Срединные земли.
Карканье воронов раздалось в вышине, и Танис запрокинула голову, всматриваясь в затянутые густыми серыми облаками небеса. Птицы уже несколько часов кружили над беглецами, раз за разом нарушая окружающую тишину своими хриплыми криками. Темные силуэты мелькали высоко над землей, разрезая морозный воздух черными крыльями, и суеверный страх пробрался в разум южанки, внушая, что появление воронов – недобрый знак. «Посланники самой Тантиры, не иначе», - подумалось королеве, и она вновь устремила взгляд вперед, отгоняя мрачные предчувствия.
Но ничего нового перед собой правительница не увидела. Бушующая прошлой ночью метель превратила окружающую степь в белоснежную пустошь, и лишь темные очертания одиноких деревьев впивались в свинцовое небо своими изогнутыми ветвями. Мелкий снег продолжал медленно падать, и, судя по сгущающимся раньше времени сумеркам, этой ночью снежная буря продолжится с новой силой.
Нуар осторожно ступала по глубокому снегу, оставляя за собой длинную вереницу следов. Конь Рамона шагал на полкорпуса впереди, то и дело спотыкаясь. Животные явно вымотались и проголодались, но до ближайшего жилья, если верить карте гвардейца, по-прежнему оставалось не меньше дневного перехода. Если бы не высокие сугробы, можно было бы преодолеть это расстояние в два раза быстрее, но погода не позволяла лошадям перейти хотя бы на рысь – слишком велика была вероятность сломать ногу. Случись такое с одним из животных – и вся затея с побегом оказалась бы обречена на провал.
Время тянулось невыносимо медленно. В какой-то момент Танис даже показалось, что оно совершенно остановило свой бег, но уверенно набирающий силу мрак развеял угнетающую иллюзию. Королева обреченно вздохнула, выдыхая белесое облачко пара. Долго в таких условиях она не протянет.
Когда правительница преодолевала подобный путь в прошлый раз, вокруг царило лето, и дневной зной был единственной ее проблемой. Но к жаре вазилири привыкла с детства, и в обжигающих солнечных лучах она находила едва ли не блаженство. Сейчас же все было по-другому. Безжалостный холод проникал в каждую клеточку ее тела, и негде было укрыться от его тонких пальцев, прикосновение которых оставляли на коже синюшные пятна. Рамону приходилось не многим лучше. Плащ гвардейца покрылся изморозью, а полушубок не был рассчитан на дальние путешествия в столь морозную погоду. Глядя на спутника, Танис серьезно переживала за его здоровье, но мужчина держался изо всех сил, понимая, что от его жизни сейчас зависит слишком многое.
- Рамон, - Танис прищурила глаза, силясь разглядеть в слабом вечернем свете замаячивший на горизонте полуразмытый силуэт. – Это что, дом?
- Похоже на небольшой храм, госпожа, - отозвался гвардеец, дыша теплым паром на замерзшие руки. Королева перевела взгляд с друга на показавшееся впереди строение, не веря своим глазам. Что храму делать в подобной глуши? Здесь нет даже маленьких поселений, и ни одна живая душа не пришла бы сюда на поклон своему богу. – Через час мы доберемся до него. Кажется, Верховный сжалился над нами, и эту ночь мы проведем под каменной крышей.
- Все лучше, чем под открытым небом, - произнесла Танис, приподнимая воротник шубы, чтобы защититься от крепнущего ветра. Закапываясь в белоснежный мех и перебирая мягкие волоски, вазилири пыталась вернуть пальцам подвижность, однако с каждым разом такие простые действия становились все сложнее. Даже плотные рукавицы из овчины не спасали от мороза, и женщина боялась, что если не станет теплее, она окончательно отморозит пальцы.
Стоило путникам приблизиться к одинокому зданию, как стало понятно, что строение было семейным святилищем какого-то старинного дворянского рода, давно уже стертого с лица земли, судя по состоянию камня, из которого сложили храм много десятилетий назад. Возможно, где-то недалеко стоит прежде принадлежащее этому роду поместье, сейчас потерянное среди лесов после того, как последний представитель рода покинул этот мир.
Танис внимательно рассматривала изъеденные безжалостными ветрами горельефы в небольших нишах, которые совершенно утратили всякие различия, будучи увитыми плотной сеткой из угольно черных стеблей плюща в то время, как гвардеец разбирался с входной дверью. Весящий на ней замок проржавел настолько, что Рамону хватило одного удара меча, чтобы избавиться от него. Куда более сложным оказалось приоткрыть саму дверь, которая никак не хотела поддаваться.
Сделанная из толстого слоя промерзшей древесины, оббитая металлом, пусть и прилично подпорченным временем, она, казалась не легче каменной. Только совместными усилиями беглецам удалось сдвинуть ее с места и войти внутрь.
- Мы не должны тут оставаться, - заметно севшим голосом произнесла южанка, осторожно ступая по каменному полу, покрытому слоем пыли. Запах сырости и запустения резко ударил в нос. Хотя чего можно было ждать в богами забытом храме?
