Кошмар какой-то...

Удар кирзовым сапогом получился сильный и прямо в лоб. С шумом и с трес- ком, разбив окно и раму он полетел вниз. Через мгновение ощутил адскую боль в голове - "приземлился", значит. Думать куда попал и за что его так по-зверски избивают, было некогда. Все тело болело, но больше всего, пожалуй, трещала голова... И страшно хотелось жить!
Спасаясь от своих неожиданных врагов, спотыкаясь и больно ударяясь метал- ся он по незнакомым и неосвещенным переулкам. Останавливаться было нель- зя - сзади, порой совсем рядом, кричали: "Лови! Души! Кирпичом ему! Кирпи- чом!" Впереди показался еще один еле заметный переулок- рванул туда и... по- скользнулся! Вставать ему уже не дали. Опять догнали и самый толстый и про-тивный преследователь прыгнув на него всей тушей начал душить! От страха и собственного бессилия на глазах у него навернулись слезы. Вдруг вспомнились жена и дети, друзья и родные... Ах, как же все было хорошо. Собрав последние силы, как в далеком, солнечном детстве, ему захотелось громко позвать маму!
Но бандит со своими грязными, волосатыми ручищами так сильно задавил его горло, что воздух уже не проходил! Второе страшилище метило своим тупым за-ржавленным топором ему в голову - удар и топор издав такой звук! от которого у него пошли мурашки по коже, врезался рядом с его черепом!
От наистрашнейшего страха и ужаснейшей боли он, ничего не соображая взял того, кто сидел на нем и...от своего же душераздирающего крика - проснулся! Его руки мертвой хваткой держали пустую бутылку. А голова болела от суррога- та. Потеряв всех друзей и семью, лежал он теперь на грязном полу, среди прок- лятых бутылок. И хозяйничали тут пронизывающая и леденящая всю душу мо- розная тишина и неприятно- омерзительные запахи...
Тяжело вздохнув он опустил "свинцово-многотонные" веки на свои полупо-тухшие очи и впервые за последние годы прошептал опоздавшие, но все еще спасительные слова: "Проснутся надо! Проснутся..."