В эти дни 35 лет назад граждане Советского Союза готовились к встрече нового, 1989 года. Как мы потом поняли, он стал переломным в том кратком историческом периоде, который получил название «перестройка». Если в первые месяцы мы ещё верили, что под руководством энергичного лидера Михаила Горбачёва страна сможет преодолеть застойные явления и выйти на новый этап своего развития, то уже осенью стало понятно: СССР начал движение к своему краху.
Удар подземной стихии
Новый год мы встречали в нерадостной обстановке. Напомним, что в СССР не было новогодних каникул. Но всё же в этот любимый народом праздник обычно удавалось отдохнуть хотя бы три дня. 31 декабря 1988 года была суббота. Это означало, что, встретив Новый год, и чуть- чуть придя в себя, уже 2 января надо идти на работу. Появлялась информация, что профсоюзные организации, воспользовавшись небольшим ослаблением административного пресса, обращались в правительство страны с просьбой сделать 2 января выходным днём. Например, перенести этот рабочий день на ближайшую субботу. Однако инициатива не нашла поддержки в Совете Министров. Причина – последствия произошедшего 7 декабря катастрофического землетрясения в Армении не позволяли долго отдыхать.
Мы скоро подробно вернёмся к теме землетрясения. А пока вот о чём. Уже на начальных этапах перестройки произошли страшные, можно сказать, не имевшие аналогов в истории нашей страны события. Авария на Чернобыльской АЭС, крушение в Чёрном море теплохода «Адмирал Нахимов», землетрясение в Армении. Что это было: сигналы, кричащие о необходимости срочных и кардинальных реформ? Или – знаки, свидетельствующие о том, что советскую систему вообще лучше не трогать: она уже не может быть реформирована?
Землетрясение, получившее название Спитакское или Ленинаканское, произошло 7 декабря в 10 часов 41 минуту по московскому времени на севере и северо-западе Армянской ССР. В его эпицентре – Спитаке – интенсивность толчков достигла десять баллов по двенадцатибалльной шкале, в Ленинакане (ныне Гюмри) – девять, в Кировакане (ныне Ванадзор) – восемь.
Результаты были страшными. Вот лишь некоторые факты. Погибло, по меньшей мере, 25 000 человек, 140 000 стали инвалидами, 514 000 человек лишились крова. До основания был разрушен Спитак и 58 сёл, Ленинакан, Кировакан и ещё почти 20 городов и более 300 населенных пунктов разрушены частично.
Показательный факт: в восстановительных работах участвовали 45 000 строителей из всех союзных республик. Огромную помощь СССР тогда оказывали спасатели, врачи, строители из нескольких десятков стран, включая и те, которые сейчас считаются недружественными. Солидарность с пострадавшими была всеобщей… почти. Когда произошло землетрясение, стремительно набирал обороты армяно-азербайджанский конфликт в Нагорном Карабахе. По свидетельству очевидцев, жители Азербайджана к трагедии отнеслись равнодушно, а кто-то – и со злорадством.
Женщины с трудом сдерживали слёзы
В декабре 1988 года я работал на Ленинградском Металлическом заводе, в еженедельнике «Турбостроитель». Сразу после землетрясения на заводе был сформирован отряд добровольцев, которому предстояло откапывать людей из-под завалов, заниматься восстановительными работами. Командир отряда предложил включить в его состав одного из журналистов «Турбостроителя».
Я очень хотел отправиться в Армению. Но…
– Давид, ты у нас работаешь недавно, а дело очень ответственное, – сказал мне редактор. – Нужен более опытный газетчик. Ты уж не обижайся…
В Ереван полетел мой коллега Александр Габнис, ставший впоследствии известным тележурналистом. Перед Новым годом мы получили от него письмо, где он рассказывал о том, что видел. Когда на планёрке редактор зачитывал письмо, в помещении стояла мертвая тишина, женщины с трудом сдерживали слёзы.
