Читаем новость, от которой где-то совсем неподалёку начало погромыхивать даже в самых глухих «схронах», где от военкомов прячутся наиболее сообразительные граждане: Верховный Совет бывшей республики СССР получил проект закона, согласно которому призыву могут подлежать следующие категории инвалидов, имеющие данные физические изъяны:
- отсутствие одного глаза, слепота на один глаз;
- паралич кисти, культя верхней конечности, отсутствие пальцев;
- культя бедра или голени. Укорочение ноги на 7 сантиметров или более.
- отсутствие почки, легкого или мочевого пузыря;
- кастрация у мужчин;
- неоперабельный дефект челюсти, при котором человек не может нормально жевать и теряет вес;
- карликовость с ростом ниже 130 сантиметров у мужчин
Читатели в связи с этим спрашивают: были в истории примеры успешного использования инвалидов, на что они годны и могут ли оказать реальную помощь действующей армии? Ответ (если совсем коротко) – да, с античных времён инвалидов умные полководцы и государственные деятели старались держать при деле. Но! Речь идёт о профессиональных воинах, имевших богатейший боевой опыт, авторитет в солдатской среде, сведущих в принципах командования/управления людьми. От строя таких увечных старались держать подальше, дабы не смущали наглядным обликом опасности службы, но «инвалидные команды» прекрасно справлялись с охранной, полицейской, тыловой и многими другими функциями огромного военного организма.
В России, например, при матушке-императрице Екатерине II Великой система «инвалидных команд» была впервые строго структурирована, многие крупные города обзавелись «инвалидными командами», списанные по увечьям и болезням отставные солдаты стали не то народными дружинниками, не то помощниками полицейских. Гвардейцев отправляли в Муром, остальных – куда бог пошлёт. Офицерам было положено денежное содержание до 120 рублей в год в зависимости от чина, солдатам и унтерам – до 15 рублей, отдельно приплачивалось за боевые награды и заслуги перед Её Величеством.
В первый «екатерининский призыв» попали четыре тысячи инвалидов, далее система только росла и совершенствовалась. При наследнике трона Павле I став «прусской», очень уж любил неудачливый император подсмотреть у колбасников их принципы организации армии. Но с инвалидами не ошибся, создав «ветеранские роты» при гарнизонных батальонах. Кстати, они очень помогли Русской Армии во время Отечественной войны 1812 года , особенно Гвардии. В 1809 году уже «инвалидные роты» были учреждены при Преображенском, Семёновском, Егерском, Кавалергардском, Конном и Гусарском полках, чуть позже у гвардейских драгун и улан.
Как отмечали командиры и «шефы» этих частей из императорской фамилии – «сердца солдат смягчались, видя призрение за инвалидами в родных полках», но помимо чисто психологического эффекта уволенные по возрасту или увечьям воины высвобождали для строя огромное количество здоровых военнослужащих, заняв их места «прислуги» при офицерах, заменив для работ в казармах, конюшнях, полковых храмах, лазаретах, кухнях, цейхгаузах. А после монаршего Указа от 27 марта 1811 года «Об устройстве инвалидных рот и команд и составлении из них подвижных инвалидных рот и служащих инвалидных команд» система сложилась окончательно.
«Инвалидные роты», «инвалидные команды» получили чёткую организацию так называемых «разрядов»: первый – «подвижные роты» (для обслуживания госпиталей), второй – «служащие» (при гарнизонных батальонах), третий — «неспособные» (в течение трёх лет проживавшие в частях и строивших свои дома, на что казной выделялось 50 рублей серебром). Еще раз обращаю внимание: инвалиды были полезны Армии только после случившегося несчастья, искалеченных рекрутов на начальных этапах обучения в «инвалидные команды» не зачисляли, отправляя в дома призрения, богадельни, монастырские «милосердные дома». Или домой.
Третий Рейх
Более менее одинаковый подход к ранее подготовленным, дисциплинированным, вкусивших солдатскую горбушку, но увечным солдатам – был во всех крупных европейских армиях, система «инвалидных команд» сложилась повсеместно. Попытку переосмыслить и развить систему ... предприняли нацисты, причём войск СС, создав «юнкерские классы для раненых и инвалидов». Сделали они это ещё в 1941-ом, когда до тотальной мобилизации Третьего Рейха было ещё ой, как далеко.
