Я вспомнил случай, который показался чудом. Одной женщине поставили диагноз — рак груди. Она должна была пройти операцию. Два монаха в это время начали молиться за нее. И когда перед операцией у нее взяли анализы, выяснилось, что женщина совершенно здорова. Я кожей чувствовал, что эта история — не вымысел. И мы решили помочь девочке дистанционно. Пошли в церковь, помолились и поставили свечку за здравие.
«Из всего того, что мы делали, — сказал я своей помощнице, — я думаю, эта помощь будет самой эффективной. У меня есть ощущение, что что-то сдвинулось и состояние ребенка должно значительно измениться». Оно изменилось. В пять часов вечера мы поставили свечку за здравие, в десять часов вечера я позвонил родителям, чтобы узнать, каково состояние девочки? «Она сейчас в больнице, в реанимации», — последовал ответ. «А что случилось?» — «В пять часов вечера началась неукротимая рвота. Состояние настолько ухудшилось, что вызвали „скорую“ и увезли в реанимацию». Я был ошарашен. И просто испуган. Хотел помочь и чуть не погубил.
Больше родителям девочки я не звонил. Проблема оказалась неразрешимой. Но внутри я продолжал носить ее в себе. Тогда я считал, что нанес вред грудному ребенку. Хотя при этом здравый смысл говорил о том, что многим ставят свечки за здравие, и это только к лучшему. Потом я периодически возвращался к этой теме, пытаясь ее осмыслить. Когда мы воздействовали руками, давая энергию ребенку, мы помогали его телу. И когда ставили свечку за здравие, тоже хотели помочь телу. Почему же такой разный эффект? Медленно и мучительно приходило понимание.
Когда мы в церкви ставили свечку за здравие, то думали о теле и его проблемах, а в христианстве человек — это сначала душа, а потом тело. И энергетика в церкви работает сначала на спасение и здравие души, а не тела. И происходит очищение души. Значит, и у девочки происходило очищение души. Но, вероятно, с душой было весьма неважно, раз очищение происходило столь мучительно. Тело страдало — душа очищалась. Душа девочки, зацепленная за высшие духовные ценности, привыкла давить любовь, проявлять агрессию по отношению к любви. И когда через церковь и молитву любовь стала возвращаться, агрессия к любви развернулась в агрессию к тому, кто был ее носителем, и пошло очищение. Я почувствовал, что если бы родители первыми пошли в церковь и стали молиться, если бы они внутренне стали добрее, то очищение девочки было бы не таким мучительным.