В кабинет заведующего музеем им. Аксакова в Абрамцево постучали. Не дождавшись ответа, в дверь зашли молодые люди, представились членами уездного комитета ВЛКСМ и заявили: «Волисполком решил закрыть музей и организовать здесь дом отдыха для комсомольцев. Пройдёмте, осмотрим помещения, где будут отдыхать комсомольцы».
Заведующий музеем не то, чтобы был удивлён, он был обескуражен. «Что, опять? - подумал он. – То крестьяне против музея, то в церкви службу им подавай. А тут на тебе – решили закрыть музей, а меня даже в известность не поставили».
Он не стал возражать, требовать объяснений и каких-то бумаг. Встал, указал на дверь рукой и произнёс: «Пройдёмте, осмотрим помещения. Надеюсь, вам понравится».
Осмотрев последнее помещение, комсомольцы почесали в затылке и спросили: «А можете порекомендовать что-то более подходящее под дом отдыха?». Заведующий музеем пожал плечами и посоветовал обратиться в местных совхоз, может у них есть что-то подходящее? «Вряд ли исполком примет решение о закрытии совхоза ради дома отдыха», - подумал он.
«Абрамцевский музей. Нужен или не нужен?» Именно с таким заголовком газета города Сергиев под названием «Плуг и молот» опубликовала в мае 1927 года разные мнения своих читателей по данному вопросу
Местный крестьянин высказался против музея. Мол, Революция «смыла с лица земли» имение «знаменитого» помещика Мамонтова. Но вот организовали музей имени Аксакова, «началось паломничество московской публики … на лоно красивой природы». Однако какая польза местному крестьянину от всего этого? Старое «барское» гнездо решили возродить? Лучше уж перебросить эти ваши ценности в город, потому как на «святые» картины знаменитых художников крестьянство внимания не обращает. Особенно на те, которые на «царских вратах». А предложение от местных крестьян такое – целесообразней здесь сделать санаторий или дом отдыха для рабочих и крестьянских масс. И подпись – местный крестьянин.
А чуть ниже – письмо М. Ломакина. Он выступает в защиту музея, причём музей должен быть именно в этом месте. В чём состоит задача Советской власти? А задача Советской власти в том и состоит, чтобы поднять деревню до уровня городской культуры.
Товарищ Ломакин не ходит вокруг да около. Он прямо говорит откуда эти споры идут. А идут они от соображений практических: использовать здание и усадьбу в интересах крестьян. Ну, или как предлагает некто Н. Г., нужно вообще уничтожить музеи, понаделать из них школы, больницы, избы-читальни и дома отдыха. Но для их постройки государство найдёт средства. И музеи сохранит, и всё нужное построит. Да и нельзя забывать о том, что музей есть ценность всей Республики. Да и мы не варвары какие-нибудь, стараемся сохранить места, где бывали великие люди и где остались их творения, которыми мы гордимся.
Сейчас, обозревая современную территорию музея, задаёшься вопросом – а чего же местные крестьяне были так против музея? Земли и тогда под усадьбу было отведено не так уж и много. Та земля, что вокруг – это лес, его не распашешь. Если только луг вдоль реки, для покоса. Да вы и сами посмотрите на план земли, что подлежал отводу под музей. Особо на таком количестве земли и не разбогатеешь.
Все ж таки что-то, или кто-то активно сопротивлялся созданию музея. Заведующий музеем, товарищ Л. П. Смирнов, в своём плане работы на 1927-1928 годы, пишет о том, что музей подвергался «разнообразнейшим нападкам частью со стороны населения, частью со стороны общественных организаций». Население заявляло о ненужности музея, что нет у него никакого «просветительского значения». Однако год работы музея «не прошёл задаром». И нравы смягчились, и кол-во посетителей увеличилось. А вот ещё и план новый готов. Так что музею быть!
Однако в марте двадцать седьмого в музей пришли представители уездного комитета ВЛКСМ и заявили: «В исполкоме решили ликвидировать музей к 1 мая и передать в ведение ВЛКСМ для дома отдыха на 70 человек». Прибыла делегация от местного комсомола, осмотрели музей и помещения. Выяснили, что в трёх зданиях, кои принадлежат музею, можно разместить не более сорока коек. Да и сами здания нуждаются в ремонте – штукатурить надо, печи перекладывать. И для зимнего жилья не приспособлены эти помещения. Водоснабжения правильного нет, вода только холодная, с освещением беда. А уж про тёплые уборные – что и говорить!
