Валентина обожала свою работу. боготворила настолько, что с наслаждением и жила б там. Остаться дома ей было тяжело, особенно после того, как её кинул муж. Бросил вылив всё, что думает о ней.
Самым мягеньким словом было «больная». Валентина разумеется не стала напоминать ему о том, что потеряла их ребёнка и способность быть матерью, собственно по его вине. Всё равно он никого не слышал. ., он слышал свою мать, что каждый день напоминала им о том, что у всех её подружек уж давненько имеются внуки, а ей, похоже придётся помереть в одиночестве, потому что послал творец невестку неполноценную…
Тот день, когда она потеряла того, что так было дорого, Валентина не позабудет вовеки . Они были у матери Саши . Он неплохо выпил и решил, что нужно возвратиться домой . Валентина была на пятом месяце, и как не уговаривала, как не ругалась, Сашка глупо стоял на своём .Тогда свекровушка подтолкнула её
— Поезжай с ним, смотри, дабы не газовал . Валентина озадаченно взглянула на неё .
— Но, он нетрезв . Как я с ним поеду ?
— Не пойму я, супруга ты ему или нет ? Или хочешь, дабы он разбился
Саша улетел с дороги на первом же повороте, впечатался точно в железную остановку, машина перевернулась несколько раз через крышу и встала на колёса. Валя ничего не помнила, кроме своего вопля и вспышки.
Очнулась уж в больнице. Не успела узнать, что лишилась ребёнка, как прибежала свекровушка и обвинила её в том, что по её вине Саша разбился так сильно.
— Что вы говорите? Я из-за него ребёнка потеряла.
— Детки дело наживное. А вот ежели Саша не выкарабкается, как ты себя ощущать будешь, а?
Валя подумала, что потом переболеет своё горе, а сейчас вправду необходимо помочь мужу. Сама она ещё с трудом ходила, но проводила у его кровати немало времени. Когда Саша пришёл в себя, долго плакал, просил прощения, раскаивался…
А через два года, когда она сходила на обследование, дабы понять, отчего более не наступает беременность, ей сказали, что деток она более иметь не может. Свекровушка сходу свалила всю вину на неё, позже и муж стал её поддерживать. А в один прекрасный день, именно прекрасный день, он просто ушёл обругав её по-всякому.
Честно говоря Валентина вздохнула с облегчением. В последнее время она не могла видеть ни Сашу, ни его матушку. Элементарно в силу своего податливого характера молчала…
— Валечка на работу?
Валентина вздрогнула, так задумалась, что даже и потерялась. Она уже оказывается была на территории больницы, а обратилась к ней их санитарка, баба Люба. Она-то как раз шла к выходу из больничного сада вероятно окончив смену.
— Здравствуйте, Людмила Андреевна. Да, сегодня моё дежурство.
— Ну, везения тебе, побольше детей крепких и здоровых.
— Спасибо. Валя улыбнулась.
«Вот с кого пример брать нужно. » У бабы Любы дочурка болеет, муж её бросил, внуки есть, однако она не унывает, подсобляет дочери, внуки в ней души не чают. А ведь столько бед… Молодец баба Люба, не то что Валя размазня.
Валентина, как словно встряхнулась, пошла дальше. Она уже полгода одна, и всё отчего-то переживает. Подумаешь, сожитель ушёл. Не муж это был. И потом, не она одна этакая Кто не сможет сам родить, имеются же всякие иные способы, уж ей ли этого не знать. Валя трудилась акушеркой. Вот такая издевка судьбы: посторонним детям помогала явится на свет, а своего родить не могла.
— Валентина забеги ко мне.
В коридоре она встретила доктора.
— Хорошо Михаил Ефремович, лишь переоденусь.
— Да, хорошо.
Валентина не понимала, почему она понадобилась заведующему. Они редко пересекались, исключительно если роды были сложные. Правда, Михаил Ефремович постоянно говорил: «Валечка, тебе с твоей чуйкой, с твоим умением, никакие врачи не нужны, так что мой приход всего лишь формальность. » Через 10 мин. она уже стучала в дверь кабинета.
— Да Валь, входи.
Тон Михаила Ефремовича был странный.
— Что-то случилось?
— Случилось… Валь, если кто-то и сможет посодействовать в этой ситуации, то исключительно ты. Мы все знаем, как ты умеешь убеждать… Валя вздохнула.
— Неужто кто-то от ребёнка отказался?
