(книга «Больше, чем тире»)
Небольшая с виду местная банька на самом деле оказалась очень даже уютной, вместительной и довольно-таки практичной. С широким предбанником и просторной раздевалкой, несколькими душевыми кабинками и сауной, где, потрескивая разгорячённым металлом, стояла широкая электрическая каменка. Курсанты разоблачились, обнажились и в парадных костюмах Адама расселись взъерошенными воробышками на полках в жарком помещении сауны, вкусно пахнущей хвоей и мятой.
Было очень хорошо, жарко и томно. Правда, немного тревожно на душе. Все молча переваривали информацию о грядущей прописке.
Невольно многим вспомнилась первая экстремальная «карасёвская» помывка в огромной бане в бригаде морской пехоты в славном городе Балтийске во время первой катерной практики в дивизионе учебных катеров. Это была тоже своего рода «прописочка». Ещё та, ёлы-палы. Стратегические масштабы банного комплекса морпехов тогда поразили воображение курсантов до глубины души. Огромное кирпичное помещение, похожее на ангар, было оборудовано десятками незамысловатых «помывочных» мест. Душевых кабинок как таковых не было, а из трёх глухих стен просто на просто торчали водопроводные трубы, и своими нескромными изгибами в виде гусаков, намекали, что они выполняют роль душевых леек. Правда, вместо нормального распылителя, как у садовой лейки, конец каждой трубы был лишь заботливо расплющен, создавая таким образом эффект широкополосной брызгалки. При этом, для пущей эффективности вода подавалась под большим давлением и стоящий под струёй чувствовал, как вода жёсткой наждачкой постепенно и заживо сдирает кожу. Не иначе, что в этом помещении моют не только личный состав, но и военную технику бригады.
И хотя импровизированный душ и имел смеситель с намертво приваренными к трубам барашками, но вода всё равно была либо ледяной, либо не очень ледяной. И под такими освежающими струями пар исходил лишь от молодых обнажённых тел курсантов, которые остроумно разогревались интенсивными возвратно-поступательными движениями мочалки по обнажённому туловищу. И если учесть, что помывка проходила свежим октябрьским утром, то за принудительное моржевание молодых тел командованию можно было не переживать. Не известно по какой причине в помывочной не было горячей воды, но кто-то из «срочников» тогда неосторожно обронил слова «прописка» и «месть крючкам».
И вот сейчас, сидя на горячих полках ароматной сауны, уже в совершенно иных, весьма комфортных условиях, в памяти опять всплыли эти слова и теперь курсанты молча про себя размышляли: «Как быть?» и «Что делать?»
Нет никакого сомнения «срочники» обязательно захотят нас прописать. Не со зла или ненависти, а просто от скуки или потому что так кем-то принято и почему-то заведено. Так что проведение такого мероприятия было неотвратимо. Но тут всплывало одно трудно объяснимое «НО». Если бы «срочники» испытывали непреодолимую тягу накостылять «крючкам» (как они презрительно величали курсантов), то могли бы уже несколько раз это сделать. Но почему-то медлили с исполнением своего малоприятного церемониала. Наиболее вероятно, их останавливало то, что «крючки» хотя и были первокурсниками, и на их фланках под звёздочкой скромно желтела всего лишь одна галочка, но это были уже не лопоухие наивные и обритые наголо соплежуи. Как ни крути, но какой-никакой опыт жизни единым военнизированным коллективом у них уже имеется. И в ответ можно получить жёсткий отпор и не факт, что «прописыватели» выйдут победителями. Тем более по части уже прошёл тревожный слух, что эти «крючки» пережили что-то там катастрофическое, после чего им уже ничего не страшно и даже сам чёрт им не брат.
