Травма от событий 11 сентября 2001 года воскресила в душах американцев образцы старого мышления и поведения. Одним из них является американский национализм, олицетворяющий принципы непреходящей ценности, но в то же время несущий с собой серьезные угрозы. Некоторые аспекты этого национализма угрожают лидирующей роли Америки во всем мире и порождают сомнения в успехе борьбы Соединенных Штатов с революционным исламистским терроризмом.
Этот национализм, проявившийся в начале ХХI-го столетия, разъединяет США и становящуюся все более постнациональной Западную Европу гораздо сильнее, чем любые другие явления. Некоторые неоконсервативные, а иже с ними и реалистически мыслящие авторы уже заявляли, что курс США на мировой арене и ее разногласия с Европой обусловлены тем, что Америка более мощная держава и, соответственно, несет большую ответственность. Нельзя не согласиться с тем, что американское могущество позволяет США действовать во всем мире. Однако действия Америки и ее реакция на поведение других держав определяются ее политической культурой. А национализм — одна из немаловажных многочисленных составных частей этой культуры.
Всемирная власть Америки больше власти любого другого государства. Она господствует над миром, опираясь не только на свой военный, но и в значительной мере на культурный и экономический потенциал. Она извлекает самую большую выгоду из нынешней мировой системы. После краха коммунизма американский идеал свободной рыночной экономики и либеральной демократии установил идеологическое господство над всем миром. Поэтому США, как и всем их предшественникам, следовало бы выступать в качестве консервативного гегемона, защищать существующий миропорядок и распространять свои ценности, являясь при этом их образцом. Ведь после второй мировой войны США сыграли ключевую роль в создании тех институтов, которые правительство Буша попыталось упразднить в период с 2003 по 2003 год.
Однако вместо этого США при президенте Дж. Буше все больше и больше превращались в несбыточную и даже революционную державу, похожую, скорее, на Германию в годы правления императора Вильгельма, чем на викторианскую Англию. Решающим шагом в этом направлении многие аналитики сочли идею превентивной войны со странами, представляющими потенциальную угрозу (вместо упреждающих военных действий против непосредственных источников угроз). В этой статье мы попытаемся осветить идеологический и культурный контекст, позволивший принять такие решения.
Поведение Америки редко рассматривается через призму национализма. Большинство американцев предпочли бы назвать свою привязанность к собственной стране патриотизмом. В свою очередь, критики Соединенных Штатов уделяют основное внимание явлению, которое они называют американским «империализмом». Конечно, в США есть силы, преследующие империалистические цели. Хотя эти группы и обладают значительным влиянием, они немногочисленны. Чаше всего они встречаются в среде интеллектуалов внешнеполитического истеблишмента, где наблюдается также самая высокая концентрация так называемых «неоконсерваторов». В отличие от многих англичан в эпоху империализма подавляющее большинство американцев не относят себя к империалистам и не считают, что стоят во главе собственной империи. Как показывают события в Ираке, они не были также готовы взять на себя подобные долгосрочные обязательства и принести жертвы, необходимые для создания реальной американской империи на Ближнем и Среднем Востоке.
В американской культуре всегда просматривались ярко выраженные черты изоляционизма Этот изоляционизм представляет собой комплексный феномен, который не следует понимать как простое стремление отгородиться от остального мира. Американский изоляционизм является, скорее, обратной стороной американского национализма и американского мессианства. Что их объединяет, так это вера в Америку как «сияющий город на холме». В силу этого изоляционизм тесно связан с националистическими односторонними действиями. Изоляционизму присуще воззрение, согласно которому США, если у них действительно нет иного выбора, нежели вести дела с ненавистными и уступающими им в силе чужаками, должны полностью контролировать ход вещей, ни при каких обстоятельствах не подчиняться какому-либо иностранному контролю и даже не позволять просто давать себе советы.
В отличие от прежних мировых империй в США национальная идентичность и американская вера зиждутся на демократии. Какой бы несовершенной ни была их демократическая система, как бы ханжески ни проповедовали ее вовне, эта приверженность демократии ограничивает американскую силу. Соединенные Штаты не могут напрямую господствовать над другими народами. Большинство американского населения отвергает даже непрямое имперское правление. Когда правительство Джорджа Буша представляло американскому народу свои имперские планы, оно тщательно упаковало их, выдав за нечто другое: с одной стороны, за стратегию благотворительности, позволяющую распространять американские идеалы свободы и демократии, с другой стороны, за главный элемент защиты американской нации. Дело в том, что хотя многие американцы и не настроены ультранационалистически, они тем не менее воинственно реагируют на каждую нападку и на каждое оскорбление Соединенных Штатов. Это отношение олицетворяет Джон Уэйн в его последней роли в фильме «Стрелок»: «Не обманывайте меня, не оскорбляйте меня, не давайте волю рукам. Я ничего не делаю другим людям и ожидаю от них того же самого».
Эта позиция вкупе с незнанием остального мира и предрассудками по отношению к исламу, привела к роковой эскалации войны с терроризмом. Военные действия США, начавшиеся с ударов по легитимным целям — «Аль-Каиде» и «Талибану» — были направлены затем против баасистского режима в Ираке, антиизраильских групп в Палестине и Ливане и в будущем, возможно, распространятся на другие страны и силы. Этот ожесточенный американский национализм проявляется, однако, и в другой области, когда речь заходит о международных предложениях — от Международного уголовного суда до ограничения эмиссии парниковых газов, — в которых США усматривают нарушение национального суверенитета.
При Буше Америка продвигалась все дальше и дальше в направлении империи, а приводным ремнем ее внешней политики был при этом уязвленный и жаждущий мести национализм. После 11 сентября это чувство стало искренним, что делает его еще более опасным.
Анатоль Ливен, старший научный сотрудник Фонда исследований международного мира им. Карнеги, Вашингтон, 2004 г.