Подобное у них тоже случалось, однако очень редко, потому что их роддом был элитным, далеко не все могли тут рожать. К тому же, все брались сюда лишь только по предварительной записи. Имелись разумеется и исключения, однако обходились они сильно дорого. Люди, коие имели деньги, завсегда планировали свою беременность, ребёнка ждали. Пару раз было такое, что одинокие мамочки бросали малышей. У одной малыш родился с тёмной кожей, а вторая вообще не планировала заделываться матерью, а планировала выйти замуж за человека, коему необходимы были исключительно свои дети. Имелись ещё случаи, только несколько раз Валентине посчастливилось убедить мам, что они без своего ребёнка не смогут. И кстати, они до сих пор ей пишут, присылают фото детей.
— Припоминаешь вчера с утра к нам привезли Шаталову?
— Это ту, что выступала и намеревалась всех уволить?
— Точно. Местная бизнесвумен, решившая, что она королева.
— Подождите Михаил Ефремович, ей же уже сорок лет. Она же сама говорила, что это её последний шанс.
— Всё верно. Видите ли. ., у ребёнка маленькие проблемы, точнее большие, однако поправимые . Заячья губа у него и она категорически заявила, что забирать калеку не будет . Что она такая-растакая, а такой ребёнок её будет стыдить . Ну или что-то в этом духе .
— Господи, так в наше время осуществляют замечательные операции . Никаких практически следов не остаётся .
— Однако она меня и слушать не хочет. Вообще сказала, что сегодня же переедет под наблюдение в другую клинику,словно это мы в чём-то виноваты. Валентина вздохнула.
— А отец?
— Как я понял, папки нет. То есть, он был, но чисто как биологический материал. Даже не знаю, что он думает по этому поводу и вообще, в курсе ли, что у него родился ребёнок.
— Хорошо Михаил Ефремович, я конечно, попытаюсь поговорить, но что-то мне подсказывает, что никакого толку с наших бесед не будет.
— Да, честно говоря, я и сам так думаю, однако испробовать нужно. Валь, ты уж не обижайся, что я тебя грудью на амбразуру.
— Да ладно, одно дело делаем. Валентина устремилась напрямую в палату.
— Здравствуйте. Женщина, что сидела на постели, резко обернулась к ней. Она была хороша, на свои лета безусловно не выглядела.
— Здравствуйте. Если вы также с уговорами, то можете сразу уходить. Валентина спокойно присела.
— Ну, ежели вас убеждать без толку, то я пожалуй, не буду. Пациентка взглянула на неё с интересом.
— А почему пришли тогда?
— Поинтересоваться, если вам малыш не нужен совсем, может быть, отец его заберёт? Он-то хоть в курсе, что у него кто-то родился? Женщина с минуту глядела на неё, после рассмеялась.
— Ой, не могу. Олежек, папаша. Да не знает он ничего. Для него важны исключительно шикарные женские задницы. Тренер он, женский преподаватель по фитнесу, так что можете даже и не пытаться. А вообще, вы видели ребёнка? Вряд ли он кому-то нужен…
Не состоявшаяся мать отвернулась от Валентины, давая понять, что диалог окончен. Валентина подошла к двери и уже оттуда сказала:
— Сие хорошо, что вы от ребёнка отказались. Иметь этакую мать, как вы. ., предпочтительнее уж в детский дом .
— Да что вы себе позволяете !
Валя не стала выслушивать всё то, что вопила мать кукушка, а вышла и устремилась в детское отделение . Если бы не сей дефект, малыш был бы просто ангельский . Кажется, ему всего ничего, сутки, а он такой светленький, глазенки ясные
***
На следующий день Валентина объехала все фитнес-центры. Она здраво рассудила, что подобная мадам могла заниматься исключительно в самых лихих и дорогих местах, и точно, в предпоследнем по перечню зале, она нашла того самого Олежку. Мужчине было за 40, старше Валентины на несколько лет.
— Простите, я могу с вами поговорить? Он приветливо взглянул на неё.
— Желаете заниматься? Очень похвально, и такая фигурка, как у вас, просит постоянной поддержки.
Валя на секунду смутилась, а потом сказала:
— Нет, Олег. У меня к вам индивидуальный разговор, весьма необычный, но очень серьёзный. Поэтому, если можно, уделите мне время, так чтобы нас никто не слышал.
Олег какое-то время смотрел на неё, словно старался вспомнить. Видимо, ничего не получилось, и он успокоился.
— Хорошо, пройдёмте ко мне, у меня как раз сейчас окно.
Валентине было трудно говорить, и она была весьма благодарна Олегу, что он её не перебивал. Наконец, она закончила. Мужчина сидел, скрыв лицо в руках.
— Да-а-а. ., умеете вы удивлять . Честно говоря , мне кажется, я сейчас в какой-то абсурд попал.
