Продолжение. Начало: https://dzen.ru/a/ZYhv_jIdDDKllNzv
_________________________________________________
Ира смотрела на дерущихся воробьёв. Она почувствовала, что очень замёрзла. К тому же, она вспомнила, что ничего сегодня не ела — лишь утром, выпила чашку кофе с шоколадом. Девушка посмотрела на часы: каких — то сорок минут разделяли два исторических периода, а она стояла между ними одна, никому не нужная, голодная и замёрзшая…
— Привет! — услышала она мужской голос из-за ёлки.
Приглядевшись, увидела высокого, небрежно одетого и слегка подвыпившего мужчину, с большой сумкой, тяжело висящей на его плече.
— Привет… — без энтузиазма ответила она, чувствуя, как зубы стучат от холода.
— Выпить хошь? — спросил голос.
Ире хотелось нахамить непрошенному гостю, вторгшемуся в её грустные мысли, но что-то удержало её от этого — видно, почувствовала в нём такое же одиночество, как и она сама.
— А у Вас что? — спросила она.
— А что мадам предпочитает? — мужик порылся в своей сумке и вытащил за горлышко, начатую бутылку «беленькой»: — Могу предложить шампанское, — он снова полез в сумку…
— Нет, спасибо. Лучше покрепче… З-замёрзла я…
— Э-э-э-э… Да ты совсем окалела!!! На-ка, отпей, — он протянул ей бутылку: — Фужеров не держим — не обессудь… С горлА придётся…
Если бы ещё утром сказали ей, что она будет пить с горла… на улице… с незнакомым мужиком… Докатилась ты, Ирина Евгеньевна…
Холод до такой степени сковал её тело, что ничего не оставалось, как пригубить «горькую». Она поднесла бутылку к губам и сделала большой глоток. Жидкость обожгла ей рот и потекла вниз по пищеводу, медленно согревая нутро. Она сделала ещё пару глотков поменьше и закашлялась.
Незнакомец снова полез в свою сумку и, достав оттуда кусок колбасы, протянул его Ире.
От вида колбасы Ира почувствовала такой голод, что едва успела освободить колбасу от целлофана, как вцепилась в неё зубами. Она жадно ела, чувствуя, что хмелеет.
— Досталось тебе, видать… — глядя на то, как она ест, посочувствовал незнакомец.
— Что же мне с тобой делать-то?.. Тебе, наверно, и идти некуда?
— ПоШему некуда? — икнув, возразила Ира: — Есть куда… Я на Вернадского живу, — пережёвывая колбасу, прошепелявила она.
— Эк тебя занесло!
Мужик свистнул, проезжающим мимо «Жигулям». Водитель притормозил и, спросив куда им надо, скомандовал: — Только быстро! Опаздываем.
До нового года оставалось несколько минут…
Они вышли почти у дома Ирины. Улица была пуста. Из окон доносились весёлые крики, музыка и смех.
Когда они поднимались по лестнице, из всех комнат звучало новогоднее обращение президента, к российскому народу. В комнату Иры, они заходили под звуки гимна России.
— С Новым Годом тебя! — сказал незнакомец.
— И тебя! — отозвалась Ира.
Дома было тепло и Иру слегка развезло.
Незнакомец торопливо выкладывал на стол содержимое своей сумки. Чего там только не было… Шампанское, колбаса, сыр, банка огурчиков, хлеб, мандарины, конфеты и, даже баночка красной икры.
— Гуляем, девка! Где у тебя стаканЫ? Бум отмечать Новый год!
Меньше всего Ире хотелось сейчас что-либо отмечать. Ей хотелось залезть под одеяло и уснуть.
— Как тебя звать-то? — спросил незнакомец.
— Ирина.
— О, Ирка — в попе дырка! — сострил он:
— А меня можешь Горынычем звать. У тя чайник где?
Ира кивком головы указала на чайник, легла на диван и отвернулась к стене.
…Кажется, она заснула.
— Кончай ночевать, Ирка! Смотри, чё я тут соорудил… — он довольный стоял у стола, заставленного всякой едой.
Ира проглотила слюну — пахло вкусно.
— Я у тя картошечку нашёл. Вот… Сварил с тушонкой. Давай, подползай!
