(Береги честь и зубы смолоду, или
Зубной триллер со счастливым финалом)
ПРОЛОГ
Короткое, как выстрел артиллерийского орудия, вступление
«Спал Петрович плохо… Проснулся рано, красные цифры электронных часов в темноте светили половиной четвертого: ровно 03.30. И чего мужику весной по ночам не спится? Сон кошмарный приснился, а потом думы разные нехорошие в голову лезли…».
Это начало рассказа «Цифрохрень» о питерском военном пенсионере Кошкине, про его стенания из живой очереди за электронным талоном к неврологу. Помните? Или не читали ещё? Будет желание – почитайте, не пожалеете. С той весенней истории всё и началось!
1.
Спал Петрович хорошо... Всю ночь ему снилась Клавдия Фёдоровна – соседка по подъезду, проживающая в такой же «однушке» – однокомнатной квартире, как у него, только этажом ниже.
Симпатичная моложавая женщина, приглянувшаяся отставному офицеру-холостяку Иннокентию Кошкину, на пенсию пока не собиралась, работала в их «Жилкомсервисе»: двор убирала. А жила с кобелём! С собакой «дворянской породы», которую весь многоквартирный дом знал, как Шарика. Пока Клава тротуары подметала и газоны убирала, пёс всё время, хвостом виляя, вокруг неё крутился. Смешно было на них смотреть Петровичу сверху из своего окна. «Вот ведь парочка – не разлей вода», – улыбался он в седые усы, представляя по-своему. – «Точно чеховская дама с собачкой!». Засматривался на дворничиху часто. Нравилась она ему…
В теле мягоньком пребывала женщина, с фигурой, как у Данаи, что на полотне Рембрандта. Хороша, одним словом! Иннокентий, когда эту картину в Эрмитаже увидел, глазам своим не поверил: как Клавдия там оказалась? Красота! А формы какие! Самое то, что надо. Внешне постарше, конечно, была, чем девица, позировавшая голландскому живописцу, но ведь и Кошкин давно не Кеша, а Иннокентий Петрович.
Очень приветливая, всегда первой здоровается, милая, скромная, ещё «советской закваски» работящая женщина. А сколько лет уже вдовствует! Может и сосед Кошкин ей симпатичен был? Только как узнать? Зато как начнёт Клавдия у себя на кухне котлеты жарить, так весь запах – вкуснятины этой мясной – наверх к Петровичу поднимается. Точно специально любовь в нём подогревает! Пора бы ему решиться и в чувствах своих признаться своей соседушке. Пора… Да всё никак не выходило у Иннокентия с этим животрепещущим вопросом обратиться к одинокой приятной женщине.
Прошлой весной здоровье подвело Кошкина (остеохондроз поясничный, будь он неладен, расшалился), долго в районной поликлинике осаждал он кабинет невропатолога, а затем на работе «непыльной» уставать начал. Конечно, трудился ещё Петрович! Как без работы в наше время, даже подполковнику в отставке? Есть такая профессия на пенсии – на работу ходить. Вот и работал он, можно сказать, «в своё удовольствие»: посменно в районном военкомате дежурил, а после дежурства потом целые сутки отсыпался. А время-то шло… Даже не шло – летело времечко! Но ведь надо человеку, пусть и на старости лет, попытаться ухватиться хоть за крыло, хоть за хвост своей Птицы счастья. Надо! Опять Клавдию представил Кошкин во сне. С живота на спину перевернулся…
«Только теперь, когда у него голова стала седой, он полюбил как следует, по-настоящему – первый раз в жизни», прочитал словно про себя как-то Иннокентий у Чехова в рассказе «Дама с собачкой». И так, оказывается, бывает! Зато Пушкин к своей «Капитанской дочке» сделал эпиграфом пословицу «Береги честь смолоду». Александр Сергеевич – «наше всё» – тоже, наверное, в любви разбирался. И жизнь свою за честь любимой женщины положил. А во «Что делать?» у Чернышевского, что творится? «Кто не испытывал, как возбуждает любовь все силы человека, тот не знает настоящей любви» – вот что! Читал Кошкин много… Ну а что ещё делать на дежурстве, кроме дежурства? Выпадает более-менее свободное время – почему не почитать, если всё спокойно в военкомате. Тогда ещё было спокойно.