Внутри каменной коробки было почти так же холодно, как и снаружи. Небольшие окна храма, прежде, наверняка украшенные витражами, сейчас, словно пустые глазницы смотрели на окружающую здание стену леса. Прошлой ночью метель разыгралась не на шутку, и Танис была не удивлена тому, что сквозь неприкрытые отверстия в стенах снег проникал и сюда. Бархатную тишину покинутого места нарушали пронзительные стоны сквозняков, напоминающие тоскливый голос тростниковой флейты. – Это мышеловка, тут нет второго выхода на случай, если мы все еще не оторвались от ищеек Аэллы.
- У нас нет выбора, моя королева, - бросил гвардеец, заводя под каменные своды сначала Нуар, а затем и своего жеребца, сквозь невероятно широкий для такого места дверной проем. Было бы совсем неосмотрительным оставить животных снаружи, ведь на утро от них могли остаться лишь два окоченевших от холода трупа. – Уже почти стемнело, да и метели не избежать. В этой ночью нам повезло, не неизвестно, что готовит грядущая.
Танис недовольно поджала губы, однако не стала возражать другу. С каждым мгновением идея ночевать в заброшенном храме нравилась ей все меньше, но Рамон был прав - еще одной снежной бури им определенно не пережить, и тогда весь уже пройденный путь окажется преодоленным зря. Краем уха слушая, как гвардеец разговаривает с животными, пытаясь их успокоить, вазилири вновь осмотрела помещение, на этот раз более внимательно.
По периметру зала были развешены факелы в кованых стальных держателях, безжалостно изъеденных ржавчиной, стены когда-то украшали фрески, а потолок – вычурная лепнина. По некоторым чудом сохранившимся фрагментам было невозможно определить, что же именно изображали картины неведомого мастера. Помещение было достаточно просторным, чтобы вместить традиционную для храмов табунников деревянную лестницу с девятью ступенями, хотя ее размеры заметно уступали той, что вдовствующая королева видела в храме Верховного в Гарте.
Снежные шапки укрывали почти все ступени, потому что предмет культа находился слишком близко к окнам. Разочарованно вздохнув, Танис, к собственному неудовлетворению, поняла, что они не смогут использовать трухлявое, но влажное, дерево, чтобы разжечь огонь. Да и Рамон вряд ли согласился бы на подобное богохульство, даже если бы от этого костра зависела его жизнь, которая, впрочем, итак сейчас висела на волоске.
Обойдя деревянную громаду, южанка обнаружила, что лестница скрывает за собой арку, прикрытую простой, сколоченной из нескольких досок дверью. Она была совершенно не похожа на укрепленную входную, и напоминала скорее дверь в хозяйственную постройку, чем во внутреннее помещение храма. Стоило потянуть за ручку, как петли заскрипели, открывая проход в смежное помещение.
Сквозь круглое отверстие в потолке проникал тусклый вечерний свет, освещая фамильный склеп. Запах смерти, казалось, пропитал даже каменные стены, въелся в них, как красное вино въедается в светлый шелк. На мраморные крышки саркофагов медленно опускались снежинки, покрывая исчерченный сероватыми прожилками камень уже довольно толстым слоем снега. Здесь, в отличие от храмовой части не было никаких украшений на стенах и потолке, лишь кованые светильники на высоких ножках, стоящие у каждого из трех каменных гробов.
Остальные же мертвые покоились в каменных ящиках, вмурованных в стены в несколько уровней. Танис быстро сосчитала таблички на каждом из захоронений. Не менее семи поколений нашли в этой усыпальнице вечный покой. Похоже, храм, а вместе с ним и склеп, были построены прежде Войны королев. Возможно, что даже дед кузин Вилландерт еще не взошел на престол, когда был заложен первый камень строения посреди этого старого леса.
Подойдя к одному из гробов, Танис стерла снег тыльной стороной ладони там, где обычно выбивали имя умершего, и без труда нашла витиеватую надпись, которую, к собственному стыду, не смогла разобрать. Буквы выглядели знакомыми, однако вместо слов они складывались в бессвязную вязь. То же самое вазилири обнаружила на двух соседних саркофагах. Один элемент постоянно повторялся, из чего можно было сделать вывод, что это, скорее всего, имя рода.
Со стороны храма раздались шаги, и в склеп вошел гвардеец, сжимая в руках горящий факел. Осознав, где оказался, Рамон что-то негромко пробормотал и приблизился к своей королеве. Табунник ссутулился, и то и дело осматривался, будто в сгущающихся тенях вокруг него могла таиться опасность. Танис и подумать не могла, что гвардеец, не знающий страха перед живыми, будет страшиться мертвых, которые уже ничем не могут ему навредить.
- Ты можешь прочитать, что тут написано? – южанка прикоснулась к высеченной надписи, и Рамон склонился над мраморной крышкой, беззвучно шевеля губами. – Что это за язык?