А причина была простой: именно эссесманы несли самые чувствительные потери в боях, полагаясь не на военное искусство или выучку солдат, а на «арийский дух». Часто приводивший к таким «крестосевам», что высшие чины вермахта приходили в ужас, порой не находя в составе полков СС ни одного офицера после их «мясных атак». Кому именно пришла в голову идея отправлять искалеченных унтер-офицеров для получения ими статуса «кандидата в офицеры» для тыловых служб – история умалчивает, но 5 марта 1942-го Главное оперативное управление СС выпустило директиву об обязательной регистрации раненых и искалеченных фюрербеверберов СС (после специальной медкомиссии) с присвоением им статуса «для особых поручений». И отправки в юнкерскую школу СС. Даже вермахт с любопытством отнёсся к нововведению, поскольку после кровопускания Восточного Фронта зазвучали тревожные голоса о нехватке офицерских кадров.
Так в местечке Бад-Тёльце появилась юнкерская школа, куда сотнями начали отправлять потерявших по ранению и увечью дееспособность офицеров и солдат войск СС, если они изъявляли желание служить в различных вспомогательных и тыловых частей. Заправлял всем образцовый инвалид, штурмбанфюрер СС Фриц Клингенберг, после тяжелейшего ранения признанный негодным к строевой. Но сумевший восстановиться благодаря изматывающим тренировкам, показательно выполняя после реабилитации абсолютно все нормативы по физической и боевой подготовке войск СС.
Вместе с знаменитым спортсменом и спортивным инструктором Вальтером Триппсом была разработана строго научная программа, прибывавших юнкеров распределяли по группам характерных увечий и ранений, для каждой была разработана собственная программа подготовки. Как положено: с учебными пособиями, обоснованиями, нормативами, оценочной шкалой успеваемости. К занятиям приступили «классы» с ампутациями рук-ног, ранами головы и повреждениями головного мозга (без симптомов паралича или незначительными признаками оного), ослепшие, оглохшие, с повреждёнными или удалёнными внутренними органами.
Первый «курс» был целиком посвящён реабилитации и социализации инвалидов, круглыми днями курсанты занимались физическим развитием, предпочтением пользовались игровые виды спорта, специально придуманные для различных типов ранений/увечий. Как отметили проверяющие, уже через месяц юнкера начинали лучиться уверенностью в себе, полностью преодолевали комплексы инвалидности, рапорты об отставке и пенсии полностью исчезали. Особенно если курсант получал особый нагрудный знак «Спортивных достижений для инвалидов» нескольких степеней.
Чтобы юнкера понимали свою необходимость для войск, самые лучшие профессора Третьего Рейха им читали «образовательную теорию» (элементы педагогики и психологии), риторику, преподавали литературный немецкий язык, военную юриспруденцию, политэкономию.
А из военных академий приезжали любопытствующие седые генштабисты, нагружавшие инвалидов вопросами военной стратегии и тактики, заставляя их на полигонах командовать взводами и ротами здоровых новобранцев, использовать стрелковое оружие и лёгкое пехотное вооружение. Любых непригодных взять на себя командование оставшихся без офицеров подразделений безжалостно отчисляли, что привело к новой образовательной методике – типовым «полевым конференциям», где тугим на науку инвалидам терпеливо растолковывали их ошибки, всячески подтягивали.
Так, к началу 1943-го были определены наиболее эффективные методики обучения, юнкера из Бад-Тёльце попадали в жернова четырёхмесячной подготовки, но экзамены на офицерский чин (либо повышение оного) сдавали без скидок на физическую неполноценность, что часто вызывало оторопь у физически здоровых «кандидатов в офицеры», проигрывавшим им по баллам. Чтобы не деморализовать небрежно подготовленный «фендриков» (пренебрежительный эпитет кандидата в офицеры или только произведённого в чин), юнкерам-инвалидам присваивали промежуточное звание «обершарфюрер резерва СС для поручений» с обязательной припиской, что они являются всего лишь «офицерами резерва». И «маршрутным листом», где подробно указывалось адресное применение данного командира.