И в том была доля истины. Потеряв сегодня пол команды раненными и одним погибшим, в ответ на ничем необоснованный тупой наезд, курсанты, находившиеся под впечатлением и стрессом, могут неадекватно отреагировать настолько яростной ответной агрессией, что даже автоматной очередью их будет не унять. Отметелят всех, кто попадётся им на пути, так как терять уже будет нечего. От уцелевших «крючков» исходила такая злобная (не злая и не агрессивная) энергетика, которая явно давала понять всем остальным, что они готовы отчаянно драться не до первой, а до последней капли крови. Готовы дать решительный отпор любому посягательству на честь и достоинство.
Так, или примерно так рассуждали «срочники», чувствуя такую непривычную и дискомфортную для них невиданную доселе энергетику, исходящую от пришельцев. Это внесло некоторую нерешительность в ряды аборигенов, и заставило их немного помедлить с расправой. Но об этом «крючки» узнали немного погодя. А сейчас же, сидя на полках в горячей сауне, они негромко завели неспешный разговор, как подостойнее ответить на сию прописку, раз избежать её всё равно не удастся. И как выйти из этой неприятной «ситуёвины» с наименьшими потерями.
- Чего это вы тут удумали? – в сауну вплыл большой и широкоплечий Вовка Стефаненко. Он был гурманом настоящей русской бани, имел богатый опыт и знал толк в настоящих парилках.
- Чего? – не поняли курсанты, оторвавшись от своих невесёлых дум.
- Не правильно паритесь! – сказал наставительным тоном Вован и подошел к обрезу, стоявшему на раскалённых камнях.
Там, в горячей воде, отмокали и откисали несколько берёзовых веников. Вовка с деловым видом доставал каждый веник по очереди, встряхивал их над камнями, , которые недовольно шипели, наполняя берёзовым ароматом помещение. Придирчиво рассматривал каждый, затем снова вспушивал, словно выбирал букет для любимой девушки. Мы были уверены, что он выбирает себе попышнее, да покрасивее. К нашему удивлению он выбрал тот, который был изрядно обтрёпан и почти не имел листьев. Вован плотоядно окинул взглядом притихших на полках сокурсников.
- Я говорю, париться надо не так. Сначала нужно помыть туловище в душе с мылом и с мочалкой, чтобы вся грязь сползла. А уж потом залезать в парилку. А то, когда все поры кожи раскроются, то вы впускаете в себя весь яд. А это неправильно. Надо вот так… - с этими словами он беспардонно плеснул на камни из деревянной бадейки порцию воды. Камни взревели, зарычали, забулькали, выпуская клубы обжигающего пара. По сидевшим на самом верху ударила горячая волна. Наверху запаниковали, запричитали и, негромко матерясь на Вовку, морёными тараканами начали сползать на нижние полки, жадно глотая воздух попрохладнее. А Вовану это только и нужно было. Резвым неунывающим мамонтёнком он взмыл на самый верх и там, уже на опустевшей широкой полке, причитая и охая от нескрываемого удовольствия, принялся неистово хлестать себя по бокам и по спине.
- Стёф! – крикнули ему с низу.
- Чего! – донеслось из-под потолка разухабистое Вовкино под неистовые шлепки полулысого веника по крепкому телу. Из поднебесья на головы поверженных и ошарашенных однокашников обильно слетали брызги и мокрые оторванные листья.
- Тебе не больно? – кто-то попытался подколоть Стёфу.
- Дураки! – кряхтя простонал Вовка, - ничего не понимаете в этом деле! Поддайте лучше пару!..
- Ну у него кожа на спине, что у слона на пятке, - кто-то произнёс с интонацией Николая Дроздова и плеснул воду на камни.
Очередные клубы пара заставили Вовку ещё слаще застонать, и он ещё энергичнее принялся хлестать себя по телу.
- Этому всё нипочём. Вот он первым и пойдёт в качестве танка или катка, а мы, как пехота, поддержим его огнём и маневром, - у курсантов созрел оперативно-тактический план предстоящей битвы.