- Это язык табунников, госпожа, - ответил мужчина, переходя саркофага к саркофагу. На нем уже не говорят, но во времена Джерейма Великого он был чрезвычайно распространен. На саркофаге в центре выбит семейный девиз: «Слава. Доблесть. Власть», а ниже - титул и имя: герцог Джеймс Берефейл. На этом – лорд Лорриан Берефейл, на первом – леди Аеринн Берефейл.
- Но Берефейлы – герцоги западной короны. И титул этот переходящий. Их склеп не может быть спрятан так далеко от границ Западных земель, - Танис не могла поверить, что воля случая снова привела ее к участникам Войны королев, только теперь уже с другой стороны. Герцог и его сын стояли у самых ее истоков, и именно они стравили кузин между собой и развернули масштабное кровопролитие только ради того, чтобы возвысится самим. Вазилири отлично помнила истории об этом противостоянии. Если бы не амбиции Джеймса Берефейла и не старания его сына, Анна Монтт погибла бы во время падения Иллуриата под ударом лиаров-кочевников. Одна ее смерть обернулась бы жизнью многих.
- Тут другие имена, - произнес гвардеец, рассматривающий таблички на стене. – Девиз тот же, но род другой. Я не могу разобрать, гравировки сильно повреждены. Кажется, это Тиджернан. Похоже, что кто-то из предков покоящихся здесь Берефейлов носил имя этого рода. Но почему их не похоронили в их родовой усыпальнице?
- Потому что Джонатан Мудрый казнил своего деда, как предателя двух корон. Он бы никогда не позволил похоронить человека, свергнувшего его мать, как того требовало его положение, но и сбросить его в общую могилу король не мог. Скорее всего, монарх в который раз проявил мудрость и рассудительность и позволил родственнику найти покой здесь, вдали от чужих глаз и человеческой памяти, не отрывая его от семьи. Но вот то, что Лорриан похоронен тут – удивительно. Я всегда думала, что он погиб вместе со своей женой, и его останки потеряны.
- Что ж, похоже, что младший Берефейл выжил, - Рамон пожал плечами и устремился к выходу. – Не удивлюсь, если где-то здесь, в каком-то из ящиков находятся останки самой леди Монтт.
- Не говори глупостей, Рамон, - вслед за другом, Танис покинула усыпальницу, прикрыв за собой дверь. – Ее разорвали на части. Даже если Лорраиану Берефейлу удалось избежать смерти вместе со своей супругой в тот день, лиары бы ни за что не позволили ему забрать останки Анны Монтт. Эта безумная дала клятву на крови и считалась едва ли не родственницей их кагану. Львы судили ее по своим законам, и от изуродованного трупа они избавились, руководствуясь ими же. В лучшем случае его сожгли, что же было на самом деле, не знает никто.
- Вам виднее, сеньора, - офицер облегченно улыбнулся, приближаясь к одному из висящих на стенах факелов и зажигая его. Спустя мгновение зал наполнился теплым светом живого пламени и бесформенными, пляшущими на стенах, тенями. Тема исчерпала себя, да и говорить о смерти во время того, как приближается ночь, совершенно не хотелось.
Подойдя к Нуар и снимая с ее спины теплое одеяло, купленное в одной из деревень, попавшихся на пути, вазилири бросила уставший взгляд наружу сквозь окно. Метель за стенами храма все усиливалась, снег валил непроглядной стеной, а ветер завывал так, что кровь холодела в жилах. Внезапно, где-то под сводами раздалось хриплое карканье, и южанка вздрогнула от неожиданности. Суеверный страх внутри женщины вновь поднял голову. Проклятые птицы преследовали их с Рамоном довольно долго, и ничего хорошего предвестники гибели не могли принести на своих темных крыльях.
На Юге никогда не любили воронов. Любой ребенок знает легенду о том, почему эти мерзкие птицы были неугодны Песчаному. У бога была сестра, Двуликая, как называют ее обычно рассказчики, не зная истинного имени. И помогала она брату, сопровождала души умерших в Заповедные пустыни. Всегда окружала ее стая воронов, которым Двуликая была хозяйкой. Отправляла богиня своих птиц к тем, кому было уготовано завершить земную жизнь и переродиться, чтобы проще было отыскать несчастных среди остальных жителей благословенных Южных земель.
Но стая множилась и росла, и стали птицы разлетаться по свету, без приказаний хозяйки. Двуликая забирала все больше и больше людей, и напал мор на прекрасный Эсдрас. Улицы опустели, неслышно было детского смеха, лишь плачь и стенания. Песчаный любил сестру, но не смог бог простить ей напрасной гибели ни в чем неповинных людей. Изгнал он Двуликую прочь из Южных земель, запретив пересекать границу ей и ее посыльным. Отныне сам он сопровождал умерших к вечному блаженству, а настоящее имя Двуликой постепенно стерлось из памяти южан, будто и не было ее вовсе. Черных птиц, которых и так не слишком много обитало близ крупных городов, уничтожали, опасаясь, что снова призовут они хриплыми голосами свою госпожу.