Не буду рассказывать боевой путь нескольких выдающихся инвалидов из юнкерской школы Бад-Тёльце, но все они заслужили внимание медицинских служб вермахта, обычно с презрением относившегося к любым изыскам фанатиков СС. В первую очередь, на вооружение были взяты (Мюнхенским университетом ортопедии и германским Красным Крестом) методики реабилитации военных инвалидов, а в кинохрониках Третьего Рейха стала обязательной демонстрация видов спорта увеченных «настоящих арийцев».
Кстати, американцы полностью взяли методики Бад-Тёльце для реабилитации и социализации своих инвалидов войны, по сей день успешно работающие. Фильм «Форест Гамп» помните, где полнейший аутист переиграл непобедимых китайцев в настольный теннис? Немного в другом виде данный спорт применялся для восстановления способностей тяжело контуженных эсесовцев, если что. А полное признание работы штурмбанфюрера СС Фрица Клингенберга с его штабом тренеров и психологов состоялось, когда Генрих Гиммлер стал командующим Армией Резерва (после мятежа 1944-го имени полковника Штауффенберга). Опыт восстановления инвалидов предполагалось распространить на вермахт, люфтваффе и кригсмарине. Но не успели...
Если подвести итоги деятельности школы юнкеров Бад-Тёльце, то они оцениваются абсолютно всеми военными историками и аналитиками ... крайне успешными. Неожиданными и впечатляющими даже для скептиков-генштабистов вермахта. До марта 1945-го были успешно замещены более тысячи офицерских должностей в тыловых и вспомогательных частях СС, около трёх сотен эсесовцев смогли добиться законной отправки в передовые части после сдачи всех положенных нормативов и экзаменов (без скидок на состояние здоровья). И да ... об этом не принято говорить, но Паралимпийские Олимпийские Игры – это научная база деятельности Бад-Тёльце.
Взятая за основу в 1948 году врачом-нейрохирургом Сток-Мандевилльского реабилитационного госпиталя Людвигом Гуттманом (беженцем из Третьего Рейха), собравшим британских инвалидов-колясочников и ветеранов Второй Мировой войны с поражением спинного мозга для участия в спортивных соревнованиях. Что мы наблюдаем в игровых видах спорта среди инвалидов-олимпийцев сегодня – аккуратно срисованные шаблоны подготовки и реабилитации эсесовцев школы юнкеров Бад-Тёльце. Вот такая история ...
Солдатский хлеб
Дьявол кроется в деталях, как известно. Поэтому, далёким от воинской науки людям предложу включить воображение и представить себе самые базовые навыки новобранца, попавшего первый раз на полигон в статусе «полёвки» (это мышь такая, чёрный солдатский юмор). Итак, чему учат правильные инструктора в правильных войсках, многие мужчина сейчас вспомнят и горестно вздохнут. Перво-наперво на полигоне/учебном поле учат ... правильно перемещаться. Подобная наука не по плечу части абсолютно здоровых людей со спортивными разрядами, если что. Поскольку солдат – это боевая мобильная платформа для переноски поражающих средств, он обязан в любую секунду вступить в бой, выжить в нём и обязательно победить.
Приступаем к мысленному эксперименту. Начнём с облика «полёвки», на которую столько всего напялено, навьючено, прикручено, притачано и примотано – что горб начинает вырастать уже на исходном рубеже. Через месяц усиленных тренировок амуниция трёх весов («облегченная» около 30 кг., «на марше» около 50 кг. и «полная боевая» за 60 кг.) сама собой распределится по телу, перестанет наползать на нос, отбивать колени и прочие выступающие органы, тянуть, мешать, цепляться, бесить, бренчать, стучать и звякать.
Со всеми этими пудовыми гирями солдат не просто ходит или бестолково бегает, а исключительно целесообразно перемещается (в полный рост, пригнувшись, перебежками, ползком). В бою добавляются ещё пара режимов – ускоренный шаг и преодоление естественных/искусственных препятствий. Отдельная академия – покидание боевых машин и тактические эволюции.