Потом все последовали Вовкиному примеру. Отмылись с мылом под душем, а затем парились отчаянно и неистово, словно перед смертельным боем, словно перед последней атакой. Обливались в душевой ледяной водой прямо из обрезов и снова бегом, стремглав переместить своё раскрасневшееся тело в парилку, на полку, где счастливый Вовка без устали занимался благотворительным причастием к настоящей бане всех страждущих. Нет, положительно - в банном мазохисте Стёфе проявились и скрытые садистские наклонности, когда он от души и от чистого сердца обхаживал веником очередную обнажённую жертву. Та, лежа на полке выла, стонала, оргазмировала и, в очередном приступе экзальтации благодарно закатывала глаза, теряя сознание и ощущение реальности. Затем Вовка окатывал изнасилованное туловище тёпленькой водичкой со словами:
- Выносите эту готовальню…
Или
- Этот – Готовченко, уноси…
Многие оказались в бане впервые, поэтому впечатления были особенно яркими и контрастными по сравнению с растиранием мыльной жижи щадящей мочалкой в домашней ванной.
Одевались в предбаннике все вместе, устало переговариваясь между собой, вырабатывая единую тактику защиты и обороны в предстоящей битве. Скорее всего прописка будет проходить в умывальнике, который во все времена среди «срочников» почему-то считается самым таинственным и относительно безопасным, с точки зрения нарушения дисциплины и порядка, местом. Поэтому было принято решение заходить в умывальник и в гальюн не по одиночке, а группами, предварительно поставив в известность об этом остальных своих товарищей.
Наиболее вероятно, что именно сегодня же вечером перед сном, в умывальнике «крючков» будет ожидать летучий отряд «прописывальщиков» - этакая зондер-команда.
Банный вечер подошёл к концу. Все оделись и разгорячённой растрёпанной, но безобразно обессилевшей неорганизованной толпой с полотенцами на плечах и обутые только в тапочки и сланцы, макаронной походкой вяло потянулись к казарме.
Возвратившись в свой курсантский кубрик, все ощутили неприятный прилив жуткого голода. После баньки всегда хочется тщательно и качественно поужинать дополнительным вечерним чаем. Благо от ужина остались батоны, сахар и масло, которые мы прихватили с собой с камбуза. А если учесть, что у каждого курсанта в рундуке был стратегический запас необходимой провизии на первые дни, включая пряники, печенье, различные консервы и пакеты с чаем и сахаром, то вечер обещался быть нескучным не только с точки зрения перспективного мордобоя, но и с точки зрения праздника живота. Один из двух чайников, притараненных с камбуза, был полон остывшего чая, его дневальный так и не тронул. Другой же -практически пуст.
Ведерный кипятильник уже старался вовсю пожарить воду в первом чайнике, пока курсантская братия сдвигала ученические столы в единый свадебный. Раскладывала на нем свои припасы, расставляли посуду и прочие столовые инструменты. Желаем пир горой! Но голодному энтузиазму немного мешало «послебанное» состояние. Курсантские тела были вялыми, распаренными и тяжелыми. Руки и ноги не слушались головы. Язык едва ворочался во рту, говорить всякие слова – добрые и не очень - мешали зубы. Настоящая русская баня вконец измотала туловища, освободила от стресса и прежних неприятных впечатлений сегодняшнего утра. Было ощущение вялой усталой лёгкости, будто только что разгрузили целый вагон мешков с сахаром.
- Уф! – отдувались неопытные, посетившие баню впервые, - Рук и ног не чуем...
- А помните, что делала Баба-Яга в русских народных сказках, чтобы одолеть какого-нибудь витязя, богатыря или даже Иванушку-дурачка? – хитро улыбаясь задал вопрос Петр Мачковский, - правильно! Она парила их в баньке. Как раз для того чтобы Иванушка или кто-то там другой обессилил и не смог причинить ей вреда или какого-нибудь существенного урона.
