Памяти Великого Кормчего: 26 декабря 2023 г. — 130 лет со дня рождения Мао Цзэдуна (毛泽东 Máo Zédōng), основателя КНР.
Истории Китая и Кореи так тесно переплетены, в них так много общих страниц, что невольно задумываешься, что именно в прошлом, какая злая судьба на переломе XX-го века не просто утопила и Поднебесную, и Страну Утренней Свежести в реках крови, но буквально разорвала на части. Превратив в руины цветущие, полные жизни города. Наградив скорбью и болью, не утихшими и по сей день. Оставив решение проблем следующему веку.
Материковый Китай и остров Тайвань – один народ, один язык, два правительства, с трудом пытающиеся вести диалог.
Корейский полуостров – узкая полоса земли между Западным (Жёлтым) и Восточным (Японским) морями. Один народ, и на десятилетия разделенные семьи. Один язык. Два государства, находящихся более полувека в состоянии военного конфликта.
За каждой историей падения или становления новых государств в XX-м веке неизменно маячат тени двух геополитических монстров, мощными таранами вклинивающихся в исторические процессы и перекраивающих карту мира наперекор друг другу: СССР и США. То союзники в Мировой войне, то смертельные враги, втягивающие в процессы военного противостояния, а то и открытых конфликтов, все новые и новые народы. Тихоокеанский регион стал первоначальным полигоном, где два мощнейших государства мира испытывали друг друга на степень внешнего влияния и возможность военного противостояния. Демонстрация силы была такова, что пошатнулись древние устои, и сразу несколько азиатских стран оказались втянутыми в орбиту изначально им неприсущего движения. Самым важным стало просто научиться выживать, склонив голову перед привнесенными извне политическими и экономическими доктринами и чужеродной моралью общества.
В том, что во главе вновь образующихся на волне революционных преобразований государств, должны стоять люди, вполне разделяющие устремления своего Старшего Брата, в СССР никогда не сомневались. Иначе стоило ли «огород городить»? В США это поняли несколько запоздало и наспех выискивали на образующиеся вакантные президентские посты возможных кандидатов среди американцев подходящего иностранного происхождения. В СССР будущих генсеков, президентов и т.п. готовили заранее, заботливо растили, тщательно обучали, воспитывали, стараясь не допустить промахов. В терминологии внешнеполитической деятельности это изначально имело четкое определение – «агенты влияния». В демократию в СССР не играли, теория выборности главы государства предполагала только один вариант: народ единодушно выбирает самого сильного вождя, который уже и так ясно и четко продемонстрировал, кто в доме хозяин. А дальше, как водится, у вождя подрастает преемник, или наследник – слова не меняют сути. Вот этих-то наследников «тронов» соседних или даже совсем дальних стран в свою собственную, советскую, веру следовало начинать обращать как можно раньше – если не с пеленок, то хотя бы с пионерского, комсомольского возраста. Кому-то из избранных для высоких целей детей действительно было уготовано судьбой возглавить предназначенные им государства и прожить долгую и полную событий жизнь. Чья-то жизнь сгорела ярким факелом. И практически каждый остался в памяти людской национальным героем, примером для молодежи, фактически став легендой еще при жизни. Над их биографиями так тщательно потрудились спецслужбы и пропагандистские структуры разных стран, что отделить вымысел от реальности довольно сложно. Но все же это возможно: найти на страницах официальных биографий некоторые неоспоримые факты, дополнить их свидетельствами очевидцев событий не таких уж давних лет, сравнить эти свидетельства между собой. И еще – вглядеться в желтеющие фотографии и старую кинохронику. Увидеть молодые улыбающиеся лица мальчиков, которым с рождения выпало быть сыновьями великих вождей: Сережа, Коля и Юра – сыновья … Мао Цзэдуна, Чан Кайши и Ким Ир Сена.