Ира уплетала горячую картошку с селёдкой и маринованным огурчиком.
Куда-то на задний план отошли мысли про Глеба и его маму. Рядом с этим весёлым здоровяком ей было по-домашнему уютно и спокойно.
Потом они пили чай с пирожными, которые утром принёс Глеб… Потом ели мандарины... Потом Горыныч снял со стены гитару, которая висела здесь с незапамятных времён, так как осталась ещё с общежития и неизвестно кому когда-то принадлежала и, стал что-то бренчать. Он перебирал струны, настраивая инструмент. Оказалось, что Горыныч отлично играет и здОрово поёт. Пел он про войну, про Афган, про Чечню, про жизнь…
Ире совсем расхотелось спать. Она с восхищением рассматривала своего гостя — с каждым мгновением он нравился ей всё больше и больше.
За окном рвались петарды, слышался смех и пение; где-то играла гармошка, но это было ТАМ, за пределами их тесного мирка.
Горыныч играл и пел, а Ира разглядывала его, отмечая, что он довольно не плох собой: лет тридцати семи — сорока на вид, спортивного телосложения, с умными серыми глазами и ямочкой на подбородке. Ире нравился такой тип мужчин.
Горыныч заметил, что Ира его разглядывает:
— Думаешь, что я бомж опустившийся?
— Нет, не думаю так, — улыбнулась Ира.
— Я в свою квартиру друга пустил с девушкой. — сказал Горыныч:
— Друг из Беларуси приехал, а девушка его — из Чечни. Когда-то, она спасла ему жизнь. Он влюбился в неё и хотел жениться, но отец девушки не позволил дочке выйти замуж за иноверца. Сейчас её отец умер и, она согласна выйти за моего друга.
Они приехали в Москву, что бы встретиться. Завтра (он посмотрел на часы), вернее, уже сегодня, уедут в Беларусь.
Ребята просили меня не уходить из дома, но я же понимаю, что им хочется побыть вдвоём. Ну что? По стопочке?
— Налей мне шампанского, — попросила Ира.
— А тебя что заставило мёрзнуть под ёлкой перед самым новым годом? – спросил гость.
Ира улыбнулась, отметив про себя, что ей совсем не больно вспоминать Глеба и стала рассказывать свою историю.
Горыныч слушал её не перебивая, а в конце рассказа, обнял её, по-отцовски прижав к себе и сказал:
— Благодари Всевышнего, что он показал тебе кто такой этот Глеб. Хватила бы ты лиха с ним… Повидал я таких… Из подобных слабаков, предатели получались.
Не грусти, Иришка! Найдём мы тебе жениха!
— Обними меня… — тихо попросила Ира.
— А я что делаю? — он шутливо, как ребёнка, крепче прижал её к себе.
— Не так… Поцелуй меня…
— Иришка… Не дури! Тебе лет — то сколько?
— Двадцать семь… В марте двадцать восемь исполнится…
— Да ладно… Горыныч внимательно посмотрел на Ирину: — Тебе не дашь… Я думал тебе лет… двадцать… — смутился он.
Он снова взял в руки гитару и запел: — Я пью до дна за тех, кто в море…
— А почему ты Горыныч? — спросила Ира.
— Потому, что Игоревич трудно выговаривать, друзья меня так кличут. А зовут меня Александром. Можешь звать меня просто Санькой.
Ира смотрела на это ниспосланное ей Чудо — Горыныч всё больше и больше нравился ей.
Новогодняя ночь подходила к концу. Народ постепенно уходил с улицы. Всё реже и реже слышались единичные хлопки петард.
Наступало первое утро 2009 года.
— Саш, а ты подремать не хочешь?
— Не плохо бы… — ответил Александр.
Ира пошла к соседям за раскладушкой…
— Подъём! — услышала Ира, сквозь сон.
— Принимай кофе в постель!
Ира открыла глаза и посмотрела на часы — было начало двенадцатого. Саша стоял с чашками на подносе. Вкусно пахло кофе…
— У тебя классные соседи! Мы уже и головы свои «поправили».
Казалось, что так было всегда и Саша жил здесь сто лет…
— Хорошо — то как! — Ира сладко потянулась и взяла чашку с кофе.