Пётр Мачковский, назначенный прямо на месте катастрофы раненным командиром нашей роты старшим по команде уцелевших, был эрудированным курсантом. Он поступил на первый курс с действующего военно-морского флота, где служил на одном из «боевиков» - на настоящем боевом корабле, то ли крейсере, то ли большом противолодочном корабле (БПК). На этом корабле ему посчастливилось несколько раз заходить в иностранный порт Аден, что в НДРЙ. Не знаете, что такое НДРЙ – это некогда дружественная Советскому Союзу страна на южном побережье Аравийского полуострова – народно-демократическая республика Йемен, где в порту Аден находилась заморская советская военная база кораблей ВМФ. На флот Петруху призвали из Днепропетровска. Невысокий, темноволосый и грустными карими глазами, он был, не то что субтильным или слабым, правильнее сказать - скромного телосложения. Петро или Петруха, как его обычно звали сокурсники, был весьма интеллигентным и очень образованным. Знал английский на уровне разговорного и порой на самоподготовке почитывал книги или журналы на английском языке. Кстати, этим своим увлечением он заразил нескольких курсантов, когда они на самоподготовке, после выполнения «домашек», улучив свободные минуты, штудировали словари и толковые справочники на английском языке. Петро пытался даже вести дневниковые записи о событиях в классе, роте и в самом училище, но острый дефицит времени, вызванный непреодолимым желанием к самопознанию самосовершенствованию, не позволяла ему регулярно фиксировать значимые события в системе, и поэтому он поделился своей идеей посуточного летописания с вашим покорным слугой. Так что, можно сказать, благодаря Петру есть возможность восстановить в памяти события давно минувших дней. Добродушный и никогда не унывающий Петруха был не по годам мудр и наделён изысканным чувством юмора. По его открытому лицу всегда блуждала задумчивая добрая улыбка. Любил он шутить, но шутил всегда по делу и безобидно, интеллигентно и остроумно. Если ему приходилось поддевать своих собратьев, то всегда беззлобно, с теплотой, порой даже с сочувствием. Зло шутить он позволял себе лишь над самим собой, так сказать, самоиронизировал. Курсантская жизнь и учёба давались ему легко, словно нараспев. Казалось, что, став офицером, служба у него будет протекать также легко и неприхотливо, Но судьба распорядилась иначе. Непонятно по какой причине, уже в конце второго курса он вдруг как-то потерял всякий интерес к науке стать офицером, заметно погрустнел, стал задумчивым и беспокойным. А однажды в классе на сампо (самоподготовке) вдруг заявил:
- Ну какой из меня, нафиг, офицер? Перегорел что-то!.. Я же – гуманитарий!..
И ушёл от нас, отчислился из системы по собственному желанию, оставив о себе добрую и тёплую память и стильную металлическую ручку "Паркер" своему другу Эдмундасу. С тех пор он выпал из поля зрения нашего класса. Растворился за горизонтом нашей системы, предпочтя спокойную гражданскую жизнь напряженным флотским будням морского офицера. Где-то он сейчас?..
Пока курсанты накрывали на стол, Витя Ченгарь и Вадим Мурашкин, сговорившись решили по-быстрому метнуться в умывальник с пустым чайником и трехлитровой банкой за водой для очередной порции чая. Это произошло так быстро, что Петр Мачковский успел лишь, сокрушённо покачав головой, произнести не без доли искреннего сожаления:
- Ведь договорились же держаться вместе. Сейчас придётся их выручать в авральном режиме.
Курсанты прекратили накрывать на стол и стали прислушиваться к раздававшимся за дверью громким голосам, шлёпанью сланцев, окрикам и восклицаниям.
Точно! Влипли наши! Надо идти выручать. И только уже стали собираться на войну. Только стали наматывать ремни на руки и хвататься за тяжелые предметы, чтобы бежать на выручку, как под раздавшийся громкий смех и болтовню, дверь широко и с треском распахнулась, и в кубрик вошли торжествующие Витёк с Вадимом.
