Сперва немного скучных сведений: в 80-х был я студентом Географического факультета МГУ. Кроме летних таёжных экспедиций, хотелось себя проверить и в снежных условиях. Такого зимнего опыта не хватало, разве что несколько лыжных вылазок в Подмосковье, и одна недельная практика в заснеженных Карпатах.
Лавинная лаборатория давала нам, студентам, возможность развить и навыки, и познания. Полностью она зовется "Лаборатория снежных лавин и селей". Её основатель Г. К. Тушинский, к слову, один из главных организаторов изучения лавин и прочих опасностей в горах, известный учёный и опытный альпинист. У нас в ту пору как раз шёл курс по его учебнику. Кроме того, я прочел немало о лавинах, интересовался снегами, и раз предлагалась такая интересная практика в Хибинах... Называлось это громко: "Хибинская экспедиция НСО", научного студенческого общества.
И вот, в январе 1982-го, отстоявши сессию, разнородная группа студентов сошла с поезда на станции Апатиты. Мороз встретил нас нешуточный после московской мягкой погоды, а многие были в легкой одежке: зябкий ветер добавлял ощущений. Мои родители, впрочем, имели немалый опыт выживания в трудные годы, и оттого я был почти насильно одет в дедов длинный тулуп до пят, и в бабушкины валенки на размер меньше моего. Это несоответствие, впрочем, тут же перестало раздражать, поскольку база отправила за нами открытый бортовой грузовик. Девушки уселись в кабину, а парни улеглись на дно кузова, стараясь не замерзнуть. Мне же в моём допотопном облачении было тепло. Катаясь с боку на бок, доехали до базы в Кировске, точнее за ним, неподалеку от рудника "Расвумчорр": остановка автобуса называлась "Юкспорйок", как помнится.
Группа сложилась разношерстная, с разных курсов. Аспирант Сергей был старший по нашей группе студентов. Кто-то умел ходить на лыжах и бывал в горах, кто-то прибыл из южных краёв. Широкие лыжи в ту пору было трудно встретить. Я притащил с собой скромные советские "Туристы", остальные ходили кто на чем. Тем, кто прибыл совсем без лыж, впрочем, комплекты на базе выдали.
Помню, впечатлили изразцовые печи во всех больших помещениях: лыжные ботинки, валенки потом сушили возле них. Вокруг главного здания громоздились жилые вагончики, дровяной сарай, механическая мастерская, снегоход Буран во дворе и упомянутый грузовик.
В первый, обзорный маршрут шли все вместе в сторону перевала Юкспорлак. Все студенты впервые видели суровый тундровый ландшафт: тощие елки, кривые березки, голые склоны и четко очерченные плато: они-то и звались тундрами изначально на лопарском языке. Полярная звезда висела непривычно высоко, почти над головой. Иногда всё озаряло северное сияние, впрочем, скромное монохромное, зеленоватое. Было, признаться, жутковато с непривычки.
Занимались мы в первую очередь снегомерной съемкой: протыкали снеговой покров длинными алюминиевыми шестами по регулярной сетке, записывали глубину и рисовали схемы с изолиниями. Вокруг базы, как помнится, было около двух метров снега, ближе к склону горы Юкспор около четырёх, а где-то местами доходило и до шести: метельный нанос и навал с крутого откоса, как объяснили нам научные руководители. Приходилось скручивать по три двухметровых шеста, чтобы проткнуть снег до земли. Постепенно площадь вокруг базы покрыли съемкой, и вверх по ручью Юкспорйок снегомерщиков начал развозить снегоход. Добирались они и до истока реки, и до вершины Юкспора, а у нас с аспирантом Сергеем была другая стезя: отбор проб снега на геохимию и еще одно спецзадание. С этим опробованием мы добрались вскоре до ущелья Рамзая и до перевала Юкспорлак, поскольку брали их лишь в характерных местах. Было задание также взять пробы и в соседних долинах, за перевалами, чтобы сравнить содержание веществ вблизи рудников и вдали от них. Нашей паре, как самой ходкой, достался неблизкий маршрут: через перевал Рамзая в долину реки Малой Белой. Это мы с Сергеем отложили на последние дни и на хорошую погоду, а пока занялись спецзаданием кафедры геоморфологии: изучением растрескивания пород. Задача стояла определить, с какой скоростью расширяются трещины в скалах под действием мороза и солнца. Вроде бы на перевале Юкспорлак для этого, по бокам одной из трещин, уже были вмонтированы иглы в качестве мини-реперов, кем-то давно. Однако даже по описанию и по схеме мы их не нашли. То ли привязка хромала у предшественников, то ли поржавели эти иглы... Надо было этот измерительный пункт восстановить. Мы запаслись толстыми стальными иглами, соответствующим пробойником, молотком.