……….
Саша лежал на скрипучей раскладушке, боясь пошевелиться, чтобы не разбудить спящую в метре от него на диване, Ирину.
— Ишь ты… Двадцать семь ей, — с нежностью подумал он.
Там, в сквере, она показалась ему девочкой — подростком, которая поссорилась с родителями и убежала из дома. Позже, увидев с какой жадностью она ела на улице колбасу, Саша понял, что дело гораздо серьёзней.
— Может она сбежала от сутенёра? — подумал он. Ему приходилось слышать о таких случаях, однако: — Не похоже… Прилично одета, не вызывающе, не вульгарно…
Что же заставило её мёрзнуть на улице, когда вся страна садится за столы встречать Новый год?..
………..
Саша и сам оказался в этом сквере по глупости. Это он решил, что Иван с Аминой должны побыть вдвоём — слишком долго они не виделись, более пятнадцати лет…
Саша не любил вспоминать свою службу в армии — много всего трагического произошло в то время, но эта давняя армейская история — случай особый, что называется — со счастливым концом…
Было это недалеко от Грозного. Саша, Иван и ещё двое ребят из их роты возвращались с обхода на свою базу. Их путь лежал мимо небольшого рынка, состоящего из нескольких рядов прилавков, за которыми женщины-чеченки торговали свежей зеленью, овощами и кое-чем из домашней утвари.
Ребята отвлеклись, рассматривая товар, а когда собрались уходить, обнаружили, что пропал Иван. Втроём, они искали его целый час: опрашивали людей, заглядывали за заборы — Ивана нигде не было…
Расстроенные, они вернулись на базу…
Прошло недели три, с момента его исчезновения. Попытки найти Ивана были безрезультатны и, все решили, что это конец. Оставалась слабая надежда на то, что за Ивана потребуют выкуп или попробуют на кого-нибудь обменять, но время шло, а вестей о нём не было…
Иван призвался в армию из небольшого городка Невель, что в Псковской области. В шутку, он называл себя по сказочному — Иван вдовий сын, так как был единственным сыном своей матери–вдовы. Средний рост, светло-русые кудрявые волосы, синие как лён глаза и широкая улыбка, действительно делали его похожим на сказочного Ивана.
Страшно было даже подумать, что его может не быть в живых.
Прошло более трёх недель…
Как-то ночью, Саша был в карауле. Его пост находился на высокой крыше старой трансформаторной будки, стоящей на территории их расположения, и с которой был хороший обзор прилегающей местности.
Вдруг, в темноте, он услышал какой-то шорох и понял, что кто-то крадётся. Приглядевшись, Саша различил едва заметный силуэт женщины, осторожно пробирающейся к их воротам. Саша подал условный сигнал на пост, который находился у ворот. Там ребята уже ждали «гостью».
Какая же была радость, когда «гостья» оказалась Иваном!
Вот что Иван рассказал.
Его схватили на рынке два здоровенных чеченца, зажали ему чем-то рот, затащили во двор ближайшего дома, вели по каким-то закоулкам, после чего — впихнули в полутёмное помещение.
Иван огляделся. Помещение было с высокими, метра три с половиной — четыре бетонными стенами, в нём не было окон, а лишь единственное круглое отверстие в крыше, через которое было видно небо и ветка какого-то дерева. Чем это помещение служило хозяевам — понять было сложно: то ли гараж (тогда, где ворота?), то ли сарай…
В самом помещении, у стены стояла железная кровать, ножки которой были намертво вросшие в пол. Видимо, кровать специально вмуровали в цемент, что бы она была неподвижна. На кровати валялся рваный матрас и какое-то тряпьё, типа грязных байковых одеял. На стене висел алюминиевый рукомойник, под которым, в полу был сделан сток для воды, а рядом — «отхожая» яма, накрытая ржавой крышкой от бачка. Рядом с кроватью стоял, перевёрнутый вверх дном бачок, который когда-то служил для кипячения белья, а сейчас, являлся подобием стола, застеленного старой клеёнкой. В углу стояли два ведра с водой и алюминиевая кружка.