Вот и сейчас южанка подавила в себе желание запустить в ютящихся под крышей воронов снежком, чтобы те летели прочь из затерянного в лесах храма. Но здравый смысл возобладал над детскими необоснованными ничем, кроме старой легенды, страхами, и королева вернулась к гвардейцу, который разжег костер из древков нескольких факелов. Пламя разгоралось медленно, облизывая старое дерево, слово бы пробуя его на вкус.
- Этого должно хватить до утра, госпожа, - окинув удовлетворенным взглядом свое творение, гвардеец принялся греть руки над открытым огнем. – Рукоятки толстые, гореть будут долго. А с рассветом можно будет двигаться дальше, если буря утихнет.
-Нам остается только надеяться, что боги услышали твои слова, Рамон, - Танис мягко улыбнулась, расстилая тяжелое одеяло на сухом месте, в безопасной близости от потрескивающего пламени. – Где Верховному еще внимать людским просьбам, как не в собственном храме.
Однако ночь оказалась не такой спокойной, как ожидалось. За несколько часов до рассвета южанка проснулась от того, что ее спутник хрипло кашлял. Сначала правительнице показалось, что это расшумелись вороны под крышей, но стоило женщине раскрыть глаза, как стало ясно, что столь дальнее путешествие давалось табуннику еще хуже, чем ей.
Рамон лежал на боку, скрючившись на своем одеяле, словно младенец, и никак не мог справиться с приступом кашля. Его всего трясло, лицо его побледнело, и казалось, что он готов разодрать собственное горло голыми руками, лишь бы снова получить возможность вдохнуть без преграды. Танис вскочила на ноги и бросилась к другу, который едва ли заметил ее присутствие. Кожа гвардейца была холодной и влажной, и даже в тусклом пламени догорающего костра было видно, что того бьет озноб.
Сон выветрился из головы южанки, будто бы она не спала несколько мгновений назад. Танис была вазилири, а не лекарем, но определить начинающуюся у друга лихорадку ей удалось без труда. Если не помочь мужчине сейчас, то следующую неделю он не сможет держаться в седле от того, что озноб сменится жаром, и Рамон даже не будет в состоянии понять, что происходит и где он находится. А в заброшенном храме посреди леса, вдали от теплого жилья и покоя, он точно не сможет пережить этой напасти.
- Ты его не получишь, - процедила Танис, глядя на черных птиц, засуетившихся на одной из балок. Пернатые с любопытством поглядывали на то, что творилось внизу, не отводя от людей темных глаз-бусинок. – Слышишь, Тантира? Я не отдам тебе своего единственного друга. Ты и так отняла у меня многих. Можешь отзывать своих посыльных, тебе нечем будет тут поживиться.
Вдовствующая королева поднялась на ноги и вернулась к своему месту, где вытащила из сумки флягу с вином, маленький котелок, в котором они с Рамоном готовили пищу, в тех случаях, когда приходилось ночевать под открытым небом, и небольшую сумочку, которую южанке удалось выторговать у девчонки-травницы за золотую монету. Цена была неоправданно высокой для столь мизерного сбора целебных трав, но в этот раз Танис радовалась, что не пожалела денег.
Перебирая крошечные мешочки, вазилири развязывала их один за другим, пытаясь определить, что же за зелье хранится в каждом из них. Маленькая ведьма не соврала, травы действительно были достойного качества, от умелого взгляда южанки не скрылся бы ни один изъян в засушенных побегах. Но нужного сейчас Рамону лекарства она не находила.
- Лен, полынь, мята, - бубнила себе под нос южанка, стараясь сосредоточиться и отвлечься мерзких каркающих шакалов с крыльями. Благо, Рамон сумел все-таки совладать с приступом кашля, и уже даже пытался сесть, хотя невооруженным глазом было заметно, как гвардеец слаб. – Рута. Тысячелистник. Да где же она?
- Не тревожьтесь, моя госпожа. Все хорошо, - голос друга звучал невероятно хрипло, и Танис бросила на него встревоженный взгляд, заставляя замолчать.
- Рамон, я не ребенок. Я вижу, что тебе плохо, - оттого, что нужная трава не находилась, вазилири чувствовала, что ею медленно овладевает паника.
- Я здоров, сеньора, - начал было оправдываться мужчина, однако его неумелую ложь прервал очередной приступ кашля, и Танис уже готова была взвыть от бессилия. Ничего из того, что находилось в сумочке, не могло помочь облегчить мучения ее друга.
- Ну где же… - пробормотала Танис и осеклась на полуслове, найдя наконец заветный мешочек. – Слава Песчаному, шандра. Эта маленькая ведьма положила шандру.
Обрадовавшись находке, Танис вернулась к костру и опустилась перед ним на колени, не обращая внимания на то, что сидеть ей предстояло на холодном каменном полу. Над огнем Рамон сумел поставить небольшую дорожную треногу для котелка, понимая, что Танис даже сами боги не смогут переубедить в чем-то, если уж она для себя это решила. Южанка подвесила котелок на металлический крюк, и, не дожидаясь, пока металл нагреется, вылила в него все содержимое фляги.
