О Владимире Немировиче-Данченко часто говорят через запятую после Константина Станиславского или рассматривают отцов-основателей МХТ как неделимый творческий союз. Однако Владимир Иванович вовсе не был тенью Константина Сергеевича: это были два характера, две ярких индивидуальности, два полюса в искусстве. Жизнь Немировича-Данченко была полна необычных историй: он горел на сцене, проигрывал в карты целое состояние и даже работал в Голливуде. Именно ему принадлежала идея создания нового театра. К 165-летнему юбилею этого удивительного человека команда «ВТБ — России» собрала самые интересные факты о нем.
Обсуждал со Станиславским создание театра 18 часов
В 1897 году Немирович-Данченко передал Станиславскому записку с предложением встретиться и обсудить создание нового театра. На момент знакомства с театралом-любителем Станиславским он уже был известным драматургом, в котором многие видели преемника Александра Островского. Много лет Немирович-Данченко и Станиславский читали друг о друге в газетах, но не пересекались.
Историческая встреча, на которой двое реформаторов договорились о создании Московского Художественного театра, состоялась в московском ресторане «Славянский базар». Разговор длился целых 18 часов. Мастера говорили о состоянии дел русского театра, обсуждая самые разные вопросы — от бытовых нюансов до глобальной реформы. Как признал Станиславский, когда зашел вопрос о литературе, он сразу почувствовал превосходство Немировича-Данченко над собой. По итогам встречи Станиславский получил постановочно-режиссерское право вето, а Немирович-Данченко — литературное. Спустя год с небольшим они представили на сцене нового театра первый спектакль — «Царь Федор Иоаннович» по пьесе Алексея Толстого.
Работал по контракту в Голливуде
В 1919 году Немирович-Данченко организовал при МХТ Музыкальную студию. В 1925 году студия отправилась на гастроли по Европе и США. Спектакли имели огромный успех, а часть актеров навсегда осталась в Америке. Сам Немирович-Данченко после гастролей полтора года работал в Голливуде по контракту с кинокомпанией United Artists Entertainment LLC. В его обязанности входило написание киносценариев, съемки в фильмах, встречи и беседы с американскими знаменитостями. Но на чужбине артисту работалось не так плодотворно: ни один из его сценариев не был запущен в работу. Позже он скажет об этом так: «Творить можно только в России, продавать в Америке, а отдыхать в Европе».
Владимир Иванович был невысокого мнения о качестве американского кинематографа. «Реклама и спекуляция талантами — вот пульс жизни кино-Америки. Безобразная инсценировка „Анны Карениной“ выпущена в прокат под названием „Любовь“. <...> Как и во всех других областях духовной культуры, мы и в кино идеологически идем впереди», — писал он в журнале «Советский экран» в 1928 году.
Постоянно попадал в неловкие ситуации
В театральных кругах Владимира Ивановича называли не иначе как «двадцать два несчастья». С ним постоянно происходили всевозможные казусы. Дунул в портсигар и запорошил себе глаза. Элегантно присел на край режиссерского стола — и крышка стола перевернулась, на Владимира Ивановича полетели графин, чернила, лампа. Споткнулся о чью-то ногу и растянулся в проходе между креслами в партере.
Однажды извозчичья пролетка, на которой он ехал, задела колесом столб и резко качнулась. Величаво сидевший в ней Владимир Иванович подскочил, ткнулся носом в спину извозчика и уронил под колеса свой знаменитый цилиндр. Все это происходило на глазах у хохочущей актерской труппы.
Во время одной из репетиций на Немировиче-Данченко загорелся костюм. Он сделал замечание одной из актрис, после чего возникла пауза. Ее прервал вопль Владимира Ивановича. Он вылетел из-за режиссерского стола в проход и начал с криками кружиться вокруг своей оси и бить себя ладонями по бедрам и груди, потом сорвал пиджак и стал топтать его ногами. Оказалось, что спички загорелись у него в карманах и прожгли большие дыры в брюках и пиджаке. На следующий день актер Василий Лужский рассказывал эту историю с невероятными подробностями. Он утверждал, что тушить возгорание вызывали две пожарные команды. Те развернули шланг, направили струю воды на Владимира Ивановича и смыли его в водосточную трубу. «…Решетка у нас широкая, а он такой маленький, что проскочил было совсем, но Костя его увидел и вытащил», — потешался над мастером Лужский.
Поссорился со Станиславским и провалил примирение
По неизвестной причине Станиславский и Немирович-Данченко поссорились еще до революции и перестали общаться. Во МХАТе фактически было два театра, две конторы, два секретаря. Однажды доброжелатели решили помирить мэтров. Образовалась инициативная группа, был создан сценарий примирения.
Договорились, что в назначенный день после спектакля «Царь Федор Иоаннович» на сцене выстроится вся труппа. Под торжественную музыку и аплодисменты справа должен был выйти Станиславский, слева — Немирович-Данченко. Предполагалось, что они пожмут друг другу руки на вечный мир и дружбу. Оба мастера приняли сценарий: им самим давно надоела затянувшаяся ссора.
В назначенный день все пошло как по маслу: труппа выстроилась, грянула музыка, Немирович-Данченко и Станиславский двинулись из-за кулис навстречу друг другу. Но Станиславский был гораздо выше ростом и дошел до центра намного быстрее. Немирович-Данченко заторопился, зацепился ногой за ковер и упал прямо к ногам соратника. Станиславский поглядел на него, развел руками и произнес: «Ну-у... Зачем же уж так-то?..» Примирение не состоялось.
Проигрывал в карты огромные суммы
Немирович-Данченко не умел экономить и жил не по средствам. Карточную игру он воспринимал как творчество, некую работу ума и борьбу нервных сил. Зимой 1912 года накопившиеся долги поставили его в тупик. Немирович-Данченко передал список своих долговых обязательств Станиславскому, тот список изучил и принял на себя заботу о его материальных делах. Члены театрального товарищества единогласно протянули руку помощи, предоставив Немировичу-Данченко новый заем, «приняв в обеспечение вплоть до погашения долга его паевой взнос». Обращался он и лично к Станиславскому за той или иной суммой. Деньги отдавал с процентами: в Станиславском говорила не прижимистость купца, а уважение к достоинству соратника. Финансовые отношения велись, как было принято, по чести и справедливости.
Уже после ссоры со Станиславским в начале 1930-х годов Немирович-Данченко выехал из Москвы в Италию и работал в Театре Татьяны Павловой. Поставил там свою пьесу «Цена жизни» и чеховский «Вишневый сад», заработал большие деньги и тут же все проиграл в карты. Узнав от посторонних людей о бедственном положении Владимира Ивановича, Константин Сергеевич, который в это самое время жил в Ницце и получил гонорар за новую книгу, покрыл всю эту сумму. Немирович-Данченко был ему очень благодарен.
Московский Художественный театр, начавшийся со встречи двух гениев — Станиславского и Немировича-Данченко, — празднует в этом году свой 125-летний юбилей. За век с четвертью театр сменил несколько названий, пережил череду исторических потрясений, но остался частью русского культурного кода. Генеральный партнер МХТ им. А. П. Чехова банк ВТБ поддержал и юбилейную программу театра, гвоздем которой стала новая интерпретация пьесы Чехова «Дядя Ваня». Центр «Языки без границ» совместно с ВТБ выпустил фильм в рамках проекта «Диалоги об искусстве. Подкаст для неслышащих». Главный герой картины «МХТ. Выход за сцену» — слабослышащий школьник — отправляется за кулисы знаменитого театра, чтобы изучить его историю.
