Символ благородства, жизненной энергии, мудрости, дальновидности, истинный Предводитель всего и всех спал. Сон его был прекрасен. Снились ему леса. Самые разные. Влажные джунгли, полные густых ароматов диковинных растений. Сумрачный ельник с мягким ковром из иголок. Золотистый сосновый бор, играющий мириадами солнечных зайчиков в каплях росы... прозрачный весенний березняк... Сон был прекрасен...
Ровно до того момента, пока в него не ворвался мерзкий, дребезжащий звук будильника. Будильник предусмотрительно был поставлен звонить подальше от кровати, на тумбочку в дальнем конце спальни. Чтобы его нельзя было выключить, не проснувшись как следует...
Метким ударом подушки возмутитель спокойствия был сброшен со своего пьедестала, но продолжал, с настойчивостью, достойной лучшего применения, приглушённо булькать из угла. Одеяло на кровати пошевелилось и плотнее сжалось в комок. Будильник сказал "бульк" в последний раз и затих. Комок на кровати слегка расслабился и выдохнул. Но тишина продлилась недолго.
"Кукареку!"
"Ку-КА-ре-КУ!"
"КУ-КА-РЕ-КУ!!!"
Одеяло напряглось, зарычало и выстрелило в назойливую птицу очередной подушкой. Подушка пролетела мимо и врезалась в кого-то на дереве. "Кто-то" истошно заверещал и принялся бросаться в окно апельсинами.
- И откуда у него столько? Как же не хочется встава-ать! Но надо.
Одеяло пошевелилось, изобразило из себя кокон с ногами и отправилось в ванную. Что-то с резким писком выскочило из-под кровати и бросилось в сторону подушки, под которой был погребён будильник. Подушка подпрыгнула. Раздался одинокий "звяк".
На пороге спальни "кокон" споткнулся о меховой коврик, который в ответ на такое обращение то ли тяфкул, то ли заскулил. Удержать равновесие удалось буквально силой воли. Ещё одно усилие потребовалось чтобы сдержать в себе всё то, что готово было сорваться с языка.
Ванная оказалась занята. А предупредительный рык не обещал ничего хорошего. И хотя владелец одеяльного кокона, при желании, мог соперничать с рычавшим не только в силе голоса, он мудро решил подождать.
С кухни раздавались фырканье, мерный хруст и запахи. Желудёвого кофе, овсяных хлопьев и свежей травы. Стол был накрыт на четверых. Если сосредоточиться, то можно было разобрать непринуждённую беседу о том, что к возвращению пятого нужно пополнить запасы, о преимуществах люцерны и технологиях заготовки сена.
Решив не нарушать идиллию, "кокон" вышел на веранду и уселся в ивовое кресло, предусмотрительно сняв с него подозрительный пёстрый шнурок. Из кокона появилась рука, в которую тут же опустилась возникшая из воздуха чашка дымящегося чая.
Встающее солнце уже заливало теплом и светом всё вокруг.
На работу по-прежнему не хотелось...