«Нет рабства безнадежнее, чем рабство тех рабов, себя, кто полагает, свободным от оков».
Эти слова Гюте написал почти 200 лет назад, но, возможно, они более актуальны в наше время, чем были в период его жизни. Многие полагают, что мы живем в свободном обществе просто потому, что мир не превратился в антиутопический ад, который был описан в романе 1984 Джорджа Оруэлла.
Тирания, как полагает большинство людей, будет открытой в своих проявлениях и очевидной для всех. Но так ли это будет на самом деле? Или, возможно, мы сами живем в обществе аналогичным тому, что писал Хаксли в своей антиутопии о дивный новый мир?
Может ли быть так, что граждане, которые создали технологии, наркотики, порнографию и другие приносящие удовольствие отвлечения, сами слишком отвлечены, чтобы заметить те цепи, которыми они себя же искали? Когда Дивный Новый Мир был впервые опубликован в 1931 году, Хаксли не рассматривал мир-антиутопию, который он изобразил как неизбежную угрозу. Однако 30 лет спустя после Второй мировой войны, распространения тоталитаризма и гигантских достижений в науке и технике, Хаксли изменил свое мнение, и в своей речи в 1961 году он изрек следующее предупреждение. «Уже при жизни следующего поколения появится фармакологический метод, позволяющий сделать так, чтобы людям нравилось быть рабами, дающий возможность построить диктатуру без слез, так сказать, загнать целое общество в безболезненный концентрационный лагерь, где люди, фактически лишившиеся свободы, будут скорее рады этому обстоятельству, поскольку пропаганда, промывание мозгов, а еще лучше промывание мозгов, усиленное фармакологическими методами, лишат их всякого желания бунтовать. Вот это, по-видимому, станет последней из революций.
Согласно Хаксли, в будущем правящие классы поймут, что контроль над народом может быть достигнут не только через открытое применение силы, но и более скрытным методом – через затопление масс в бесконечном потоке приятных отвлечений. В романе «1984» объясняет Хаксли, жажда власти удовлетворяется через причинение боли, а в дивном новом мире – через чуть менее унизительное доставление удовольствия. а в дивном новом мире через чуть менее унизительное доставление удовольствия.
Но как можно использовать удовольствие, чтобы лишить людей свободы? Чтобы ответить на этот вопрос, мы должны обсудить процесс так называемого оперантного обусловливания, который является методом изменения поведения организма.
В 20 веке гарвардский психолог Берис Фредерик Скиннер провел знаменитый эксперимент, в котором он протестировал различные методы закрепления нового поведения у крыс. Эти эксперименты выявили, как последствия влияния поведения на само поведение могут склонить субъекта полюбить свое рабство. В одном из экспериментов Скиннер опробовал развивать новое поведение с помощью положительного подкрепления. Он давал крысе пищу всякий раз, когда она выполняла желаемое поведение. В другой серии экспериментов он пытался ослабить или устранить некоторые виды действий посредством наказания. Он оказывал болевое воздействие, когда крыса совершала поведение, которое Скиннер намеревался устранить. Скиннер обнаружил, что наказание временно устраняло нежелательное поведение, но не убирало желание животного совершать такие действия в будущем.
Наказуемое поведение, как писал Скиннер, вероятно появится вновь после отмены карательных последствий. А вот модели поведения, стимулированные через положительное подкрепление, с другой стороны, были более стойкими и приводили к долгосрочным изменениям в поведении животных. Хаксли был знаком с экспериментами Скиннера и понимал их социально-политические последствия. В «Дивном новом мире» и его последующих работах Хаксли предсказал появление так называемой контролирующей олигархии, которая будет проводить подобные эксперименты на людях, чтобы усилить их покорность и минимизировать вероятность общественных беспорядков. Скиннер, как и Хаксли, также понимал социальные последствия своих экспериментов, но он полагал, что вопреки Хаксли оперантное обусловливание могло бы использоваться социальными инженерами для большего блага, ведя к развитию утопии, управляемой с научной точки зрения. Следующий отрывок из книги Скиннера «Walden two», однако, показывает, что такое массовое обусловливание сделало бы возможной погубную форму тирании, в которой массы были бы порабощены, но при этом ощущали себя свободными. Теперь, когда мы знаем, как работает позитивное подкрепление и почему наказания нет, мы можем быть более сознательными и, следовательно, более успешными в нашем культурном дизайне. Мы можем достичь такого рода контроля, при котором подконтрольные, тем не менее, чувствуют себя свободно. Они делают то, что хотят, а не то, что они вынуждены делать. В этом источник огромной силы позитивного подкрепления. При ее использовании нет сдержанности и сопротивления. Благодаря тщательному замыслу мы контролируем не окончательное поведение, а склонность к поведению, мотивы, желания, предметы желаний. Любопытно, что в таком случае вопрос свободы никогда и не возникает.