С Иваном никто не разговаривал, а уж тем более — не отвечал на его вопросы. Утром ему молча приносил еду и воду один из двоих мужиков, которые похитили его на рынке. Едой служил кусок хлеба и бидончик какой-нибудь похлёбки.
Прошло несколько дней…
Однажды Иван, через отверстие в крыше увидел девушку, которая испуганно смотрела на него. Он заулыбался своей красивой улыбкой и помахал ей рукой. Девушка внезапно исчезла. Напрасно Иван смотрел и ждал, что она появится вновь. В тот день она больше не пришла. Ночью Иван увидел её во сне…
На следующий день девушка пришла и, заглянув в отверстие, бросила Ивану большое, красное яблоко.
— Спасибо! — улыбнувшись, поблагодарил он. — Как тебя зовут?
— Амина, — смущаясь, ответила красавица.
— Красивое имя, — сказал он, — А меня зовут Иваном. Ты не знаешь, зачем я здесь?
Амина пугливо оглянулась и убежала. Через какое-то время она вновь появилась и бросила Ивану клочок бумаги, на котором было что-то написано.
Иван прочитал:
— Я не могу разговаривать с тобой, боюсь, что меня услышат. Тебя взяли в плен и хотят на кого-то обменять. Я приду к тебе на закате, когда мужчин не будет в доме.
Она пришла, как и обещала и, они долго разговаривали через отверстие в крыше. Иван рассказывал Амине про свой город, где родился и вырос, а Амина — про то, как она училась в институте в Ростове, про свою семью.
Амина единственный ребёнок у своих родителей. Причём — поздний ребёнок. Она родилась, когда её маме было сорок три года, а отцу — пятьдесят два.
Она рассказала, что в плен Ивана взяли её родственники — двоюродные братья Амины. Их дом и дом Амины, находятся рядом и их дворы объединены одним забором. А на крышу Амина залезает со своего двора. Она случайно видела как братья затащили в сарай русского и решила на него посмотреть.
Так продолжалось почти каждый день. Амина приходила, как только появлялась возможность и всегда приносила ему что-нибудь вкусненькое. Они много разговаривали и знали друг о друге почти уже всё.
Однажды, примерно через две недели, Амина сказала, что собирается вытащить Ивана из этого сарая, пока с ним ничего не случилось — надо только дождаться, когда её братья уедут в Ростов (они каждый месяц отвозили туда какой-то товар и, их не бывало дома по два-три дня).
Иван привык к приходам Амины и очень скучал, когда она уходила. Он постоянно думал о ней, с нетерпением ожидал новых встреч и понимал, что она для него — нечто большее, чем обычная знакомая.
Как-то вечером, Иван услышал осторожные шаги Амины — он уже научился их отличать от других шагов. Было достаточно темно, но он увидел через отверстие в крыше её силуэт. Она знаками дала понять, что не может разговаривать и, бросив Ивану лист бумаги, быстро ушла. Иван не мог прочитать, что было написано на листе — в сарае было темно, поэтому, пришлось ждать рассвета.
Амина писала, что её братья после обеда уезжают в Ростов и, что бы Иван был готов к побегу сегодня вечером. Вечером, когда стемнело, Амина появилась на крыше и сообщила, что ей не удалось разузнать, где находится ключ от сарая, но она придумала другой вариант побега — через крышу. Она сказала, что срежет в саду бельевую верёвку, длины которой должно хватить, чтобы Иван мог по ней выбраться на крышу.
Побег перенесли на следующий день.
Днём Амина принесла Ивану какой-то свёрток. Она знаками показала, что не может сейчас разговаривать и убежала. В свёртке оказалось женское платье, рейтузы и платок. Иван не понял, что это значит, но вопросы задавать было некому.
Когда стемнело, Амина привязала один конец верёвки к перекладине на крыше, а другой — через отверстие в крыше, бросила Ивану. Она сказала, чтобы Иван переоделся в женские вещи, которые она ему вчера принесла, и поднимался по верёвке наверх…
…………..