Перечитывая классиков, Петрович каждый раз спрашивал самого себя не «что делать?», а «почему?». Ведь служил на совесть в артиллерийской воинской части, подполковником в запас вышел, а в личной, точнее, в семейной жизни, почему не заладилось? В чём он оплошал? Были ошибки? Да были, конечно. У кого они не случаются в жизни? С высоты прожитых лет огрехи свои честно признавал Кошкин: «Горячий был, дуралей!».
Женился лейтенантом, сразу после окончания военного училища, на однокласснице по школе. Она ведь думала, что выйти замуж за офицера – это сразу тебе и квартира, и благополучие (денежное), а самое главное: поскольку никакой мировой войны не предвиделось – жизнь рисовалась в её воображении лишь в достатке и полном спокойствии, то есть – припеваючи. А лейтенант Кошкин увёз свою половинку в такую даль, в такой глухой гарнизон, окруженный таёжным лесом, что мама не горюй! Тёща и не горевала, а вот молодая жёнушка затосковала быстро по городской жизни. И года не прошло, как развелись бывшие одноклассники с банальной формулировкой: не сошлись характерами. Может и так. А может и поторопились. Чего уж теперь вспоминать былое… Так и не женился больше Кошкин. Всего себя на службе отдавал ратному делу.
Минули годы... Сколько уж лет бобылём жил Иннокентий Петрович! Нет, женщины у него были, конечно, только вот серьёзно «даму сердца» не заводил – всё холостяковал… А что до пословицы – эпиграфа к «Капитанской дочке», так суть там проста и понятна: с юных лет надо заботиться о своих моральных качествах, задумываться о последствиях поступков своих. Эту заповедь Кошкин, по долгу службы, прививал в подчинённых на всех занимаемых им должностях от лейтенанта до подполковника. Это, как ни крути, по-пушкински! А сам-то, что и как? Ну, шалил иногда… Выпивал, случалось и погуливал во вне служебного времени. Эх, молодость! Жизнь она такая… Зато как уволился из армии, вернулся в город своего детства и призадумался, наконец: как он жил, для чего жил, а точнее, ради кого жил? Ни семьи, ни детей, ни внуков малых. И тут – на тебе! Приличная женщина и живёт в двух шагах, точнее, в одном лестничном пролёте от него. Пора, Кошкин! Пора, котяра, «построить по уставу» пса Шарика! Ой, чего это он? Проснулся Иннокентий в думах о прекрасной даме с собачкой. Это по-чеховски! Задремал, видать крепко, на дежурстве… Но, «что делать?» (по Чернышевскому), уже знал точно. Действовать!
2.
«Береги честь смолоду, а здоровье под старость», иными словами – в молодые годы нужно было вести себя хорошо, чтобы потом не было стыдно за свои поступки. А в старшем и, особенно, в пожилом возрасте внимательно надобно следить за своим здоровьем. Только в наше время, вообще, болеть нельзя! Никаких денег на лекарства не хватит. И то верно. Беречься приходится и от простуды с гриппом, и от COVIDа проклятого. Про хронические болячки, которые осенью и весной обостряются, разговор особый. Пропади они пропадом…
«Дал бы Бог здоровья, а дней впереди много» – так гласит народная пословица. Если человек будет здоров, то он сможет бОльшего достигнуть в жизни. О, как! И не поспоришь… «Конечно, это всё так. Побольше бы здоровья! Только где ж его взять на старости лет? Может, в любви? В семье?..», – снова и снова размышлял Кошкин, то на работе, то после неё – сменившись с дежурства, в своей «холодной» квартире. Нет, батареи в их доме грели хорошо. «Жилкомсервис» с началом отопительного сезона не подкачал. Просто тепла человеческого уже не хватало Иннокентию – женского тепла…
И тут напомнили о себе зубы! Вернее, их отсутствие у Петровича. А ведь это тоже здоровье. В здоровом теле – здоровый дух! Снова не поспоришь с этим, уже латинским крылатым выражением, ибо «дух изо рта» тоже должен быть приятным. Поэтому сразу после новогодних праздников пенсионер серьёзно занялся протезированием. Этот процесс хоть и дорогой по нынешним временам, но не быстрый. Записался в очередь к стоматологу-ортопеду, как ветеран военной службы, в поликлинике при госпитале. И успел!