В Дивном новом мире главной наградой, используемой для обусловленного подчинения положительному подкреплению, был супер препарат под названием Сома. Правители мира, как писал Хаксли, поощряли ситематическое употребление наркотиков своими гражданами на благо государства. Жители Дивного нового мира ежедневно принимали Сому, так как препарат предлагал то, что Хаксли называл отдыхом от реальности. В зависимости от дозировки он стимулировал чувство эйфории, приятной галлюцинации или действовал как мощное средство для сна. Он также способствовал усилению внушаемости, тем самым повышая эффективность пропаганды, которой постоянно подвергались граждане. В Дивном Новом мире потребление Соммы считалось не грехом, которому предаются в одиночестве, а политическим институтом. Ежедневное принятие Соммы служило надежной защитой от социальной неадаптации, общественного недовольства и распространения антиправительственных идей.
Карл Маркс объявил, что религия – опиум народа. В Дивном Новом мире получилось наоборот. Опиум, точнее, Сома, стала религией народа. Но правители в Дивном Новом мире полагались не только на Сому. Пропагандировалась сексуальная распущенность. И это была еще одна тактика, которая обеспечивала всеобщее наслаждение собственным рабством. Лозунг «Каждый принадлежит всем остальным» всаждался в ума граждан с юных лет, и с отменой институтов моногамии и семьи каждый мог потакать своим сексуальным побуждением без каких-либо помех. Постоянный доступ к сексуальному удовлетворению способствовал тому, чтобы граждане были слишком отвлечены, чтобы обращать внимание на подлинную сущность своего положения. Санкционированные государством развлечения также играли важную роль в создании безболезненного концентрационного лагеря, изображенного в дивном новом мире. То, что Хаксли называл безостановочными и самыми немыслимыми развлечениями, целенаправленно использовалось как метод политического контроля, чтобы утопить ума граждан в море бессмысленностей и не позволить людям обратить пристальное внимание на истинную политическую и социальную обстановку. Параллели, которые существуют между дивным новым миром и различными обществами нашего дня неоспоримы. В произведении «Возвращение в дивный новый мир», опубликованном в 1958 году, Хаксли спросил себя, как будущие социальные инженеры могут убедить своих подданных принимать лекарства, которые заставят их думать, чувствовать и вести себя так, как угодно диктатору. Он заключил, наверное, для этого нужно будет просто обеспечить доступ к данным лекарствам. Сегодня, по оценкам, каждый шестой американец принимает какой-то психотропный препарат. Кризис опиоидов распространился по всему Западу. Способность удовлетворять сексуальные импульсы через интернет привела многих к зависимости от порнографии, а смартфоны и прочие технологии обеспечивают бездумные и приятные развлечения, которые поглощают внимание большинства людей большую часть дня. В какой степени эти отвлечения намеренно навязываются нам, и в какой степени они являются спонтанной реакцией на потребительский спрос, остается неясным. На каков бы ни был ответ, реальность такова, что рассеянному и отупленному населению просто не хватает умственных ресурсов, чтобы противостоять собственному порабощению. До тех пор, пока современный крик «дайте мне телевизор и гамбургеры, но не беспокойте меня свободой и ответственностью» не сменится криком «дайте мне волю» или «дайте мне смерть», свобода не восторжествует. Скорее, до тех пор, пока люди обменивают свою свободу на удовольствие и комфорт, тот тип общественного обусловливания, о котором предупреждал Хаксли, будет становиться все более изобретательным и эффективным по мере развития технологий и более глубокого понимания того, как прогнозировать и контролировать поведение человека. Удастся ли большинству из нас противостоять подобным манипуляциям? И захотим ли мы им противостоять вообще, пока неизвестно. Если нынешние тенденции сохранятся, человечество вскоре может разделиться на две группы. С одной стороны будут те, кто рад собственному приятному рабству, а с другой – те, кто решит сопротивляться ему ради сохранения не только своей свободы, но и собственной человечности. Как заметил бывший раб Фредерик Дуглас в середине девятнадцатого века, задолго до того, как Хаксли написал «Дивный новый мир», когда раб становится счастливым рабом, он фактически отказывается от всего, что делает его человеком. «Я обнаружил, что для того, чтобы получить довольного раба, – пишет Дуглас, – нужно сделать раба бездумного. Он должен быть не в состоянии обнаружить несоответствие в рабстве. Он должен ощущать, что рабство – это правильно. И его можно привести к этому только тогда, когда он откажется быть человеком.