Они осторожно шли в темноте, пробираясь через какие-то отверстия в заборах — было очень темно, только кое-где тускло светились окна в домах. Иван понятия не имел, где они находятся. Амина уверенно держала его за руку. Наконец, она остановилась и шёпотом сказала, что здесь им придётся расстаться. Она показала рукой на светящуюся точку и сказала, чтобы Иван шёл в том направлении, так как где-то там, в районе трансформаторной будки, за рынком, находятся его товарищи. Иван и сам уже начал постепенно узнавать, недавно знакомую ему местность.
Они остановились. Оба понимали, что им предстоит прощание. Сердце Ивана лихорадочно стучало, словно готово было вырваться наружу. Во рту пересохло. Он, вдруг, понял, что может никогда больше не увидеть Амину. Её маленькая ладошка, всё ещё находилась в его мозолистой руке. Он нежно и трепетно сжал её тонкие пальчики и притянул Амину к себе:
— Спасибо тебе, родная… Если бы не ты… Сколько жить буду — буду помнить тебя.
Он почувствовал, что по щекам его бегут горячие слёзы (как хорошо, что в темноте их не было видно).
Амина мгновенно прижалась к нему. Её маленькое тельце дрожало. Её дыхание было частым… Она, своими губами нашла его губы:
— Ваня… Ты наверно осуждаешь меня… Я… Я люблю тебя… С того самого момента, когда впервые увидела. Я не вправе просить тебя, но… Если я тебе не безразлична, то… Возьми меня с собой!…
Вдруг, на дороге послышались чьи-то шаги. Они быстро залегли в траву и притихли… Мимо прошёл мужчина. Становилось опасно долго здесь оставаться.
— Девочка моя… — с болью в голосе произнёс Иван: — Я бы с радостью тебя взял, но куда? Во-первых — я в армии и мне тебя некуда взять, а во-вторых — тебя начнут искать и, твои братья сразу поймут, что это ты помогла мне убежать.
Давай договоримся, что ты найдёшь меня чуть позже. Тебе легче, чем мне — ты же у себя дома…
В конце концов, они расстались, и Иван осторожно пошёл в сторону расположения своей базы…
Через несколько дней Ивану сказали, что его на КПП ждёт пожилой чеченец.
С Иваном, на встречу с чеченцем, пошёл Саша.
Они издалека увидели высокого седого человека, в клетчатой рубашке и в кепке который, близоруко щурясь, смотрел на приближающихся ребят.
Мужчина остановил свой взгляд на Иване: — Это ты будешь Иван? Я отец Амины, — сказал он с сильным акцентом. Потом он посмотрел на Сашу и попросил: — Молодой человек, не позволишь нам поговорить с глазу на глаз?
Саша отошёл к окошку дежурного и присел на стул, откуда наблюдал за тем, как отец Амины что-то объяснял Ивану, сильно размахивая руками.
Они разговаривали минут сорок. После этого, Иван подошёл к дежурному и попросил у него лист бумаги и ручку. Устроившись на подоконнике, он стал что-то быстро писать. Чеченец терпеливо ждал, стоя в стороне. Иван передал ему письмо, они пожали друг другу руки и старик, пожелав всем доброго здоровья, ушёл не оборачиваясь.
Оказалось, что Амину, за то, что она отпустила пленного, до полусмерти избили двоюродные братья и она, до сих пор не встаёт с постели.
Отец Амины осуждает своих племянников за связь с боевиками, но изменить ничего не может — стар он уже, что бы с ними тягаться.
Амина рассказала родителям о том, что она полюбила Ивана и попросила, чтобы они её с ним отпустили. Отца рассердила выходка Амины и он ответил, что не позволит, чтобы его единственная дочь вышла замуж за человека другой веры и, тем более, уехала жить далеко от родного дома. Амина плакала и в итоге — настояла на том, что бы отец разрешил им с Иваном хотя бы переписываться.
Как мог отец отказать любимой дочке?
Целых пятнадцать лет общались, ни разу не встречаясь, Иван с Аминой. Сначала писали друг другу письма, а потом появился интернет.
После службы в армии Иван переехал с мамой из Невеля в город Витебск, где после смерти маминого брата, им достался в наследство добротный кирпичный дом.
Амину, за эти годы, родители несколько раз пытались выдать замуж, но она, всякий раз, закатывала родителям скандалы и отказывала женихам.