Вино закипало медленно. Рассвет становился все ближе, и древки факелов, горевшие много часов до этого, были уже не в состоянии обеспечить тепло, нужное, чтобы нагреть необходимое количество жидкости. Недолго думая, Танис вытащила из сумки одну из своих нижних рубах и бросила ее в костер. Тонкая ткань моментально вспыхнула, и зал наполнился запахом горелых перьев.
Рамон снова закашлялся, слишком резко вдохнув потеплевший воздух, который шел от разгорающегося пламени. Понимая, что этого мало для приготовления лекарства, южанка вытащила из держателей оставшиеся факелы и без сожаления подложила их в костер. Тепло было сейчас важнее, чем свет. Несколько минут, и языки пламени начали жадно пожирать ссохшееся дерево.
Подождав некоторое время, вазилири забросила в котелок шандру, и, немного подумав, несколько веточек гвоздики-травянки и кориандра. Помешивая нагревающееся вино, Танис внимательно следила за тем, чтобы жидкость не закипела раньше времени. Вскоре из котелка пошел приятный сладковатый аромат, и встревоженное до этого лицо беглянки тронуло подобие улыбки. Прошло много лет, а знания и навыки, подаренные ей отцом, никуда не пропали.
Пока Танис готовила отвар, Рамон задремал, убаюканный теплом вновь разгоревшегося костра и запахом лекарства. Когда южанка принесла ему в деревянной кружке напиток, над которым поднимался легкий парок, гвардеец дернулся, моментально раскрывая глаза и привычно хватаясь за обычно висящий на поясе меч, ловя в этот раз руками лишь воздух.
Вазилири не ожидала подобной реакции и едва не облилась горячим вином, однако она и не думала гневаться на друга за это, списывая все на свою нелепую неловкость. Заботливо улыбаясь, она вложила в крупные, шершавые ладони воина нагревшийся сосуд и вновь вернулась к костру, внимательно следя за тем, чтобы Рамон допил все до последней капли. Танис выловила из котелка ненужную теперь траву и аккуратно перелила оставшийся напиток обратно во флягу и закрыла емкость.
- Тебе нужно немного поспать, Рамон, - произнесла королева, когда гвардеец поставил пустую кружку на пол рядом с собой. Его заметно разморило от горячего питья, и мужчина то и дело кивал носом, борясь со сном. – Для борьбы с болезнью нужны силы, и лишь сон способен дать их тебе.
- Нам нужно ехать, - попытался воспротивиться Рамон, но кашель вновь проявил себя. Танис прекрасно понимала, что одной кружкой вина ей не удастся излечить друга. Однако теплый напиток должен помочь ему продержаться до ближайшего селения, где она сможет более основательно взяться за здоровье верного табунника.
- Поедем, как только ты поспишь, - подобрав с пола кружку, южанка посмотрела на Рамона со всей строгостью, на которую она была способна. Рвение гвардейца поскорее добраться до Аграхара, где Аэлла больше не будет угрожать их безопасности, вызывало в ней чувство благодарности, но жизнь очень давно избавила ее от иллюзий. Пока Рамон не поправится, о дороге на Юг им двоим придется забыть. – Довольно припираться. Я все еще королева Срединных земель и мои приказы не обсуждаются.
- Вы сейчас говорите, как районак Эйслин, - мужчина ухмыльнулся, внимательно глядя спутнице в глаза. – Вы с сестрой похожи больше, чем думаете, сеньора Танис. Жаль, вы не рассмотрели этого раньше.
Танис смолчала. Действительно жаль, что в первый раз ей пришлось увидеть сестру в объятиях собственного мужа. Жаль, что прежде, чем понять, что они семья, им пришлось стать врагами. Ройглао не должны воевать друг с другом, их сила в единстве. Но обе вазилири отказывались видеть правду, и каждая находила для этого собственные причины. Теперь сестры находились на грани жизни и смерти, и винить в этом они должны были лишь себя.
Рамону не понадобилось много времени, чтобы заснуть. Перестелив одеяло поближе, к спящему другу, южанка села рядом с ним, каждое мгновение прислушиваясь к хриплому дыханию табунника. Она все еще переживала, что кашель вернется с новой силой, но проходило время, а гвардеец спал умиротворенно. Если бы не мерзкие птицы, перекрикивающиеся над головой и обнаглевшие настолько, что спускались к костру, вдовствующая королева и сама бы сдалась на милость усталости. Размеренное дыхание друга и потрескивание костра звучали сейчас, словно колыбельная для уставшего ребенка. Однако тревога и страх проснуться в одиночестве оказались сильнее, и Танис изо всех сил противилась искушению сном.
Костер практически догорел, когда гвардеец наконец-то проснулся. Южанка мгновенно вынырнула из мягких объятий дремы, стоило мужчине зашевелиться рядом с ней. Не желая тратить время, она снова засуетилась над огнем, и спустя четверть часа гвардеец уже сжимал обеими руками кружку с подогретым вином. Танис пришлось пожертвовать еще одной сорочкой, чтобы довести вино до нужной температуры, и вазилири привычно поджала губы, понимая, что больше из тлеющих угольков ей не удастся выжать и искры.
