( К циклу " Городские сказки")
" Черный пёс Петербург,
Морда на лапах.."
Он и казался огромным псом, породистым, мрачным, сильным. Город, в котором никогда не была. Город, который заочно любила. Ведь там жил Он: ходил по мостовым, любил, страдал. Город, бывший свидетелем и непосредственным участником главной любви поэта . Город, ставший его могилой.
Аню в школе называли Аннушкой. Учителя - с теплом и нежностью, одноклассники - с оттенком презрительной издёвки. Ещё бы! Пока одноклассницы постили котиков в соцсетях , пилили видосы в Тик - Токе, Аня читала.
Да ладно бы то, что задавали по литре. Училка, Тамара Ивановна, хваткой обладала отменной, цеплялась, как жвачка к заднице. Тут и инструкцию к звездолёту прочитаешь,лишь бы мозг не выносила и родаков в школу не вызывала.
Аня читала добровольно. Причем не фентэзи с детективами, а стихи. Знала наизусть Фета, Тютчева, Лермонтова, а уж Пушкин....
Сердце трепетало от мелодики его стихов. Без чуть приторной пасторальности Фета, без едкой горечи Лермонтова, без тяжеловесной жёсткости Державина.
Александр Сергеевич ругался, смеялся, язвил, любил и страдал в стихах. И Аня - вместе с ним.
Откуда- то были в этой девочке воздушная грация, неуловимый аристократизм в походке, повороте головы, гордой осанке.
Мальчики инстинктивно понимали её прелесть, но в чем именно она состоит, объяснить сами себе не могли. В банальные " с#ськи - п#иськи" не укладывались точный овал лица, рисунок узких губ, чистый, без нарочитой с# ксуальности взгляд.
Девочки с женской прозорливостью чуяли, что не чета Ане со своей беспомощной голенастой неуклюжестью или же, наоборот, приторной гламурностью.
Хочешь уничтожить - начни высмеивать. С лёгкой руки звёзды класса Эллки Амбросимовой Аню прозвали " м#нд#мазелью". Грубо, жёстко, унизительно.
Аня пряталась, кутаясь в безразмерные худи и широкие джинсы. Белая ворона в черных одежках.
Родители знали, что дочери в школе несладко. Но выпускные классы, сильные педагоги. Сама Аня, Аннушка, гордо приподняв изящный подбородок решила, как отрезала:" Никуда я не уйду. Не дождутся!"
Сидела на задней парте в компании солнечных зайчиков и томика стихов. Одна.
Её сочинения, эссе, этюды занимали различные призовые места на конкурсах разного калибра. Но ей было на это плевать. До того самого дня, когда Тамара Ивановна, пыхтя, как пожилой доброжелательный бегемот, не влетела в класс с несвойственной ее натуре и фигуре суетливой поспешностью:
- Аннушка, Иволгина, ты победила!
- Где?
- В конкурсе " Юная лира!"
Аня досадливо поморщилась.
Все эти конкурсы ей надоели до чёртиков, но Тамару Ивановну огорчать не хотелось.
- Первый приз! Поездка в Петербург на Петровский бал в Екатерининском дворце. Бальное платье предоставляется организаторами.
" Черный пёс- Петербург". Величавая стать площадей, простор улиц. Гордый город. Его город.
Сердце ткнулось в грудь трепетной птичкой. Анна была в этот момент так хороша, что перехватывало дыхание.
- Это... Это правда?
- Конечно, Аннушка! А родители тебя отпустят?
" Очень вредно не ездить на бал, когда ты этого заслуживаешь!" - мама распотрошила заначку.Папа не возражал. Знали, как дочка мечтает о Петербурге, а уж попасть на настоящий бал...
Рев самолёта, высота, пушистые облака в иллюминаторе - всё это Анна видела, как во сне
Бальная зала. Веер в дрожащих руках, безупречно вышколенные лакеи, мазурка, менуэт, вальс.
Восхищённые глаза кавалеров, роскошь зеркал в бронзовых оправах, забавно пухлые амуры на лепнине.
Аня смеялась, кружилась в танце, чуткая к любому движению партнёров, юная , нежная.
От впечатлений закружилась голова. Нежным облачком в белом платье Аня выпорхнула на улицу, минуя череду вышколенных лакеев. А пары кружились, как снежинки в метель, флиртовали, смеялись.
Бал удался.
Разгоряченная Аня медленно шла по парку. Впечатления бурлили в груди горячим вином
- Гляди, м#нд#мазель!
Трое выросли из темноты.
Пахнуло спиртным, сигаретами и опасностью.
Кинулась бежать. Куда там !Девушке,выросшей в век джинсов, не справиться с длинными юбками!
Глумливый хохот стегнул плетью.
Наглые, сильные. Ничто так не распаляет, как ощущение безнаказанности.
Ничто так не унижает, как собственная беспомощность.
Хватит! Её достаточно травили в школе. Она больше не побежит.
- Прочь, отребье!
От невысокой мужской фигуры веяло грацией, силой и аристократическим превосходством. Пелерина на плаще, цилиндр на крупных, совсем не славянских кудрях. И трость с таким тяжёлым набалдашником, что им можно было перебить кости.
Резким движением задвинул Аню себе за спину. Как стремительность может сочетаться с учтивостью? Может, однако.
Взмах! И трость опустилась на ногу одного из нападавших. С мерзким шлепком тело рухнуло на землю. Взмах! Второй покатился,утробно воя, держась за разбитый нос. Взмах! Мерзкий хруст, рука третьего повисла, как сломанная ветка.
- ...мать!
- Закройте рот, иначе добавлю.
- Разрешите проводить вас, сударыня.
Лёгкий ветерок потеснил тучи, бледно- жёлтый лунный свет упал на лицо незнакомца. Крупные кудри, черные бакенбарды, полные, африканского рисунка губы.
Аня вскрикнула
- Полно вам, прелестное дитя. Все хорошо.
Не может быть! Непостижимо ! Его рука была горячей и твердой, глаза смотрели с насмешливой лаской.
- Я помню чудное мгновенье, - неожиданно вырвалось у Анны.
Удивленный взгляд, поклон, лёгкое касание губ у запястья.
- Польщён. Но позвольте откланяться. Скоро утро. Мне пора. И кстати, вы гораздо прелестный той,которой были посвящены эти стихи. И уж точно храбрее.
-;Я...
Невысокая ладная фигура медленно растаяла в ночи.
Иногда судьба дарит неожиданные подарки, о которых лучше не рассказывать. Они ваши, и этого достаточно.
-