Начинаем тренировку. Солдат обязан правильно оценить находящуюся перед ним местность двумя или тремя зоркими глазами, дополнительное око открывается весьма скоро, обычно после пары тычков прикладом от доброго инструктора. Затем курсант голосом сообщает, как именно будет преодолевать отдельные участки, в каком именно темпе (есть медленный, средний и быстрый). Положение корпуса для каждого темпа своё, животворящий приклад старшины или сержанта быстро заставляет запомнить нужное.
Темп «медленного бега» на длинные дистанции 150-165 шагов в минуту при длине шага 70-90 см., «среднего» (самого комфортного) – вольный, поскольку шаг почти как на гражданке, – маховый. Самый сложный «быстрый темп», поскольку занятие чреватое обязательными микротравмами, частыми падениями, вывихами, ссадинами и прочими неприятностями, когда нагружённая по самую макушку «полёвка» с размаху грохается оземь.
А дело в механике, поскольку нужно учиться бегать под непропорционально распределённой нагрузкой, сильно отталкиваясь, сохраняя максимальный наклон корпуса. Чтобы не попробовать на вкус мать-сыру землю, необходимо правильно сгибать колено и выбрасывать бедро вперед-вверх, ногу ставить на всю ступню одномоментно. Следить за голенью, поскольку пара лишних сантиметров выноса вперёд смещает центр тяжести, солдат начинает «буксовать», неспособный правильно оттолкнуться на новый шаг.
Обычно требуется около двух недель, чтобы добиться от отделения нужного «среднего темпа» 165-180 шагов в минуту при длине шага 85-90 см. Расквашенные и расцарапанные физиономии «полёвок» обычно отливают всеми оттенками цветения фингалов, кое-кто недосчитывается зубов. Дело не в дедовщине или садизме инструкторов, просто тяжело гружёные шкафы громко и зачастую неправильно падают, если полигон не является уставным, с неглубоким песочком. Но самые лютые проблемы возникают, когда начинается тренаж «быстрого темпа» с оружием в руках при перебежках, «из укрытия», «по машинам» и перед преодолением препятствий. Здесь тоже особая механика постановки ступни, ещё больший наклон корпуса, свой алгоритм работы руками/рукой, вынос бедра и тд. При правильном и дотошном инструкторе падений не избегает никто, но через недельку-другую отделение выдаёт уставные 180-200 шагов в минуту при длине шага в 120-150 см.
Если «полёвки» ответственно тренируются, физически крепки и более-менее однородны по кондициям, правильный инструктор добьётся «многостаночности», когда при движении бегом и ускоренным шагом оружие удерживается всеми бойцами как одной рукой, так и двумя. Для каждого типа перемещений, само собой, своя методика, отрабатываемая по формуле «делай как я». Становящейся особо ценной, когда отделение начинает работать с местностью в режиме «перебежки». Нужно учиться намечать маршрут передвижения, конечный пункт прибытия (тремя зоркими глазами), слушать подготовительные и исполнительные команды (двумя хорошо вычищенными ушами и копчиком) ... а дальше начинается цирковой аттракцион.
Или «смертельный номер», когда нагруженная амуницией и оружием «полёвка» взмывает с пуза подвысь, стремглав преодолевает расстояние 20-40 шагов до укрытия и плашмя (это обязательно!) грохается оземь, потом перекатывается (реже отползает), занимает правильное положение для ведения огня (та ещё тригонометрия). Ползать необходимо правильному солдату тоже в трёх режимах: по-пластунски, на четвереньках и боком.
Картина уморительная, количество пинков и тычков прикладом от инструкторов – запредельная, башка после ежесекундных затрещин и ора «голову не поднимать» обзаводится полным набором колоколов для патриаршего благовеста в пасхальный день. Царь-Колокол появляется позже, когда упражнения проводятся с оружием ... брр-ррр, вздрагиваю по сей день.
Когда «полёвки» приобрели вид подтянутый, лихой и придурковатый – отделение приступает к «сшиванию» приобретённых навыков в режиме «ведения боя». Выбирается маршрут движения, разбивается на участки «шага», «ускоренного шага», трёх темпов «бега» и перебежек (участки огневого поражения противником). Для полного набора удовольствий намечаются несколько «естественных препятствий», кои приходится преодолевать особым способом. Отрезки маршрута чередуются, чтобы не на словах (а через пот и мозоли) солдат уяснил несколько аксиом перемещения себя любимого: «ускоренный шаг» – это плохо, когда долго; лучшее средство выживания – чередование нескольких способов передвижения.