«Всё это, а также соображения о культурных ценностях музея, кажется поколебали представителей У.К. ВЛКСМ и при прощании они просили меня указать им более подходящее место для дома отдыха», - так написал в своей записке в адрес музейного подотдела заведующий музеем Л. Смирнов.
Можно представить себе удивление и даже растерянность хранителя музея, когда он узнал о том, зачем к нему явились гости, молодежь. Может он даже и порадовался тому, что с ремонтом дела обстоят не очень и деньги на это выделяют с трудом. Кто знает, как бы оно всё повернулось, будь в тех зданиях горячая вода и тёплые уборные!
В апреле двадцать седьмого года в адрес Хотьковского волостного исполнительного комитета поступает письмо от музейного подотдела МОНО (Московский Отдел Народного Образования, который руководил музейной деятельностью в те времена).
Подотдел направляет полученное им ходатайство от крестьян трёх деревень, которые прилегают к музею, в коем они просят разрешения на «отправление богослужения в церкви при музее в дни Пасхальных праздников». И подотдел решительно высказывается против этого, поскольку церковь является художественным памятником и входит в состав музея. Однако и опасается, поскольку может обостриться религиозное настроение крестьян и «дурно отзовётся на отношении населения к музею». Так что, говорится в этом отношении, пусть Хотьковский ВИК сам этот вопрос решает в зависимости от местных условий. Да и рядом, в двух-трёх верстах от музея есть действующие церкви.
- Ты, господин хороший, объясни простым языком, какая нам, крестьянам, польза от музея? Мало мы от бар натерпелись? Так теперь ходи и смотри на то, как они жили и как барствовали? Ишь, что удумали. Нам Советская власть землю дала, а музей её и забрал. Неужто в старое время возвращаемся? Вот, землю в аренду сдаёт. А земля у нас народу принадлежит, то есть нам! Наша земля должна быть.
- Вы, товарищ крестьянин, вот только о себе и думаете. Лично вот Вам музей, может, и не нужен. Вам земля нужна, да побольше, да ещё и бесплатно. Старая аллея с вековыми соснами чем-то вам не угодила, хотите все деревья вырубить. И куда это всё пойдёт? Вы ж амбар себе построите, туда своё богатство спрячете. Пройдёт лет этак тридцать и сгниёт сарай, ничего от него не останется. И что у нас получается? Нет ни сарая, ни красивой аллеи. А уже сейчас люди приезжают, восхищаются красотой. Сам художник Нестеров просит о том, чтобы деревья не рубили! Сто лет пройдёт, двести, триста лет. Приедут в Абрамцево люди –стоит аллея. Скажут предкам своим, нам с вами скажут: «Спасибо, что сохранили!» Ну а срубите деревья, что потомки увидят – даже гнилых брёвен не останется от вашего амбара. Каким словам нас потомки вспомнят?
- А что, - вдруг раздался голос, - дело же заведующий говорит. Нам, может и не надо это, а вот детям нашим, внукам. Да и проку от этой земли, не так уж её и много. Я вот лично не разбогатею на этом.
- А ещё, товарищи крестьяне, - с воодушевлением продолжил товарищ Смирнов, - Ещё, товарищи, мы учредили ассоциацию друзей Абрамцевского музея! И приглашаем всех вас записываться! И принять деятельное участие в создании музея! Мы думаем о том, чтобы собрать как можно больше предметов вашего, крестьянского быта. Кто знает, как изменится жизнь, какой она станет? Приедут люди будущего в музей и смогут воочию, своими глазами, увидеть то, как жили их предки. Как жили они здесь, на этой самой земле. Как хлеб свой трудом и потом добывали. Но была в этой жизни и красота, простая и понятная. И не только «барами» восхищаться будут, но и вами, теми, кто хлеб сеял. И вот потому крестьянин в нашем музейном деле сейчас, почитай, что самый первый человек становится. Так что не только про писателей и художников наш музей, и не «барское это гнездо», а про вас этот музей тоже – людей труда!