- Мужики! – громко воскликнул Витя, ставя вспотевший чайник, полный ледяной воды, на стол, - кто курит, айда в умывальник. Выкурим трубку мира! У кого есть вкусные сигареты?
Дорогими сигаретами «Таллин» большинство курсантов запаслось ещё в училищном военторге. Так что желающих выкурить «сигаретки мира» в тот вечер нашлось немало. И хотя сам Витя не курил, он тоже присоединился ко всенародному вече, проходившему в умывальнике.
Уже спустя несколько минут после всеобщего мирного братания «крючков» со «срочниками» и совместного курения дорогих сигарет, прояснились некоторые подробности развития таких необычных событий.
Когда в умывальник просочились Витёк и Вадим со своей тарой, то оттуда выскочила «шестёрка» - матрос в толстых роговых очках-линзах, луноликий и рыхлый телом. Он очень походил на того самого кролика из мультфильма про Винни-Пуха, правда, в отличие от поджарого мультяшного персонажа, эта крольчатина была упитана до неприличных размеров с вечно слюнявыми губами и торчащими из-под верхней губы двумя пожелтевшими кривыми зубами. Вскоре в умывальник лихо влетели несколько «срочников» с яростным желанием накостылять ненавистным «крючкам»…
- Ну-ка, ну-ка, - вдруг из группы решительно настроенных «срочников» вышел высокий черноволосый и крепко сбитый старшина второй статьи, - Витька! Ты что ли?
- Ну, я, что ли! – в тон ему ответил Витя Ченгарь и, широко улыбнувшись, поставил чайник в раковину, - Гарик! Ермашов? Ты ли это, чёрт полосатый?
- Ну я, - произнёс «черт полосатый», подошёл к Виктору и пожал ему руку, - какими судьбами ты здесь?
- Я-то понятно почему – нас сюда направили на практику после первого курса! А ты–то как здесь очутился? Сам внезапно исчез, пропал! Я думал, что тебя на ТОФ обратно завернули!
- Да какой там ТОФ, - отмахнулся «полосатый» знакомый нашего Витька, - я просился обратно, да приказали оставшийся год на Балтике дослуживать.
И тут же обернувшись на своих сослуживцев и положив руку нашему курсанту он громко объявил:
- Вот чудеса! Кореша встретил по палатке и КМБ!
Все облегченно вздохнули, зашумели и громко заговорили…
И теперь в умывальнике набились старшие «срочники» и курящие «крючки». Они оживлённо знакомились и разговаривали, дружески похлопывая друг к друга по плечу. Курили вкусное курсантское угощение – сигареты «Таллин». Неожиданное братание двух противоборствующих систем нарушил низкий голос одного из матросов, сложенного словно Атлант и с кулаками размером с голову пионера:
- Так чё? Драться, значит, не будем? – в его голосе сквозили нотки разочарования.
- Нет! - радостно подытожил Игорь Ермашов, всё ещё держа руку на плече своего друга Виктора Ченгаря, - такое в жизни бывает только раз. Невероятное совпадение! Курим мировую!
- Я не курю, - детина с кулаками обиженно надул свои губки, - я тогда лучше в коечку упаду…
Он вышел из прокуренного умывальника. Остальные же продолжили миролюбивое братание в дыму. "Срочники" смотрели на необычные белые твердые пачки с иностранными буквами, крутили в пальцах сигареты и, с особым чувственным удовольствием затянувшись, выпускали в открытое окно ароматный дым со словами:
- Классные сигареты. А странно: называются «Таллин», но в самом Таллине мы ни разу их не встречали..
- Издержки плановой советской системы, - прищурившись от едкого дыма многозначительно отвечали курсанты. Они совсем недавно сдали экзамен по истории КПСС с разделом политэкономии.