часть I
Революция на экспорт
В XIX-м веке дряхлеющую Цинскую империю сотрясали, как принято говорить сейчас, кризисы. Военная (так называемая, восьмизнаменная) система подходила для феодального государства, но требованиям Нового времени соответствовать не могла. Численность военнообязанных в ниру (низшей единице Знамени), и даже в знаменитом Орос-ниру (Русской роте) снизилась в 5-6 раз. Кроме того, сформированные ниру не использовались в качестве тактических единиц. В случае необходимости из разных ниру выдергивались десяток-другой солдат, чтобы по приказу императора сформировать из них действующую армию. Временный характер таких армий никак не способствовал их боеспособности. В период восстания тайпинов восьмизнаменная армия показала свою полную бесполезность. Восстание ихэтуаней вместо освобождения вогнало китайскую империю в кабальную зависимость от Альянса восьми держав - России, США, Германии, Великобритании, Франции, Японии, Австро-Венгрии и Италии. Серия проигранных войн, цепь унижений и контрибуций, потеря Китаем части своего суверенитета, Портсмутский договор, по которому Китай утрачивал свое влияние в Маньчжурии и Корее, – все вместе это показало миру полное бессилие династии Цин, ее неспособность сохранить страну в целостности, защитить от угроз извне. Во внутренней политике все возраставшую роль играли местные милитаристские группировки, опиравшиеся на собственные армии. Антиманьчжурские настроения во всех слоях общества плодили тайные организации по всей стране. Губернские правители и чиновники демонстрировали все большую независимость от центральной имперской власти. Более 30 тысяч высших, средних и низших чиновников фактически управляли всеми делами в империи, сводя на нет власть императоров. А когда наступил XX-й век, в стране уже открыто создавались революционные организации: «Союз возрождения Китая», «Союз обновления Китая», «Союз возрождения славы Китая».
Если в организации русских революций невозможно не усмотреть четкие следы британских, французских и германских спецслужб, то корни Синьхайской революции Китая явно растут из Токио. Союзная лига основных революционных структур Китая Тунмэнхой возник летом 1905 года именно в японской столице. На счету Тунмэнхоя за последующие четыре года – четыре восстания в Китае. Все они были подавлены (как и революция 1905 года в России), а затем и сам Союз распался – его лидеры не смогли поделить власть. И все же в Китай революция, снесшая имперскую власть, пришла на шесть лет раньше, чем в Россию. А что касается националистических идей, то они начали прогрессировать в Китае (вплоть до создания националистической партии Китая Гоминьдана) куда раньше, чем те же идеи (только с арийским уклоном) пропитали немецкое общество. Немного странное сочетание: будущий лидер китайских националистов Чан Кайши (蒋介石Jiǎng Jièshí) в 1906 году именно в Японии познакомился с основателем Гоминьдана, доктором из подконтрольного британцам Гонконга, Сунь Ятсеном (孙逸仙 SūnYìxiān). Год спустя Чан Кайши успешно сдал экзамены по японскому языку и поступил учиться в японское пехотное училище. Несмотря на строгую военную дисциплину он по рекомендации товарищей в это же время вступил в Гоминьдан. Членство в националистической партии не помешало 22-летнему китайцу быть принятым на военную службу в качестве кадета 19-го артиллерийского полка 13-й дивизии японской армии. Впрочем, ненадолго – поднабраться военного опыта. Врага следует изучить, прежде чем начинать с ним войну.
27 апреля 1910 года, ровно за год до начала Синьхайской революции, у Чан Кайши появился первый и единственный официально считающийся родным сын, которому он дал имя Цзинго. Мать Цзинго Мао Фумэй была на пять лет старше своего мужа. Кайши женился на ней по настоянию родителей еще 15-летним мальчиком. Мао Фумэй всю жизнь прожила в местечке Сикоу уезда Фэнхуа провинции Чжэцзян, где родился и сам Чан Кайши. 12 декабря 1939 года Мао Фумэй погибнет при бомбежке Сикоу японской авиацией. Она была несчастлива в браке – нелюбимая и брошенная жена. Но она умрет счастливой женщиной – перед смертью ей будет позволено увидеть своего повзрослевшего без матери сына, его русскую жену и внуков.
Биография Цзинго даже в сравнении с Монте-Кристо выглядит сверх меры экзотичной. Особенно если учесть, что он реальный герой реальной истории, а не персонаж романа. 12-летним мальчиком он был отправлен отцом на учебу в Шанхай. Чан Кайши набирал силу и мощь и как политический деятель, и как военный руководитель Гоминьдана. Ему было привычно мыслить стратегически. В том числе и о том, что касалось его единственного сына. В Шанхае восторженный подросток, буквально воспринявший наказ отца «все силы посвятить борьбе за грамотность», разработал первую стратегию в своей жизни: план массовой ликвидации неграмотности среди китайских крестьян под лозунгом «изучить 1000 иероглифов» через системы «ночных школ». Чан Кайши холодно остановил благой порыв Цзинго, заявив, что крестьянам «не до школ». Отношения между отцом и сыном были непростые.
