и власть в контексте истории, политологии, социологии: материалы Пятнадцатой региональной научной конференции (г. Воронеж, 9 февраля 2021) / под общ. ред. В. Н. Глазьева. — Воронеж: Издательский дом ВГУ, 2021. — С. 230–235.
53. Semenenko A. A. Arable Farming of Vedic Indo-Aryans According to Atharvaveda Shaunakiya and Samhitas’ Dating // Актуальные проблемы аграрной науки, производства и образования: материалы международной заочной научно-практической конференции молодых ученых и специалистов на иностранных языках (Россия, Воронеж, апрель 2016 г.). — Воронеж: ФГБОУ ВО Воронежский ГАУ, 2016. — С. 362–366.
54. Семененко А. А. О датировке Ригведы и Атхарваведы // Научный Вестник Воронежского государственного архитектурно-строительного университета. — Серия «Социально-гуманитарные науки». — Выпуск №2 (12). — 2017. — С. 81–91.
55. Семененко А. А. Поклонение Пашупати в Ригведе и Атхарваведе и Господину Животных в (Пре)Хараппе как две формы отражения единого индоарийского культа // Проблемы гуманитарных и социальных наук. Научный журнал / ФГБОУ ВО «Воронежский государственный технический университет». — Выпуск № 1 (14). — 2018. — С. 98–108.
56. Семененко А. А. О крепостях в Ригведе и Атхарваведе Шаунаки и (Пре)Хараппе и датировке Самхит // Проблемы гуманитарных и социальных наук. Научный журнал / ФГБОУ ВО «Воронежский государственный технический университет». — Выпуск № 2 (15). — 2018. — С. 85–95.
57. Семененко А. А. Крепости в Ригведе, Атхарваведе и (Пре)Хараппе и датировка Самхит // Личность, общество, власть: прошлое и современность: материалы Двенадцатой региональной научной конференции (г. Воронеж, 2 февраля 2018 г.) / под общ. ред. В. Н. Глазьева. — Воронеж: Издательский дом ВГУ, 2018. — С. 248–253.
58. Semenenko, Aleksandr Andreyevich. The absence of the sword from Rigveda and Atharvaveda and the problem of Indo-Aryans’ origin // Bulletin Social-Economic and Humanitarian Research. — № 1(3). — 2019. — P. 83–96.
59. Семененко А. А. Отсутствие меча в Ригведе и Атхарваведе и датировка Самхит // Научные ведомости Белгородского государственного университета. Серия: История. Политология. — 46 (2). — 2019. — С. 203–211.
60. Семененко А. А. Ещё раз о датировке Ригведы и Атхарваведы // Общество и власть: история и современность: материалы Тринадцатой региональной научной конференции (г. Воронеж, 1 февраля 2019 г.) / Воронежский государственный университет. — Воронеж: Издательский дом ВГУ, 2019. — С. 246–251.
61. Семененко А. А. Аргумент меча и происхождение индоариев // Труды Маргианской археологической экспедиции. Том 8. Исследования Гонур-депе в 2015–2019 годах / Ред. В. А. Алёкшин, Е. В. Антонова, Н. А. Дубова (гл. ред.), Р. Г. Мурадов, Р. М. Сатаев, А. А. Тишкин, А. В. Фрибус; Институт этнологии и антропологии им. Н. Н. Миклухо-Маклая РАН; Институт истории материальной культуры РАН; Алтайский государственный университет. — М.: Старый сад, 2021. — С. 225–257.
62. Сарианиди В. И., Дубова Н. А., Самурский К. С. Сокровища древней Маргианы. Фотоальбом. — 2-е изд., испр. и доп. — М.: Старый сад, 2020. — 180 с.
63. Баркова Л. Л. Изображение петуха в искусстве древнего Алтая // Археологический сборник. 40 выпуск: материалы и исследования по археологии Евразии. Памяти Л. К. Галаниной посвящается / Государственный Эрмитаж. — СПб.: Изд-во Гос. Эрмитажа, 2015. — С. 143–156.
64. Семененко А. А. Ригведийские этюды. О Быстрых и Буланых в Ригведе. Часть 1. Главы I–II. — Воронеж: Электронная монография на правах рукописи, 2018. — 547 с. + 892 илл. — ISBN 978-5-9907439-7-7 // URL: https://www.academia.edu/43269759/ (дата обращения 12.09.2022).
65. Семененко А. А. Кельтские этюды. О кельтской конной богине и её ригведийско-южноазиатских истоках. О кельтской транспортно-боевой платформе. — Воронеж: Электронная монография на правах рукописи, 2021. — 553 с. + 474 илл. — ISBN 978-5-6043336-5-5 // URL: https://www.academia.edu/49236600/ (дата обращения 12.09.2022).
66. Семененко А. А. О возможности размещения первичного очага носителей индоевропейских языков в пограничье Ирана, Афганистана, Средней Азии и Индостана // Труды Маргианской археологической экспедиции. Том 7. Исследования Гонур-депе 2014-2015 гг. / Ред. Н. А. Дубова (отв. ред.), Е. В. Антонова, Р. Г. Мурадов, Р. М. Сатаев, А. А. Тишкин. — М.: Старый сад, 2018. — С. 202–220.
Автор публикации и статьи — дипломированный историк со специализацией по кафедре археологии и истории Древнего Мира и степенью кандидата исторических наук.