Болтали про всё, обо всём и про ничего. В процессе выкуривания трубки мира, точнее, сигарет «Таллин», а также из сбивчивого рассказа двух приятелей выяснилось, что летом прошлого года Витя и Игорь пытались поступить в училище со срочной службы. И не только совместно проживали в одной палатке, но их коечки даже стояли рядом. В процессе подготовки и сдачи вступительных экзаменов они скорешились и, успешно сдав экзамены, поступили в училище, правда, на разные факультеты. Виктор - на третий, а Игорь - на первый – ракетно-артиллерийский. И всё бы ничего, но у Игоря что-то там не заладилось с дисциплиной и не сложились отношения с командиром роты на КМБ. Поэтому его вскорости отчислили из училища и направили дослуживать оставшийся год уже по ракетно-артиллерийской специальности, но не обратно на Тихоокеанский флот, а значительно ближе – в дивизион ракетных катеров в Палдиски неподалёку от Таллина.
Давно всем известно, что планета Земля имеет форму чемодана: что туда положишь, то рано или поздно придётся доставать. Вот таким невероятным образом судьба вдруг вновь свела закадычных друзей в необычное время и в неожиданном месте. И благодаря этому прописка была декларативно объявлена состоявшейся, и «крючки» были радостно приняты в дружную семью «срочников».
А дальше события стали развиваться уже в спокойном русле глубокого взаимного уважения, взаимопомощи и взаимовыручки.
- А чего вы здесь чудите? - спросил Игорь Виктора, - бегаете как полоумные по казарме с чайниками и прочей лабудой.
- Да вот хотели чайку попить. Готовим себе, так сказать, поздний ужин.
- Ну и дураки. У нас через полчаса будет вечерний чай. Пойдём лучше в столовую и там с комфортом спокойно напьёмся чаем с батонами, маслом и сахаром. А по воскресеньям даже конфетами угощают.
- У нас в училище вечернего чая нет. Так что мы привыкли обходиться своими силами, - вздохнул Виктор.
- Привыкай, брат, к суровым флотским будням. Это действующий флот, а не твоя военно-морская бурса.
- Но мы уже сегодня никуда не пойдём. После бани все такие расслабленные, да и стол мы уже накрыли. Жаль, что нас не оповестили о вечернем чае.
- Но это дело нехитрое считайте, что оповещение проведено.
- Нет! Мы всё равно не пойдём. У нас кое-что осталось ещё от ужина, и поэтому будем доедать в кубрике. Надеюсь, нас за это не накажут.
- Не переживай, - отмахнулся Игорь, - всё нормально. Тем более сегодня по части стоит адекватный дежурный. Он каждый раз с собой приносит видик и смотрит всякие кассеты, в основном боевики и ужастики. Так что если его не отвлекать от киносеансов по мелочам, то и он никому не будет мозги выносить.
- Ну, тогда Вы можете пойти на камбуз и съесть нашу пайку. Мы сегодня точно не придём.
- О! - воскликнул Игорь - А вот это классно и даже неожиданно, что прописка с мордобоем заменяется праздничным чаепитием. Будем считать это вашей официальной проставой.
Так и поступили. Мы отмечали победу в битве, которая не состоялась. А «срочники» пили в столовой крепкий чай за бескровную победу над «крючками», точнее за удачную прописку с богатыми съестными трофеями.
Впоследствии вечернее курсантское чаепитие плавно перетекло в совместную прогулку. Нет, не в гулянку и не в попойку, а в настоящую совместную прогулку. Правда, это была не та обыкновенная строевая вечерняя прогулка с военными песнями, а так называемый вечерний моцион по интересам и без особого напряга.
Когда в нашем кубрике всё было убрано со столов, и мы сытыми и счастливыми тюленями улеглись на свои коечки с двойными матрацами, к нам в помещение, осторожно постучавшись, проник один из молодых матросов. Зайдя к нам, он в нерешительности остановился и, переминаясь с ноги на ногу, сжимая в руках свой фиолетовый берет с алой звёздочкой, извиняющимся тоном поинтересовался:
- Не хотите ли вы вместе со стариками прогуляться?..