А успел Петрович, как планировал, к началу следующей весны, засияв новой белоснежной улыбкой! В общем, аккурат на женский праздник 8 марта – Кошкин решился… Пора! Весна зовёт, весна требует обновления и крутых перемен в жизни. Пора уже – пора! Зубы вставил – можно жениться. Что ещё? Ах, да! Сначала, как и положено, предложение даме сердца надо сделать. Может и не сразу «предложение», но поговорить-то осторожно на эту тему точно нужно. Вдруг сработает!
Накануне мужчины-коллеги поздравляли с международным женским днём всех их «боевых подруг», которые работали в военкомате. Иннокентий всю ночь потом представлял, какие тёплые слова он скажет в праздничный день дорогой Клавдии Федоровне. После дежурства, усталости ветеран совсем не чувствовал.
Примчался домой, купив по дороге в цветочном ларьке большой букет свежих молоденьких тюльпанов, принял душ, тщательно побрился перед зеркалом в ванной, неотразимо сверкнув во весь рот «голливудской улыбкой» со съёмным верхним протезом. Пока мылся, мысленно повторил «признательный монолог о своих чувствах», а потом, уже в банном халате, дважды отрепетировал сцену вручения цветов. Очень даже симпатичный букет избраннице своей (!) – Клавдии он подарит.
Холодец сварил заранее, обед (первое и второе блюдо) успел приготовить, салат овощной нарезал, даже селёдочку под шубой изваял в глубокой тарелке. Военный человек всё умеет! Стол накрыл не пустыми тарелками с ложками и вилками, а закуской праздничной: колбаской копчёной, сыром двух сортов и ветчиной. Рыбка красная и икра такая же на аккуратных бутербродиках тоже были. Сервировка будьте нате получилась, всё чин чинарём! Шампанское и вино заранее в холодильнике охлаждалось, а бутылка хорошего коньяка у хозяина в баре всегда стояла.
После всех кулинарных и прочих приготовлений Иннокентий переоделся в костюм, который только по праздникам доставал из гардероба, галстук новый надел – специально научился по такому случаю завязывать. Ещё разок прыснул на лицо импортным одеколоном. В магазине, когда его покупал, девушка-продавец заверила, что он французский, только из Китая привезённый.
Время «Ч» – пора! Торопливо спустился на один этаж. Его «Командирские» часы показывали ровно 16.00. Осторожно нажал и сразу отпустил кнопку дверного звонка соседки. Сердце мужчины забилось ещё сильнее. Потом ещё разок позвонил, чуть подлиннее. Только в ответ ти-ши-на! Даже Шарик не тявкнул. «Может, ушла куда? К знакомым, к подруге какой-нибудь 8-е марта отмечать!», – расстроенным поднялся к себе Кошкин. – «Куда могла Фёдоровна запропасть? Эх, раньше надо было! Утром ещё, как приехал с дежурства, следовало бы предупредить её о своём визите…».
А сейчас, такой облом!
3.
Дома – в своей квартире, скрипнув от досады зубным протезом, Кошкин налил рюмку коньяка и выпил, чтобы снять напряжение. Сразу есть захотелось. Оно и понятно: проголодался бывший артиллерист за день. Но «новые зубы» вверху мешали, не привык ещё к ним. Вытащив изо рта «творение стоматолога-ортопеда», Иннокентий аккуратно завернул протез в бумажную салфетку, поместив свёрток на краю обеденного стола. Не забыть бы только про него! Налил себе тарелку супа, разогрел в микроволновой печи и с разыгравшимся аппетитом принялся трапезничать. Решил так: «небольшой перекус красивый стол не испортит, а там посмотрим!».
Надо было собраться с мыслями. Ещё наполнил рюмочку. Но выпить не успел – в дверь настойчиво позвонили дважды. «Мать честнАя, да кто же это?» – отодвинув тарелку с супом, поспешил открывать своё жилище. А на пороге… Она! Его Клава. Сама пришла. В нарядном платье, вся такая красивая, благоухающая нежностью. Что весна с женщинами вытворяет!