В это самое время другой отец был искренне счастлив: его хрупкая большеглазая жена родила ему первенца. Малышу дали имя Аньин. 25-летний отец был женат уже вторым браком. История первого брака была удивительно схожа с женитьбой Чан Кайши: невесту так же выбрали родители, она порядком старше жениха, и совершенно им нелюбима. Он попросту сбежал от нее. Не зря же дома в неофициальной обстановке родители звали его скромным уменьшительным именем Ши Сань Я-цзы – «третий ребенок по имени Камень». Характер у него и впрямь был – твердокаменный. Позднее Генри Киссинджер скажет о нем: «Я никогда не встречал никого – за исключением разве что Шарля де Голля, – кто бы воплощал такую силу воли… Он словно излучал непреодолимую тягу властвовать». Официальное имя человека, которому Киссинджер приписал практически диктаторские замашки, звучало «Мао Цзэдун», что можно перевести как «Тот, кто облагодетельствует Восток». Имя изначально словно бросало вызов судьбе и отражало чаяния родителей Мао: отца – строгого приверженца конфуцианства и требовавшего от сына строгого подчинения, и матери – буддистки, рано привившей сыну способность глубоко и тщательно задумываться над сутью происходящих событий. Конфликт поколений в такой семье, похоже, был неизбежен. Да и ветер перемен буквально овевал Китай. В 13 лет Мао оставил семью, но все же при поддержке отца получил классическое образование, прекрасно разбирался в истории, литературе, как китайской, так и европейской, географии, философии. Единственно, что ему не давалось – иностранные языки. Зато рано увлекся политикой, идеями реформаторства. К 1920 году его политические взгляды полностью сформировались. Он был недоволен пассивностью политических группировок Китая. Образцом, как нужно действовать, считал русскую революцию. За несколько дней до рождения сына Аньина был избран секретарем хунаньского отделения компартии Китая.
В последующие 4 года коммунист Мао Цзэдун и националист Чан Кайши будут союзниками. Немало этому поспособствует тот факт, что единственным государством, готовым признать власть Гоминьдана в Китае и оказывать ей экономическую и военную помощь, станет еще не оправившаяся от последствий гражданской войны Советская Россия. Приступ страстной любви между СССР и наиболее значимой китайской вооруженной силой в разделенном на части Китае вряд ли можно назвать непредвиденным. А активно проводящий планы по объединению коммунистических партий различных стран под своей эгидой Коминтерн настоял на союзе КПК и Гоминьдана: неплохо бы для начала вообще удержать Китай от распада, а уж потом строить в нем коммунизм. Коммунисты Китая были вынуждены подчиниться приказу. Поддержавший линию Коминтерна Мао, несмотря на молодость, выдвинулся в ряды лидеров КПК. Он даже создавал в провинции Хунань ячейку Гоминьдана и участвовал в I-м съезде Гоминьдана в Кантоне. Но разногласия между коммунистами и гоминьдановцами были столь очевидны, и раздоры становились все яростней, что Мао не выдержал. Физически и морально истощенный, он сам написал письмо об отставке с поста секретаря. Заодно его вывели и из ЦК. Мао не участвовал и в VI-м съезде КПК. Он начинал свою собственную борьбу, ничего общего не имеющую с планами Гоминьдана.
У Чан Кайши же были свои виды на коммунистов. В качестве начальника генерального штаба Гоминьдана он поехал в Москву просить военной помощи. Москва от военного вмешательства в дела Китая отказалась. Вместо этого Чан Кайши получил предложение иного рода: при всяческом содействии СССР создать и укрепить собственные военные силы Гоминьдана. Первым шагом стало создание военной академии Вампу – будущей кузницы кадров для революционной национальной армии Китая. Кроме того, Советский Союз выразил готовность принять на обучение сотни молодых людей из Китая, чтобы готовить из них специалистов преимущественно одного направления: как с толком и наилучшей эффективностью организовывать и делать революции – в своей стране и на экспорт. Одним из первых, в октябре 1925 года, изучать революционный опыт России поехал 15-летний сын Чан Кайши – Цзян Цзинго. Именно в Москве в одночасье повзрослевшему Цзинго предстояло на самом деле понять, ЧЕЙ ОН СЫН, и совершить самое страшное по китайским (да и не только китайским) понятиям преступление против отца.
Осенью 1987-го президенту республики Тайвань журналисты задали вопрос: «Чему вы научились за свои 78 лет?». В ответ прозвучало: «Искоренять коммунизм!». Впрочем, президент тут же добавил: «Это не относится к русским. Я их люблю!». Смотрел Цзян Цзинго при этом на свою жену: Цзян Фанлян. Много лет назад ее звали русским именем Фаина. Впрочем, в те далекие годы замуж она выходила за бойкого паренька, отзывавшегося на имя Коля – за Кольку Елизарова, коммуниста с Уралмаша.
(Этот материал я уже публиковала в ЖЖ, но решила удалить и перенести сюда)