Год назад у Амины умерла мама, которая долго и тяжело болела, а через некоторое время, после смерти жены, заболел и вскоре умер отец. И вот, два любящих друг друга человека, наконец-то, соединились…
— Надо бы хоть часок поспать, — подумал Саша и закрыл глаза.
С дивана слышалось посапывание спящей Ирины.
Напрасно Саша заставлял себя заснуть…
События последних дней, словно ослабили тормоза его памяти. За всю свою жизнь он не помнит, что бы так предавался воспоминаниям.
Саша родился в посёлке Татьянино, что рядом с Гатчиной в Ленинградской области, куда после окончания медицинского института, распределили на работу его маму.
Отца у Саши никогда не было и он, когда был совсем маленьким, звал папой своего деда, Игоря Николаевича. У него и отчество было Игоревич — по деду.
Будучи взрослым, он узнал от своей бабушки, что мама, когда училась в институте, была влюблена в женатого преподавателя и результатом этой любви, стал он, Саша.
До школы Саша жил в Ленинграде у бабушки с дедом, где ходил в садик. Когда ему было 5 лет, его мама вышла замуж и, в их семье появился Николай Иванович, который сразу понравился Саше. Он был весёлым, добрым, знал и умел много всего интересного и, Саша много чему у него научился. Однако, назвать его папой так и не смог — сразу не получилось, а потом, когда чуть подрос, было неловко.
Поскольку отчим Саши был москвичом, то их семья, вскоре, переехала жить в Москву.
В первый класс Сашу провожали уже втроём: мама, Николай Иванович и Танюшка — его маленькая сестричка, которую Саша безумно любил.
На каникулы Саша ездил в Ленинград, где у него было много друзей. Бабушка с дедом жили на Новоизмайловском проспекте, рядом с чехословацким луна-парком, который каждое лето манил детвору своими аттракционами. Дворовые пацаны любили Сашку и радовались, когда он приезжал. Вместе они гоняли мяч на пустыре за домами, рассказывали разные страшилки, сидя на скамейках возле детского сада и бегали в луна-парк смотреть на аттракционы. Когда стали постарше — собирались во дворе вместе с девчонками. Саша был центром их компании, потому что играл на гитаре и пел.
Саша всегда с нетерпением ждал каникул ещё и по тому, что очень скучал по бабушке с дедом.
С Николаем Ивановичем у Саши установились дружеские отношения. Это он научил пасынка мастерски играть на гитаре, водить машину, разбираться в её двигателе, владеть всеми инструментами, какие были в гараже и выполнять всю мужскую работу по дому. Он никогда не отчитывал Сашу за его проступки, но мог посмотреть на Сашу, с таким укором, что повторять подобное не хотелось уже никогда. Далеко не у всех детей, родные отцы были такими, каким был для Саши Николай Иванович. С отчимом ему повезло.
Когда Сашу призвали в армию и, после учебки объявили, что отправят в Чечню — мама готова была «трупом лечь», лишь бы только не это. Николай Иванович один поддержал Сашку, в этой ситуации. Он по-мужски обнял пасынка и сказал:
— Служи, сынок, раз именно на тебя выпал жребий. Мы верим в тебя и гордимся. Пожалуйста, вернись живым!
Сашка вернулся…
Только маму с Танюшкой он больше не увидит никогда…
Саша, разволновавшись от нахлынувших воспоминаний, повернулся на бок, от чего раскладушка громко заскрипела. Он прислушался — Ирина продолжала спать. Из коридора доносился разговор соседей. Саша посмотрел на часы — без пятнадцати минут девять…
Он, стараясь не скрипеть раскладушкой, тихонько встал, оделся и, не включая свет, что бы не разбудить Иру, вышел в коридор.
…………………..
Ира пила кофе, не вставая с постели, а Саша, в это время, собирал раскладушку.
— Ну, что? Какие планы на день? — спросил он у Иры.
— Не знаю. Надо сначала проснуться.
— Так… Час на сборы тебе хватит?
— А потом? — спросила Ирина улыбаясь.
— А потом — доверься мне. Я познакомлю тебя с интересными людьми.
продолжение: https://dzen.ru/a/ZYrT9vee-G3BrzhS