После ночной метели она едва ли сможет отыскать в лесу сухой хворост, чтобы продлить их маленькому очагу жизнь. Ночь в промерзлом храме без огня сведет на нет все лечебное действие вина, и лихорадка вновь обретет власть над телом ее спутника. Оставался лишь один выход – рискнуть и двинуться дальше, молясь всем богам, чтобы до селения оказалось меньше суток пути.
Наблюдая, как Рамон седлает своего жеребца, Танис поражалась, насколько сильно в нем желание жить. Не многие способны после ночного приступа удушья и крепнущей лихорадки, снова встать на ноги спустя каких-то два-три часа сна. Время от времени гвардеец кашлял, старательно скрывая приступы, но чуткий слух южанки было очень сложно обмануть. И если бы кожа Рамона не приобрела более или менее здоровый оттенок, а движения – уверенность, вазилири ни за что на свете не позволила бы ему двигаться дальше, найдя способ развести пламя заново, пусть для этого пришлось бы разобрать священную для табунника лестницу.
Но слава богам, все обошлось, и еще до полудня путники покинули последнее пристанище Берефейлов. Танис, забыв о предосторожностях, постоянно пришпоривала Нуар, лишь изредка позволяя животному перейти на шаг, чтобы кобылка могла немного отдохнуть. Когда перед ней встал выбор – потерять лошадь или потерять друга, она, не задумываясь, выбрала первое, отгоняя прочь мысли, что если одно из животных повредит ногу, Тантира заберет всех.
Последние солнечные лучи уже потухли, когда впереди, прямо у подножья холма, в долине, показалась деревня. Обнесенная деревянным частоколом, она манила вымотанных путников к себе обещанием пищи и крыши над головой. Там, в настоящем доме, вороны не смогут их достать, и Танис вздохнула с облегчением, предвкушая спокойную ночь, и скорее всего даже не одну.
Рамону стоило небольших усилий договориться с пухлым стражником, стоящим в карауле, чтобы их пустили в селение после закрытия ворот. Судя по наличию регулярной стражи, деревенька была больше, чем вазилири показалось с самого начала. Если община регулярно раскошеливается на подобные траты, значит, за деревянной стеной есть что охранять. Скорее всего, она стояла на пересечении торговых путей. Облегчение правительницы снова сменилось тревогой. Именно в таких местах их будут искать с особой тщательностью.
Танис была готова поверить во что угодно, кроме одного – Аэлла никогда не оставит ее в покое. Пока жива последняя коронованная вазирен Юга, хранительнице Иллуриата никогда не присоединить благословенные земли к собственноручно построенной Империи. Дочь Варроса-регента была по-восточному мудра, однако в ее северной душе не было ни капли милосердия. Все, что она делала, было следствием тонкого расчета, и живая Танис спутывала интриганке все карты. Вазилири точно знала, что эта партия закончиться лишь тогда, когда одна из них покинет мир живых, и ни минутой раньше.
Скрывая лицо в глубоком капюшоне, вдовствующая королева почувствовала пронзительный взгляд стражника. Стараясь никак не выказать неудобства, она проехала сквозь раскрытые створки ворот, и остановилась немного поодаль, ожидая друга. К вечеру, недуг Рамона снова проявился, и южанка то и дело обеспокоенно поглядывала на друга, опасаясь, как бы табунник не свалился с коня от слабости до того момента, как они доберутся до постоялого двора, который по словам стражника, находился в самом конце главной улицы.
К счастью, все обошлось. Южанка со спокойной душой вручила жене корчмаря остатки вина с травами, оставив Рамона на попечении пышнотелой и румяной селянки, а сама отправилась к местной знахарке, выяснив у все той же милой женщины, где находится ее дом. Запасы трав необходимо было срочно пополнить, да и табуннику сейчас нужны более сильные лекарства, чем подогретое вино.
Шагая по темной улице, Танис думала, насколько проще было бы вылечить друга, окажись в ее руках заветный пузырек с водой из Северных земель. Хватило бы и нескольких капель, чтобы табунник избавился и от кашля, и от лихорадки. Но достать его после сдачи Гарта было совершенно невозможно. Аэлла ни под каким предлогом не выпускала ее из замка, прекрасно понимая, что в храме Верховного южанка точно не будет молиться, а жрецы не отдали бы драгоценный сосуд никому, кроме своей правительницы.
Несмотря на позднее время, стоило Танис постучать в темную, покосившуюся дверь, как та тут же распахнулась. Знахарка пропустила вазилири внутрь крохотной передней, наполненной сладковатым запахом вереска. Королева коротко перечислила все необходимое, стараясь при этом, чтобы ее южный акцент не был так заметен. В полумраке пожилая травница едва ли различила ее лицо, однако не только внешность могла выдать беглую Ройглао.