– Здравствуйте, Иннокентий Петрович! – приветливо первой поздоровалась соседка. – Гостей не ждёте? Можно к вам?
– И вам здравия желаю, Клавдия Федоровна! – по-военному, улыбаясь, приветствовал даму Кошкин и сразу бодро продолжил разговор, выбросив из головы свой неудачный поход вниз. – Жду только вас! Проходите, пожалуйста, к столу праздничному. Ведь 8-е марта сегодня!
Иннокентий вынес букет алых тюльпанов и со словами поздравления вручил Клавдии цветы. Она была в восторге! Всё – первый этап к заветной цели Петровичем был выполнен. Теперь можно перевести дух и чуточку расслабиться. А уж потом, что само-собой разумеется, приготовиться к главному: за разговорами под шампанское и коньячок в любви признаться. И хозяин квартиры гостеприимно пригласил счастливую даму к обеденному столу…
Что всё-таки застолье с людьми делает! Еда по-доброму насыщает, алкоголь мозг веселит и настроение поднимает. А ещё разговоры приятные заводить помогает. В это самое время и просыпается душа человеческая: на подвиги зовёт! После очередного тоста Клавдия прислушалась…
– Вот ведь, паразит! Попросила же по-человечески его потерпеть…
– Кого? – не понял Иннокентий.
– Да кобеля моего. Не слышите разве? Как воет, дурачок. Ревнует, наверное.
– Ваш Шарик? Ревнует ко мне?
Пёс, запертый в квартире Клавдии Фёдоровны, уже лаял на весь подъезд, призывая хозяйку откликнуться.
– Знаете что, Иннокентий Петрович? – предложила дама. – А не прогуляться ли нам сейчас? Погода прекрасная, весна на дворе! Заодно и баловника моего выгуляем.
– А давайте! – с радостью согласился Иннокентий, смекнув попутно: «На свежем воздухе разговор даже лучше пойдёт в нужном русле. И на «ты» пора бы уже перейти…».
– Вы не беспокойтесь, тарелочки я помою, – охотно предложила Клава. – И, вообще, лишнее уберу со стола. Где у вас мусорное ведро?
– Как у всех, и у вас тоже, наверное, – кивнул в сторону кухонной мойки Петрович. – Под ней! Вам помочь, Клавдия Федоровна?
– Вместе быстрей справимся! Вы мне подавайте, а я быстренько всё вымою, – и Клавдия по-хозяйски включила воду.
Кошкин радовался всей своей «оттаявшей» душой. Хорошо ему было! Вот ведь как всё здОрово, по-домашнему складывается у Кеши и Клавы. Пока она мыла посуду, Иннокентий собрал со стола все скомканные использованные салфетки, смахнул в пустую тарелку хлебные крошки со скатерти, прочую «ненужность» и выбросил всё в ведро. Несколько кусочков ветчины с колбасой Петрович предусмотрительно завернул в фольгу для неугомонного Шарика. Надо будет и с ним поближе познакомиться.
– Ой, сколько у вас мусора накопилось! Давайте я ведро вынесу! – предложила Клавдия.
– Как можно?! Сам донесу пакет до мусоропровода. Нам же по пути – он ведь на вашем этаже расположен. Ну что, пошли спасать четвероногого ревнивца?
– Идёмте!
И все-таки весна – это прекрасное напоминание о том, насколько прекрасными могут быть изменения в жизни. Вот и в судьбе Иннокентия с Клавдией в самом начале марта – в праздничный день эти перемены наступили. Как же им было сейчас хорошо вдвоём! Впрочем, почему вдвоём? Их было трое: Шарик бегал без поводка и резвился рядом, совсем не мешая влюблённой паре. И на него весна тоже действовала по-особому: хотелось облазить все кусты и газоны сразу. Сколько новых запахов после минувшей зимы они таили в себе! Только собаки, обладающие отменным нюхом, могут оценить это. Шарик был ещё тем ценителем!