Парой часов тому назад курсанты, конечно же, насторожились бы, логично предположив, что сейчас где-нибудь на свежем воздухе им непременно попробуют навешать и накостылять. Но, после всеобщего братания, выкуривания пачки мира и накрытой поляной все тревоги рассеялись утренним туманом, и курсанты согласились присоединиться к общей вечерней прогулке. Правда, не все. Кому-то было не интересно и даже лениво, но на экскурсию всё же набралось с десяток интересующихся местной экзотикой.
На краю плаца, по которому громко и неистово топая яловыми ботинками-гадами, строем шагали молодые матросы и горлопанили строевую песню про «Родные березки-тополя», нас уже ожидали пять человек дедов: самых-пресамых старослужащих из числа срочников. Завидев нас, они, не вынимая рук из карманов, вальяжно подошли к нам и без лишних предисловий предложили экскурсию по территории части:
- Ну что, «крючки»? Пошли что ли…
- Пошли, «срочники»…
Мы не спеша бродили по части, а старожилы рассказывали, что где находится, чего и как добыть или найти, как лучше уйти в самоход. Оказалось, что в увольнения здесь уже давно никто не ходит. И никто не заморачивается на всякие там увольнительные записки или увольнительные билеты. Действительно: всё было непривычно и демократично для курсанта. Если матросу нужно было куда-нибудь и зачем-то смотаться из части, то он просто ставил в известность своего младшего командира и убегал по своим делам. Правда, командование части с выпученными от страха глазами всех увещевали, что в Палдиски постоянно бродит очень коварный и жестокий патруль, которому пока что никто ещё никогда не попадался, и которого никто никогда и не видел. Но в воинских частях этого гарнизона ходили очень «страшные страшилки», что если попадёшься в когтистые лапы этого патруля, то беды не миновать – тридцать суток жесткого ареста в карцере, где кроме ржавой воды и огромных крыс на обед больше ничего не дают. А в свободное от питания время провинившегося заставляют заниматься строевыми занятиями и стачивать тяжёлый металлический лом до размера карандаша обыкновенной наждачной бумагой, которую, кстати, в воспитательных целях выдают в гальюне вместо туалетной.
Ох, и любит же наш флотский брат приврать немного. Ну кто ж поверит, что в карцере кроме крыс и ржавой воды больше ничего нет. А про тараканов с чего забыли? Нет. Курсантов на мякине не проведёшь…
Ещё срочники поделились некоторыми житейскими секретами. Местный чепок работает крайне нерегулярно, но зато там есть домашняя вкусная выпечка сдоба с молоком, сметаной, компотом из яблок и даже с мороженым. Ну, всё прям, как и в нашем курсантском чепке. А вот военторговский магазин очень даже бедный: со старыми просроченными пряниками, червивыми конфетами и прогорклым печеньем, так сказать, неликвид. Да и консервы там всякие - рыбные и мясные покупать ни в коем случае – некоторые как стояли на прилавке под солнышком лет десять назад, так и жарятся до сих пор, уже слегка бомбажными. Курсанты тогда не обратили на несуразную мелочь: если срочная служба на флоте всего три года, то откуда матросам знать, что эти консервы уже отстояли на полках три срока. Наверное, это всё флотская аллегория, гротеск, так сказать, вперемешку с гиперболой. «Срочники» поделились секретом Полишинеля, что за вкусными продуктами лучше по-быстрому сбегать в самоход в стойбатовскую часть, которая находится как раз неподалёку - на той стороне дороги. К ним уходить удобно не через КПП. Во-первых, в обход придётся давать того ещё крюка. Во-вторых, на КПП (что нашем и тем более – на стройбатовском) может попасться «деревянный» дежурный, который не только не пропустит самоходчиков, но ещё может нажаловаться дежурному по части. И тогда пиши: «Пропало» - многочасового мозгоклюйства не избежать.