Тусклый огонек лучины, оставленной знахаркой, давал немного света, и поэтому сложно было судить о том, как же выглядит обиталище местной ведьмы. Пока невысокая, но все еще резвая старушка звенела склянками в глубине помещения, Танис сумела разглядеть лишь несколько пучков трав, развешенных на потолочных балках для просушки. Она была неприятно удивлена тем, что многие правила не просто нарушались сельской целительницей, а полностью игнорировались.
Южанка поморщилась, увидев прямо рядом с собой пучок черной полыни, которую необходимо было сушить под солнечными лучами, а потом хранить в деревянной емкости, вдали от любого света, чтобы сохранить ее свойства. Похоже, единственная травница в селении была не настолько хороша в своем искусстве, как привыкли считать ее соседи. Лишь беспокойство о здоровье Рамона не дало ей покинуть дом ведьмы-табунницы. Как бы плоха она ни была, травнице не составило бы труда приготовить микстуру от простуды.
Наконец, пожилая женщина показалась в дверном проеме, и Танис была невероятно рада с ней распрощаться. Не глядя на товар, южанка вложила знахарке в морщинистую ладонь несколько золотых, прекрасно понимая, что за эти деньги можно купить гораздо больше, чем пара пучков трав сомнительного качества и пузатый пузырек с микстурой. Но вазилири не привыкла считать монеты, когда дело касалось ее безопасности. Беглянка не стала утруждать себя намеками и прямо сказала знахарке, что золото - это скорее плата за ее молчание, а не за товар, который стоит, от силы, серебряный дарн. Расторопная ведьма, широко улыбаясь, заверила щедрую посетительницу в том, что об этом позднем визите не узнает ни одна живая душа.
Лишь кивнув на прощание, вдовствующая королева вышла за порог, застыв на мгновение у двери, пытаясь сориентироваться, куда же ей следует идти. Найти обратный путь оказалось не сложно, ведь постоялый двор в это время суток был самым оживленным местом городка. С той стороны, куда быстрым шагом направилась Танис, то и дело доносилось неумелое, и от этого только более громкое, пьяное пение, и женский визгливый смех.
Дверные петли мерзко заскрипели, стоило южанке толкнуть дверь. Переступив порог, она мгновенно оказалась в другом мире, где холод и снег не имели власти. В общем зале постоялого двора было людно и шумно. За столами, расположенными в несколько рядов сидели и мужчины и женщины, разделяя трапезу и обсуждая свои собственные дела. В подсвечниках на стенах и прямо на столах горели свечи, наполняя комнату теплым мерцающим светом.
Отыскав взглядом уже знакомую селянку, Танис направилась прямиком к ней. Губы женщины, увидевшей постоялицу, растянулись в радушной улыбке, и та, с почти что материнской заботой, отчиталась южанке, что Рамон в ее отсутствие был окружен всевозможной заботой.
Танис не смогла сдержать усмешки. Удивительно, что звонкая монета делает с людьми. Тебя не считают человеком ровно до тех пор, пока в твоих руках не мелькнет металлический кругляш. Но стоит позвенеть кошельком, и тебя уже готовы буквально носить на руках. Главное, чтобы не нашелся неприятель, готовый заплатить больше, и тогда улыбающиеся лица превратятся в оскалы, и та же трактирщица, которая ухаживала за больным гвардейцем, не думая воткнет нож ему в спину.
Заказав немного еды, Танис поднялась в свою комнату, прислушиваясь к мягкому, обволакивающему голосу музыканта, доносящемуся из дальнего угла. Менестрель перебирал умелыми пальцами струны на старенькой мандолине, наполняя общий зал мелодичным переливом ее песни. Тонкие стены не могли заглушить ее, и южанка не без удовольствия слушала звонкий, почти мальчишечий голос, который так и манил к себе, будто ярко горящий факел, привлекающий в ночном мраке сонмы мотыльков. Впервые за несколько недель вазилири почувствовала, как тревога отступает куда-то на задворки сознания, позволяя ей, наконец, вздохнуть спокойно.
Следующие несколько дней Танис не разрешала Рамону без нужды вставать с постели. Южанка понимала, что мужчине нужно отлежаться, иначе никакие лекарства не сумеют ему помочь. На короткое время она забыла, то между ней и табунником существует огромная разница в положении. Они больше не были просто королевой и гвардейцем. От каждого из них зависела жизнь другого, и Танис делала все, чтобы Рамон поправился.
Пока путники находились в городе, королева развела поистине бурную деятельность. Она восполнила запасы провизии, распорядилась, чтобы Нуар и жеребца Рамона подковали заново, сумела отыскать в небольшом городке новый утепленный плащ для гвардейца и заказала новые сорочки, взамен сожженных, для себя. Табуннику только оставалось поражаться, когда его госпожа находит для этого время, если Танис, словно квочка, постоянно вертелась в его комнате, подсовывая уже уставшему от чрезмерной заботы гвардейцу всевозможные отвары и настойки. Однако вазилири знала, что делает, и уже на рассвете восьмого дня они покинули оживленный городок, направляя лошадей дальше на восток.