А тем временем Клава, прижавшись к Кеше, «шла под ручку». И не было им вдвоём сейчас счастья бОльшего от светлой мысли – одной на двоих: как же хорошо, как тепло им сейчас! Сначала Иннокентий Петрович много рассказывал о своей службе, а его спутница внимательно слушала, не перебивая вопросами, затем Клавдия Федоровна изложила свою биографию и уже Кошкин кивал и поддерживал словом любимую женщину. Да, он уже любил её! И тянуть со своим признанием ей более не имело смысла…
– Я люблю вас, Клава! – остановившись, неожиданно громко произнёс Иннокентий.
– Правда? – на какое-то еле уловимое мгновение растерялась Клавдия и зачем-то переспросила. – Это правда, Иннокентий Петрович?
– Да что вы меня всё по имени-отчеству называете… – смутился Кошкин, но, взяв себя в руки, сразу повторил признание. – Люблю вас, Клавдия Фёдоровна и хочу, чтобы вы стали моей женой. Давайте жить вместе! И давайте уже перейдём на «ты»…
– Ну вот… И вы меня тоже по отчеству величаете… Впрочем, и я отвечу вам тем же. Мне вы тоже нравитесь, Иннокентий Петрович, то есть Кеша. Очень нравишься! – призналась в свою очередь Клавдия и продолжила. – А пойдём ко мне чай пить? Я такой торт приготовила к празднику!
– Пойдём! – улыбнулся Кошкин, повторив своё предложение руки и сердца. – Так ты согласна, Клава? Замуж за меня…
– Дома скажу. Всю дорогу буду думать. Но, честно, так устала уже жить одна. Очень хочу полюбить тебя, Иннокентий. Мне кажется вы, то есть ты, хороший человек. Настоящий военный! Это уже о многом говорит. Ах, как же хочется счастья! Большого-пребольшого. Семейного, на двоих.
– На троих… – кивнув в сторону пса, добавил Кошкин.
– Он славный. Мой Шарик! А теперь у меня будет и мой Кеша. А Шарик будет у нас общий.
– Я согласен.
– И я согласна. Чего до дома тянуть с ответом… Спасибо вам. Ой! Волнуюсь… Тебе, конечно. А теперь скорее домой! Торт ждёт нас.
– А какой торт?
– Мой фирменный! Тебе понравится, – улыбнулась Клавдия. – Во рту просто тает. Зубы не нужны!
И тут Кошкин вспомнил про свои зубы… Как током долбануло! «Боже мой, а куда же я свой протез подевал?» – начал волноваться он не на шутку, с каждым шагом, приближающим их к дому. – «Похоже, что выбросил его вместе с мусором. Сам выбросил, вот балда!».
4.
– Клава, тут со мной казус один приключился… Мне надо тебе ещё кое в чём признаться, – тихонько и загадочно произнёс вслух Кошкин.
– Говори. У тебя есть дети от первого брака? – почему-то сразу о наследниках заговорила она.
– Нет. Никого нет. Я про другое…
– Про здоровье? Что-то болит, Иннокентий? Не беспокойся, я буду ухаживать за тобой, милый.
– Спасибо, Клава. Да вроде здоров. Почти… Вот только зубы!
– Болят? – улыбнулась Клавдия и пошутила. – Ты хочешь меня ими покусать?
– Покусал бы! – в свою очередь отшутился Кошкин. – Да нечем! Скажи, пожалуйста, а ключи у тебя есть он нашего мусоропровода? Ну, от того помещения у входной двери нашего подъезда, где бак мусорный…
– Поясни… Сдался он тебе! Это моя территория ударной работы. Завтра с утра, пока машина не приехала, мне убрать его надо.
– А можно я его с вечера сам уберу? Помогу тебе…
– Это зачем же? Спасибо, конечно, за помощь. Но праздник же сегодня. Выходной день! И торт я приготовила нам… Сказала же – он во рту просто тает!
– Ох, не смейся только, Клава! Шарика напугаешь… – решился на пикантную откровенность Кошкин. – Я случайно, пока ты мыла посуду, собственными руками выбросил в мусорное ведро свой новенький зубной протез. Он же на столе лежал, в салфетку завёрнутый. Забыл про него совсем. Так хорошо нам было! А сейчас вспомнил… Он и сейчас там – только уже внизу, в общем баке, наверное, так и покоится в моём пакете… Что делать будем?