Первая попытка оказалась неудачной: тонкий победитовый пробойник плохо брал твердую скалу, а если бить со всей силы, то откалывал кусок, а то и застревал. Электроперфораторов тогда еще не было, тем более аккумуляторных, как быть? Обратились к местному мастеру на все руки. Механик-слесарь-токарь базы быстро понял задачу, и выдал нам шлямбур - толстый трубчатый бур-пробойник с зубчатой кромкой, а к нему небольшую кувалду. Дело пошло веселее, но после него получалось отверстие с палец толщиной, какие уж тут иглы... Однако мастер дело знал: за пару дней, пока мы долбили скалу, выточил на токарном станке толстенные стержни-анкера из латуни. Они в точности подошли в пробитые отверстия, и хорошо клинились в них до специального ободка. Снаружи торчали только шляпки, калиброванные под измерения. Чтобы замеры шли подконтрольно, с заверкой, мы вмонтировали по бокам трещины не по два стержня, как предлагала методика кафедры, а несколько, для измерений по треугольникам, наподобие мини-триангуляции. Второкурсные мозги уже работали по-научному, впитав азы геодезии... Последние анкера вбивали в пургу, как помнится, замеряли совсем уж в сумерках, крутя штангенциркуль и карандаш заледеневшими пальцами. Как-то удалось и проверить и записать все замеры, но было жёстко. Однако мы с Сергеем справились, не поморозились, отчёт со схемой составили, и стали ждать погоды для дальнего маршрута.
Мело пару дней так, что не видно было гор. Однако все мы немного обвыклись, идти за дровами и по иной нужде во двор было не жутко, а даже весело: выручал и тулуп, и валенки, ими и товарищи пользовались, не только я. На другой день на базу прямо из ниоткуда ввалился нежданный гость: парень с большим рюкзаком, на широких лыжах, в щеках помороженный до фиолетовых оттенков, изрядно небритый. "Вася" - представился запросто, - "пришел с Ловозера от лопарей". Был он то ли этнограф-любитель, то ли просто любитель странствий. Васю на базе приняли, ему досталась койка надо мной, и весь вечер он говорил, даже от еды не отрываясь. Сам признался: "я не столько замерз и проголодался, сколько одичал. Трое суток ни души в тундре, а до того одни лопари". Я впитывал рассказы как губка: слова и образы ложились на готовый субстрат, как масло на горячий хлеб... Слабо помню, что в рассказах этих было, наверное, все вперемешку: олени, чумы, упряжки, заунывные песни, пурга, одинокие ночёвки, бесконечная лыжня. Это запало в душу, и начали мы строить во дворе иглу по всем канонам. Через десяток лет я и сам тропил лыжню по тундрам, вел товарищей на перевалы и по плато, ночевали в палатке и в снежных пещерах...
Рыли еще и снеговые ямы-шурфы неподалеку от базы, больше для самообразования, чем для науки. Глава практики вдалбливал в нас азы лавинного дела: какие виды снега и слои в разрезе бывают, как это влияет на надежность всего "пирога" и как увязано с лавинами. Запоминалось плохо, потому как во мгле всё казалась однородным, а слова под вой пурги звучали монотонно. Однако потом, после книг, лекций и размышлений, вся эта лавинная премудрость всплыла и в жизни пригодилась. Если кратко, то бывает в снежном пироге рыхлый слой. Над ним, как правило, достаточно снега: в итоге всё неожиданно срывается, и сползает, как на смазке. Иное дело - лавины из свежего снега, их легче предсказать: прошёл снегопад, значит пойдут осовы-лавины с крутых склонов. А вот лавина из плотной снеговой "доски" на рыхлой "смазке" ждет своего часа, будто мина. Её можно предсказать, только если следить за слоями в шурфах непосредственно на склоне.
Погода наладилась, и взяли мы-таки с Сергеем пробы по маршруту ущелье Рамзая - река Малая Белая - станция Хибины. Намотали больше двадцати километров по горам, ещё и с тропёжкой по свежевыпавшему снегу. Тащили пробы в рюкзаках вниз по долине, переходя притоки, но я не помню, чтоб было трудно. Мы уже вошли в форму, были молоды, светило солнце и все казалось в жилу. К ночи дошли до станции, дождались местного поезда, а в Апатитах нас встретил грузовик. С тех пор довелось пройти много маршрутов, и длинней и труднее, и веселей и интереснее, но мечтаю повторить именно этот ,)