Поэтому в гости «самоходить» лучше всего с торца нашей казармы, с левой стороны, где живут матросы. Именно ими была устроена хитрая специальная калиточка на маленьком потайном крючочке и незаметных петлях, ну, чтобы не утруждать себя перепрыгиванием через метровый забор. Всё предельно просто: зашёл за торец казармы, подобрался к заборчику, огляделся по сторонам, чтобы на дороге никаких свидетелей не былого, откинул крючочек и, подстреленным в попку зайцем, даёшь стрекача на ту сторону дороги. А там около ярко-жёлтого здания стройбатовской казармы тоже есть забор. Тоже метровый, но металлический - решётчатый, в котором хитрые стройбатовцы подпилили в нужных местах решётку и посадили отпиленный квадрат на толстую на проволоку. Так что там тоже имеется своеобразная кастрированная калитка Вот её тоже можно отодвинуть в сторону и попасть на территорию стройбата. И рядом с казармой, даже плац переходить не надо, находится шикарнейший военторговский магазинчик, в котором продаются «Фанта», «Пепси-Кола» и даже какая-то лимонная газировка с дольками лимона на дне. А ещё там всегда продаются свежие пряники, клубничное, вишнёвое и малиновое повидло в огромных тюбиках, как зубная паста. Всякие печенья, коржики, сладкая воздушная кукуруза в больших коробках и много-много всяких вкусняшек, изготовленных эстонским пищепромом. Таких деликатесов по всему Союзу больше не сыщешь.
Но самое важное в этой прогулке наши новые наставники оставили напоследок, так сказать, на десерт. Нам показали главную потайную калитку, которая, как оказалось, находилась напротив окон курсантского крыла казармы, и скрывалась за буйной растительностью раскидистой бузины. Причём секретная тропинка, идущая к этой потайной дверце, была тщательно заасфальтирована, и края её были обозначены белыми полосами. По этой тропинке рано утром по подъёму в тёплое время года и когда позволяла погода, матросы вместо физзарядки убегали на скалистое обрывистое побережье Балтийского моря, где, спустившись по извилистой тропке, усыпанной опасными остроконечными осколками известняка и камнями, спускались к морю и плавали. А немного позднее – после завтрака - все военнослужащие части организованным гуськом устремлялись по этой тропке кратчайшим путём в ближайшую гавань, где у стенок дремали в ожидании боевого военно-морского чуда ракетные катера. И каждым вечером несколько недисциплинированных военнослужащих этой части через эту калитку уходили из части в самоход. Крадучись они шли вдоль скалистого побережья в город Палдиски, чтобы там хоть не на долго отвлечься от морской срочной службы, и хоть на немного забыться в объятиях какой-нибудь местной красавицы под вкусное прибалтийское пиво или другой креплённый напиток, на вроде «Vana Tallinn» или «Rigas Melnais balzams»…
Когда небо уже окончательно приобрело тёмно-фиолетовый оттенок, уставшие курсанты и матросы возвратились в мирно посапывающую казарму и наконец-то сами улеглись в свои прохладные коечки. День, так ужасно начавшийся, сейчас так неожиданно миролюбиво и по-санаторному умиротворённо завершался, словно компенсируя курсантам все их сегодняшние треволнения.
Вот теперь практика действительно обещалась быть не только очень полезной, но и, возможно, даже курортной.
(Продолжение следует)
© Алексей Сафронкин 2023
Понравилась история? Ставьте лайк и делитесь ссылкой с друзьями и знакомыми. Подписывайтесь на канал, чтобы не пропустить новые публикации, а их будет ещё очень много. Не сомневайтесь.
Описание всех книг канала находится здесь.
Текст в публикации является интеллектуальной собственностью автора (ст.1229 ГК РФ). Любое копирование, перепечатка или размещение в различных соцсетях этого текста разрешены только с личного согласия автора.