Александр затем подготовил большой материал, который был опубликован в двух номерах газеты. Вот лишь одна цитата: «На следующий день, в восемь часов, мы снова были на развалинах, где нас уже ждали уцелевшие жители этого дома. Среди них выделялся один мужчина. Не дожидаясь нас, он уже работал. Где лопатой, где ломиком, а где и руками. (Как мы потом узнали, у него погибли мать, жена и сын). Одиннадцать дней он буквально не отходил от развалин… Ведь Марлик, так звали мужчину, во время землетрясения дома не был….
На двенадцатый день все его надежды рухнули. Когда подняли очередную плиту, он увидел мать. Сунул руку вглубь открывшегося проёма и прошептал: “Жена…”. А через несколько секунд: “И сын тут…”
Когда тела освободили от обломков и принесли три гроба, Марлик отогнал прочь всех, кто хотел помочь ему: “Сам!”… По небритым щекам стекали ручейки слез и дрожащие губы шептали в пространство…»
Вернувшись в Ленинград, члены отряда не только делились своими эмоциями. Они ещё и задавали тяжелые вопросы: «Почему многие здания рушились как карточные домики? Почему арматуру в Ленинакане не сваривали, а скрепляли проволокой? Почему железобетонные блоки рассыпались, как песок»?
Политическое шоу в Кремлевском дворце съездов
В день землетрясения генеральный секретарь ЦК КПСС Михаил Горбачёв находился в Нью-Йорке. Узнав о страшной беде, он немедленно вернулся в Москву, и сразу же вылетел в район бедствия. Запланированные на декабрь визиты на Кубу и в Великобританию были перенесены на другое время.
А накануне Михаил Сергеевич выступил с большой речью на 43-й ежегодной сессии Генеральной Ассамблеи ООН. Не будем сейчас подробно обсуждать это выступление. Остановимся на двух цитатах. Первая: «Свобода выбора – всеобщий принцип, и не должен знать исключений. К выводу о непреложности этого принципа мы пришли не просто из добрых побуждений. К нему нас привёл и беспристрастный анализ объективных процессов нашего времени. Всё более ощутимым их признаком становится растущая многовариантность общественного развития разных стран. Это касается и капиталистической, и социалистической систем. Об этом же говорит и разнообразие общественно-политических структур, выросших в последние десятилетия из национально-освободительных движений. А этот объективный факт предполагает уважение к взглядам и позициям других, терпимость, готовность воспринимать иное не обязательно как плохое или враждебное, способность учиться жить бок о бок, оставаясь разными и не во всем согласными друг с другом». Согласитесь, и сегодня звучит актуально. Увы, руководители ряда стран, в первую очередь США, восприняли эти слова советского лидера как проявление слабости.
Вторая – «Недавними решениями Верховного Совета СССР о поправках к Конституции, принятием Закона о выборах мы завершили первый этап процесса политической реформы».
В декабре 1988 года началась кампания по выбору народных депутатов СССР. У советских граждан впервые появилась возможность избирать депутатов на альтернативной основе. Жить, как говорится, стало веселее. И неудивительно, что 26 марта 1989 года, когда проходил первый тур голосования, явка составила 89,8 процентов. Этот день то ли в шутку, то ли всерьёз стали называть праздником советской демократии.
Однако Закон «О выборах народных депутатов СССР», принятый 1 декабря 1988 года, был очень несовершенен. В частности, предусматривались выборы от общественных организаций. Скажем, Всесоюзное объединение рыболовецких колхозов могло избрать двух депутатов, а Всесоюзное общество борьбы за трезвость – одного. Даже смешно…
Первый съезд народных депутатов открылся 25 мая 1989 года. И хотя на две недели вся страна прильнула к телевизорам и радиоприёмникам, уже вскоре стало понятно, что проходившие в Кремлёвском дворце съездов заседания – своего рода политическое шоу: новый орган власти не способен решать нарастающие в СССР как снежный ком серьёзные проблемы.
А когда в разгар Съезда начались погромы в Ферганской долине, в ходе которых погибли 103 человека, у многих советских людей появившийся на начальном этапе перестройки оптимизм сменили озабоченность и тревога. Хотя тогда никто не мог представить, что всего через два с половиной не станет страны, где все мы родились и выросли.
Давид ГЕНКИН