Лучше иной раз рвануть спринтерский отрезок, чтобы потом перейти на шаг. И поползать/полежать не помешает, когда участок открытый или прозвучал сигнал/команда «контакт!». Во время этого этапа обучения начинают прививаться обязательные рефлексы, кои достигаются только одним способом – десятками повторов. Если местность имеет естественные прикрытия (кустарник, высокая трава, мелкие канавы, высокие обочины дорог, насыпи и т. п.), то каждый солдат обязан автоматически начать передвижение «пригнувшись» с различным положением и хватом оружия.
Правильные инструкторы правильных войск добиваются от «полёвок» движений роботов будущего с очень плавным и размашистым ходом, экономичным сгибом колен/поясницы с чуть расслабленным «боевым наклоном корпуса». Именно после закрепления таких рефлексов отделение начинает правильно преодолевать естественные подъёмы и спуски, крутые и наклонные. Наступает пора вывихов и ноющих суставов, стёртых в кровь ног. Поскольку исполнить в полной выкладке «попеременный зигзаг» (сначала правильно определив его амплитуду и коридор) – то ещё математическое упражнение с правильной постановкой стопы на ребро или каблук.
А потом приходит пора быстрых штурмовых подъёмов «в лоб» и «наискосок». С различным положением оружия в руках/одной руке. Верное использование имеющихся кустов, камней, крепкой густой травы, за которую тоже нужно правильно ухватиться (не забыв ставить ноги «ёлочкой» – тот ещё противоестественный для организма приём под нагрузкой и смещённым центром тяжести). Отдельное адово испытания для «полёвок» наступает при отработке перемещений по вязкому, сыпучему и скользкому грунту (особенно когда поливальные машины глиняный склон хорошо промочат).
На тренировки здесь уходит больше всего времени, поскольку отделение/группа обязаны непрерывным коротким шагом с правильной постановкой стопы и нужном сгибе коленей взлетать по склону или спускаться с него. Остановки здесь – смерть, самое популярное время для открытие огня из засад. Рефлексы вырабатываются очень тяжело, как и на осыпях или болотистых участках, кои требуется проходить споро, организованно ... но с максимальной осторожностью Очень неестественным смещением центра тяжести далеко вперёд, вывернутым наружу носком, почти мгновенным прощупыванием грунта в ожидании окончания осыпания/скольжения и тд.
Выводы делать ... наверное, не будем, служилые правильных войск вспомнили каждый свой ад адский. Только на данном этапе обучения, когда вырабатывается всего один обязательный элемент боеготовности солдата – умении правильно перемещаться в бою. С различной нагрузкой выкладки. А потом наступает черёд более сложных, физически изматывающих эволюций под названием «тактическая подготовка». А следом многокилометровые марш-броски, «выходы», рейды и так далее. По пересечённой, с боевыми стрельбами, днём/ночью в различных метеоусловиях. И так до бесконечности.
Нашли здесь, в исключительно «базовой» подготовке настоящего солдата место для инвалидов? Не придумывайте и не фантазируйте, поскольку его не существует. Как и отсутствуют программы подготовки для карликов, слепоглухонемых и пациентов с отсутствующими внутренними органами, ограниченным числом конечностей. Тыл, очень глубокий тыл с избыточным медицинским обслуживанием. Госпитали, ненатужные хозяйственные работы, командно-штабные должности третьесортных военизированных формирований, охранные и полицейские обязанности. Не везде.
И последнее – использование инвалидов возможно только при наличии у них базовых воинских навыков, сделать из гражданского увечного шпака даже видимое подобие солдата для тыловой части – блажь несусветная, программ таких нет. Только индивидуальная работа, небольшие группы по видам ограниченных способностей, запредельная мотивация самих инвалидов (см. на методики Бад-Тёльце). А с какой целью у соседей принимаются подобные законы, то вопрос не на зарплату автора. Спятили за океаном, не иначе.