Март того года для товарища Смирнова действительно выдался напряжённым.
Вот он 21-го числа отправляется на сход в соседнюю деревню Мутовки, в одну из тех, что противились созданию музея. Два часа беседовал он с местными крестьянами. Последние недовольны были высокой арендной платой за луг, что принадлежал музею. Но вот что сказал крестьянам заведующий музеем такого, после чего они вдруг крестьяне согласились заниматься в кружках?
А тут ещё одна напасть. На землях, что принадлежали крестьянам этой деревне, расположилась аллея и в ней – красивые сосны. Они «пока целы, но уже замечены топором». Товарищ Смирнов вновь отправляется в деревню и просит крестьян не трогать эти сосны «ради воспоминаний, связанных с ними». Он пытается убедить своё начальство в том, что запретительные меры будут бесполезны и даже вредны. Он говорит, что крестьяне ранее были враждебно настроены к музею, но сейчас их отношение улучшается. А если и далее действовать приказами и запретами, то доверия никогда не заслужить. К заведующему уже обращались почитатели Абрамцево с просьбой сохранить эту аллею. Да и крестьяне имеют право «глядеть на эти места со своей точки зрения». Ведь нельзя насильственно привить «эстетические чувствования». Музей должен «воспитывать такие переживания». Поскольку уже 12 человек их этой деревни записались в кружки А.Д.А.М., то на одном из ближайших собраний кружка будет сделан доклад об охране красивых уголков природы.
Ассоциация Друзей Абрамцевского Музея, кратко А.Д.А.М., по всей видимости создавалась по инициативе заведующего музеем, товарищем Смирновым. Он самолично написал устав ассоциации и согласовал с местным начальством. Уж чем идея создания такой ассоциации понравилась крестьянам, из архивных дел неясно. Но, видимо, что-то было для них интересное, захватывающее в этом, раз они сами стали в кружки записываться.
Однако Ассоциация так и не состоялась. Музейный подотдел счёл нецелесообразным организовывать таковую в силу того, что и размер работы может быть небольшой, да и количество таковых друзей будет небольшим. Губмузей решил, что целесообразнее будет создание объединения в виде кружка при музее, без всяких там уставов, взносов и прочего.
Товарищ Смирнов сменил на посту заведующего музеем Александру Саввишну Мамонтову. Очень похоже на то, что именно благодаря её усилиям усадьба сохранилась. Но нельзя исключать и то, что именно из-за неё могли возникнуть и сложности с местными крестьянами. Возможно, что крестьяне видели в ней не руководителя музея, а «барыню», что всеми силами цепляется за своё имение.
Судя по документам, Александра Саввишна имела возможность сдавать комнаты усадьбы в аренду. Ну да что тут скажешь, время было непростое, надо было как-то жить. Хотя, судя по отчёту 1925-1926 года, полученные от арендаторов суммы были совсем небольшие.
Вот, пожалуйте, отчёт. Музей заработал всего 578 рублей, из них 400 рублей за входную плату и 33 рубля от арендаторов помещений. Ну а на капитальный ремонт и зарплату деньги давала Советская власть. К слову, средняя зарплата в те годы была 45-70 рублей. Килограмм хлеба 20 копеек, килограмм мяса – 35-45 копеек, литр молока – 6 копеек, десяток яиц – 40 копеек.
Сумела Александра Саввишна сохранить в целости и сохранности всё то, что мы имеем счастье лицезреть сейчас в музее. И передала всё имущество по описи новому руководителю. 26 октября 1926 года она просит оформить её перевод на новую должность в музее.
А чуть ранее, 18 октября того же года, товарищ Л. П. Смирнов принял нелёгкое бремя управления музеем. Составили ведомость передачи имущества. Было передано: главное здание музея, деревянное, ветхое; флигель «Студия» в ремонте; флигель «Терем»; кухня деревянная, ветхая; квартира технических служащих, ветхая; храм каменный; избушка на курьих ножках, ветхая. А вот на участке музея остались здания, которыми ещё пользовались члены артели «Семеновод». Здесь и бывшая студия Поленова, жилой дом при гончарном заводе с майоликовой печью и ряд других служебных строений. Возможно, что из-за этого имущества и были дрязги между музеем и местными крестьянами?