— Эдак бывает, к сожалению…
— Значит, вы предлагаете пожениться нам? А после того, как вы станете мамой малыша, развестись? Причём малыша, который оказывается мой сын, а я ни сном, ни духом о нём не знал. Валентина взглянула на него.
— Вы желаете забрать его?
— Я?
Он так растерялся, а Валя улыбнулась.
— Вот и я об этом.
***
Михаил Ефремович посмотрел на Валю этакими глазами.
— Я ничего не понимаю. Давайте-ка ещё раз, ты выходишь замуж за отца данного младенца и вы его забираете ?
— Всё правильно . Сейчас он делает тест, дабы сразу доказать родство, и мы сразу его заберём .
— Валь, ну ты же вчера ещё его не знала . Хочешь сказать, что у вас этакая стремительная влюбленность случилась ?
— А что, неужто так не бывает ?
— В моём случае
— нет . И тут ты меня не убедишь . Давай-ка, дорогая моя, рассказывай, что ты там затеяла ?
Валя вздохнула . Очень неплохо она знала Михаила Ефремовича, дабы надеяться, что он отстанет . Михаил Ефремович бродил из угла в угол .
— Валь, да как тебе могло в голову придти этакое ? А ежели он за то время, что вам придётся существовать вместе, так привяжется к ребёнку, что не захочет тебе его оставлять ? Она пожала плечами :
— Я не знаю, что и как дальше, однако пока буду делать так, как считаю необходимым . Ежели вы не хотите нам помочь , мне помочь, то я справлюсь сама. Он наконец сел.
— Помогу я тебе. Я же понимаю, переубедить тебя невозможно. Давай бумаги. В какой он клинике? Может, имеется кто, кто посодействовать сможет…
В больнице токмо ленивого не было, кто бы не поохал от того, что сделала Валя. Никто не верил, что у них с Олегом и правда любовь приключилась. Валентина сохраняла молчание, а Олег тем более ни с кем не разговаривал.
Они выходили из больницы вместе, на руках у Вали маленький Миша, а в руках Олега цветы. На крылечке он рассмеялся:
— Давай поменяемся, что ли? Она передала ему ребёнка.
— Олег, ты не думай, ты не смотри на него сейчас, потом, после операции, с ним всё хорошо будет. Мужчина приостановил на ней взгляд.
— Ты изумительный человек Валя. Сейчас ты просишь у меня прощение, оправдываешься за моего же сына. Она тихо улыбнулась. Олег раскрыл дверь автомобиля, посодействовал Вале сесть:
— Взгляни на окна своей больницы. Мне кажется, что там приклеились носы не только персонала, а и всех пациенток. Валентина посмотрела на окна. Взгляд её стал холодным. Она широко заулыбалась и помахала рукой.
— Да, поразительная жена…
Олег уселся за руль и направился к дому, где жила Валентина. Для будущего ребёнка они решили, что представлять семейную жизнь. Будут там, где ему после жить…
Прошло 3 года. Михаил Ефремович вдумчиво глядел на Валентину:
— Валя, я ничего не понимаю.
— А что тут понимать Михаил Ефремович? В декрет я ухожу.
— В какой декрет? Ты же говорила…
Валентина солнечно рассмеялась.
— Ну врачи не боги, могут ошибаться.
— Погоди. А как тот мальчик?
— С мальчиком. Ну, ежели вы про Мишу, всё хорошо. Сейчас они с папой меня на улице ждут.
— Так, получается, что твой ребёнок также от, как его, Олега?
— Они оба мои дети. А Олег, Олег, самый наилучший в мире папа и муж.
Михаил Ефремович глядел на Валю и размышлял о том, что никто в их роддоме не верил в то, что Валя сможет.
Никто даже не думал о том, что у неё вообще что-то сможет быть с Олегом. Сейчас пред ним сидела абсолютно иная женщина, красивая, открытая, никакого смущения, никакой забитости.
— Валя, я искренне желаю тебе всего хорошего, правда, безгранично рад за тебя. Ты всё это заслужила. Валентина встала:
— Спасибо вам, Михаил Ефремович. Если можно, я хотела бы наблюдаться и рожать здесь, у нас.
— Безусловно Валь. Я лично буду за тобой присматривать.
Михаил Ефремович глядел в окно.
Олег аккуратно усаживал Валю в машину, а маленький мальчик носился вблизи с ним. В голову лезли мысли о том, что в тот день Валя могла не работать, что мальчик мог угодить в детский дом.
Иной голос противоречил: «Ну, работала же, ну не попал же. » Врач вздохнул: — Как легко уверить нас в плохом и как сложно в хорошем.