– О, Господи! – не на шутку уже взволновалась Клавдия. – Так идём скорее! Я ещё и фонарик возьму дома. Только бы сильно не забросали твои зубики жильцы-соседи наши своими отходами жизнедеятельности. В любом случае всё перевернём там, а пропажу найдём!
И они поспешили к своему подъезду… К их общему удивлению в небольшом помещении приёмника отходов мусора было с горой. Праздничный день называется! Найти свой мешок Иннокентию сразу не удалось. И он начал рыться в баке, как заправский бомж в поисках съестного. Клавдия помогала ему то светом фонарика, то советом, где лучше копнуть. Самое поразительное, что времени прошло совсем немного, а «заветный мусорный пакет с зубным протезом Петровича внутри» всё никак не находился. Разных целлофановых и полиэтиленовых пакетов в баке было очень много. И казалось, что все они были одинаковые. Иннокентий рвал их, но никак не находил своего. Куда же его пакет подевался? Кошкина одолевал ужас! Как он будет без зубов-то? Ведь жениться собрался… С зубами!
– Спокойно! – сказала, Клавдия. – Давайте перевернём бак и высыпем всё содержимое на асфальт. Удобней будет искать!
Так и сделали. Высыпали… Только результат тот же. Зубной протез Кошкина найти не получалось! Выходящие из дома и, наоборот, заходящие в подъезд люди чертыхались от увиденного, спрашивая «старателей»: уж не золото ли они ищут?
– Угадали! Кольцо золотое обручальное случайно потеряли, – заверяла всякий раз Клавдия Фёдоровна, – Смахнули случайно в мусорное ведро. Вот и ищем пропажу!
Люди верили, вздыхали и охали, даже помощь предлагали – порыться в мусоре все вместе! Кошкин, естественно, не соглашался. Однако, отчаяние охватило его полностью. Расстроился… Виду не подавал, но Клавдии уже было видно его состояние. «В конце концов… – размышлял Петрович, – Запишусь снова в поликлинику к уже знакомому стоматологу-ортопеду!».
– Правильно! – словно услышала его Клава. – Справим тебе новые зубы!
Темнеть нАчало… Поиски результата не дали. Асфальтовая площадка перед подъездом напоминала настоящую бесхозную помойку. Разорванные пакеты, мусор, разбросанный повсюду… Зрелище ужасное! А ведь всё это ещё и убрать потом надо! Сама дворник за порядок отвечает. И вдруг… Шарик, который активно сновал туда-сюда по всей мусорной куче, завилял хвостом и смиренно затявкал. Клавдия подошла к своему «четвероногому помощнику и охраннику» и к удивлению Кошкина, подняла блестящую зубную конструкцию. Так и есть! Это был он – его протез!
– Ну слава богу, нашёлся! – заликовал Кошкин. – А то ведь, как же я жениться без зубов-то буду?
– Это всё Шарик – молодчина наш! – блеснула глазами Клавдия.
– Точно! Свидетелем будет на нашей свадьбе! – улыбнулся в ответ Иннокентий, обняв свою любимую.
Совсем стемнело... Они ещё некоторое время так и стояли, обнявшись посреди кучи мусора, не стесняясь никого, поцеловались. А потом быстро-быстро навели порядок вдвоём.
Шарик одобрительно вилял хвостом, показывая всем своим видом, что эти человеческие «обнимашки и целовашки» можно продолжить и дома. Торта ему тоже хотелось… Праздник ведь не только у людей бывает, но и у собак тоже!
ЭПИЛОГ
Короткое умозаключение, по горячим следам
всех участников настоящего «зубного триллера»
«Как хорошо, что зубы Кешкины нашлись. Шарик молодец!» – подумала Клавдия Фёдоровна и улыбнулась, погладив по голове собаку.
«Кольца обручальные завтра же пойдём выбирать…» – уже решил Иннокентий Петрович, глядя влюблёнными глазами на Клаву.
«Хозяйка замуж выходит… Скоро свадьба. Эх, заживём! И Кошкин этот, вроде мужик нормальный. Хоть и фамилия кошачья, но колбасу с ветчиной в обед вкусные принёс…», – размышлял пёс, облизываясь, посматривая в кабине лифта то на свою Клавдию, то на своего Иннокентия...