За первые сутки путешественники преодолели расстояние, вдвое превышающее то, что им удалось покрыть за пару дней перед вынужденной остановкой. Погода, казалось, смилостивились над людьми, и метели утихли, не тревожа более ночной сон Танис. Однако страх быть пойманными никуда не делся. Слишком долго им пришлось провести на одном месте, и теперь Рамон намеренно выбирал маршрут так, чтобы как можно реже выходить к человеческому жилью. Южанка уже сбилась со счета, сколько еще дней им необходимо продолжать движение, чтобы, наконец, преодолеть границу Срединных земель и забыть о проклятой зиме, которая лишала женщину всяких сил.
Сидя на часах в одну из ночей, Танис привычно прислушивалась к голосу окружающего леса, который не смолкал ни на мгновение. Время от времени вазилири подбрасывала в костер сухую ветошь, и, борясь с дремотой, вглядывалась в языки пламени, пляшущие без остановки. Это зрелище будило темные воспоминания о горящем Эстерхази, которые южанка старалась забыть, будто ничего подобного не происходило в ее жизни. То, что случилось в Вольных землях, больше не повторится. Южанка знала, что она не сможет видеть в собственной сестре соперницу после тех месяцев, что им пришлось прожить бок обок, называя друг друга союзниками.
Однако время от времени сомнения рождались в душе южанки. Верила ли Эйслин в их союз так же сильно? Или он для районак был лишь прикрытием, на случай, если Аэлла покажет зубы прежде, чем от нее этого ожидали. Танис учили разбираться в людях, заглядывать им в души, чтобы понять, как они мыслят, и как будут действовать в определенных ситуациях, но и молодая вазилири была мастером этого искусства. Эйслин не могла не знать, что Танис откажется бежать из Гарта. Какой бы слабой королевой она не казалась, южанка никогда не забывала о долге перед своими подданными. Реймс сделал ее наследницей, и попытайся она сбежать, доверие покойного короля было бы предано навечно. Неужели все, во что верила Танис, оказалось обычной игрой?
От раздумий южанку отвлек собачий лай, доносящийся с той стороны, откуда они с Рамоном пришли несколько часов назад. Дурное предчувствие, гнавшее ее вперед все эти дни, алой искрой вспыхнула в сознании, заставляя вазилири вскочить на ноги, сжимая меч гвардейца, от которого, впрочем, в ее руках было немного пользы.
- Рамон, - негромко проговорила Танис, опасаясь привлечь внимание криком. – Нужно уходить. Сейчас же.
Табунник повиновался, не задавая лишних вопросов. Казалось, что он на ноги поднялся раньше, чем проснулся, но это не помешало ему в считанные секунды собраться. Собачья свора приближалась, и среди деревьев уже можно было различить мелькающие огоньки факелов. У путников не осталось никаких сомнений, что охота ведется именно за ними. К лаю своры добавились звучные мужские голоса, даже расстояние не помешало ей расслышать среди разнообразных приказов ее собственное имя.
Но путникам не удалось выиграть время. Стоило им выехать на дорогу, как Танис резко осадила Нуар, в ужасе оглядываясь по сторонам. Все происходящее не было совпадением, и ловушка, приготовленная для нее, была продумана до мелочей. Словно стая волков, преследователи разделились. Одна часть оставалась в засаде, пока другая нагоняла на ее добычу.
-Взять их! - Нуар перепугано всхрапнула и загарцевала на месте, когда от группы всадников отделилось несколько воинов. Южанка бросила на говорившего затравленный взгляд, ожидая увидеть предателя Горро, но вместо этого заметила безгранично довольного собой Ранделла. Злость на саму себя затмила разум. Ее перехитрил мальчишка, которого даже Эйслин никогда не брала в расчет, а сама Танис и вовсе забыла о его существовании.
Крутясь на месте, словно деревянный волчок, вазилири надеялась заметить хоть какую-то лазейку, чтобы вырваться из ловушки, но даже путь назад был уже перекрыт. Торжествующая ухмылка одного из близнецов становилась все шире и шире, и теперь его сходство с отцом стало просто феноменальным. Танис вновь смотрела в глаза, полные ненависти и презрения, которые ей так и не удалось забыть за долгие годы.
Кто-то из мужчин схватил Нуар за поводья, заставляя кобылу застыть на месте, другие же пытались стянуть отбивающуюся южанку с лошадиной спины. Чуть ли не обезумев от отчаяния, женщина пиналась и пыталась отбиться блеснувшим в пламени факелов ножом, но это ей не помогло. Крик Рамона, полный боли, донесся до нее, словно бы сквозь плотную стену, и окружающий мир померк перед глазами вдовствующей королевы. Похоже, она проиграла свою последнюю схватку, и теперь ей уже не вырваться из силков Двуликой. Южанка ошиблась, думая, что черные птицы указывали свое госпоже на гвардейца. Их карканье пророчило гибель и ее другу, и ей самой.
© Энди Багира, Иррьяна, 2013 г.
Все главы:
Все обновления и другие романы доступны только в нашем ВК канале, подписывайтесь!