Да, музейное хозяйство находилось не в самом лучшем состоянии. В октября 1926 года новый заведующий музеем отправляет в вышестоящие инстанции бумагу, из каковой видно то, каким была главная усадьба.
Цитата:
Абрамцевский музей помещается в деревянном доме со старыми печами, частью оборудованными железными трубами. Вода доставляется из речки, отстоящей от музея в 200саженях, под горой. Музей освещается внутри керосиновыми лампами, дающими копоть и опасными в пожарном отношении. Необходимо принятие экстренных мер для охраны музея.
Заведующий просит передать в его ведение пожарную машину с рукавами. И надо обязательно восстановить заброшенный колодец. И тогда в его распоряжении будут средства и для борьбы с пожаром, и для снабжения водой посетителей музея. Ну а керосиновое освещение надо бы срочно заменить на электрическое. И это возможно, если передать столярной школе локомобиль, который находится в собственности местной сельскохозяйственной артели. Как и пожарная машина с колодцем, между прочим. У столярной школы есть динамо-машина и вместе с локомобилем это позволит сделать электрическое освещение и в мастерских, и в общежитии, и в музее.
Артель как раз решили ликвидировать и в итоге локомобиль был передан музею.
В следующих наших сообщениях мы расскажем о культурно-просветительской работе музея, о тех планах, что пытался реализовать новый заведующий музеем товарищ Л. П. Смирнов.
А пока - фотография коллектива музея конца 20-х годов.
Основано на материалах архивного дела Центрального Государственного Архива Московской области - Ф. 966 Оп. 4 Д. 1040.
Несколько фактов из истории основания музея.
- 10 октября 1918 г. Наркомпросом была выдана Охранная грамота - это стало днём основания музея, получившего название Музей-усадьба «Абрамцево». Его первой хранительницей стала Александра Саввишна Мамонтова, младшая дочь Саввы Ивановича Мамонтова.
- В 1919-м году усадьба Абрамцево была объявлена государственной собственностью. И уже в 1920-м году здесь был открыт музей.
- 11 августа 1920 года Коллегия Отдела музеев Наркомпроса постановила: принять «Абрамцево» в ведение Отдела и устроить в нём музей-усадьбу.
- В первый год, 1920-й посетителей было немного, всего 170 человек. А к 1927-му году их количество достигло пяти тысяч.
- В 1921-м году отдел по делам музеев и охраны памятников Наркомпроса провёл обследование усадьбы и решил вопрос бронирования усадьбы за отделом. Комиссия в составе представителей Моссовхоза и отдела по делам музеев, признала: большой дом, два флигеля и церковь забронировать за Главмузеем поскольку дом обращён в музей имени писателя Аксакова, а церковь как собрание художественных произведений, в которой есть работы Васнецова, Поленова, Репина, Врубеля и других. Парк по реке Воре с беседкой «избушка на курьих ножках», которая построена по проекту Васнецова, также подлежит бронированию за Главмузеем. Акт подписали товарищи Новиков (от Моссовхоза), Торопов и Мерлин (от Главмузея).
- Первым директором музея была Александра Саввишна Мамонтова, дочь Саввы Мамонтова. Она же и владела имением. Во многом благодаря ей Абрамцево сохранилось.
- В 1926-м году управление музеем было передано в МОНО (Московский Отдел Народного Образования). На содержание музея выделялось 4100 рублей ежегодно. В том же году заведующим музеем стал товарищ Л. П. Смирнов. Он принял музей из рук А. С. Мамонтовой. ЗА период с 1919-го по 1926-й год количество музейных экспонатов увеличилось с 1012 до 1555.
- В 1932-м году доступ посетителей в музей закроют. В усадьбе откроется дом отдыха для работников искусств, позже он будет преобразован в санаторий. В годы Великой Отечественной здесь будет госпиталь. И только в 1947-м году музей будет передан в ведение Академии Наук.
- В 1948-м году хранителем музея станет Всеволод Саввич Мамонтов и уже в 1950-м году музей примет первых посетителей. С этого времени музей становится таким, как мы его знаем.
И в завершении - планы музея от 1921 года.