Не наша Перестройка. О папе римском и Лехе-электрике. Продолжение
К непрекращающимся учениям, вызванным небывалым разгулом демократии, мы скоро привыкли. Мы склеивали и размалевывали карты, строчили распоряжения, двигали технику туда-сюда по всей стране, и очень скоро насобачились делать всё это вполне сносно. На NSZZ„Solidarność” наши дела оказывали, судя по всему, мало влияния, но, как говорится, наше дело телячье: "Комполка сказал, ротный приказал, взводный показал, а наше дело третье - быть за них в ответе".
Правда, присказка эта вроде бы к срочникам отношение имеет, а мы ж не хухры-мухры, а аж штабные офицеры!
Хотя… Какой офицер из старлея? Пока что еще почти никакой. Знакомый подполковник по этому поводу однажды позубоскалил: «Запомни, парень! Воинские звания начинаются с майора. А всё, что до майора – не звания, а клички».
И, тем не менее, несмотря на клички, мы добросовестно (и довольно неплохо, как выяснилось чуть позже) трудились на тех участках, куда направляли нас отцы-командиры.
И всё бы ничего, но к весне на горизонте замаячило то ли Братство, то ли Дружба-83, которое обещало быть особо широкомасштабным, с участием почти всех стран ВД, и, соответственно, на всей территории этих стран. И руководить силами и средствами групп советских войск в этих странах предстояло нам.
Ну, то есть, руководить будут генералы, а мы, штабная шушера, должны будем оформлять решения начальства на многочисленных распорядительных, указующих, отчетных и прочих бумагах, и организовывать качественное выполнение распоряжений и приказов высокого начальства.
Собственно говоря, ничего необычного. Привычная работа, просто помасштабней. Ну, заготовок документов нужно будет соорудить побольше. Карты местности будут незнакомые (на своей-то территории маршруты, рубежи, точки и прочее мы давно уже наизусть выучили). Ерунда, справимся.
Общий замысел учений до нас, конечно же, не доводили. Поэтому пришлось готовиться по максимуму. Принтеров-ксероксов тогда еще и в помине не было, поэтому возни с подготовкой предстояло очень много: изготовление каждого бланка документов, которые, вероятно, понадобятся, на нашем «множителе» занимало минут 10-15 минимум. Конечно же, пытались предугадать возможное развитие событий на разных этапах, и заготавливали разные варианты маршрутов, приказов и т.д.
Всё это заняло целый месяц интенсивной работы без выходных и праздников в режиме ежедневно с 08:00 сегодня до 01:00 завтра. Время с часу ночи до восьми утра мы пока что проводили дома.
Сюрпризы начались с первых секунд начала учений: тревога вместо традиционных «неожиданно завтра в пять утра» была объявлена действительно неожиданно, и именно в пять, но не утра, а вечера. ТО есть, говоря военным языком, в 17:00. Работать в этот раз предстояло не в привычных кабинетах, а на полевом пункте управления, поэтому оперативно загрузили всю штабную макулатуру и канцелярию в машины, опечатали и сдали под охрану дежурному ключи от кабинетов, получили штатные ПМ-ы, и поехали.
Ну вот знали же, что работать придется не дома! Но тревожные чемоданы почти у всех были не укомплектованы как положено, то есть практически пустые. Когда приехали на место, бойцы развернули штабную и бытовую палатки, а мы перетащили туда штабные бумаги, карандаши-линейки-фломастеры и приготовились к работе, организовалась некоторая пауза, во время которой вдруг выяснилось, что до того времени, как наши полевые кухни что-то приготовят, придется терпеть еще часа два-три. А время на часах уже к полуночи. А мы ж все не ужинали, ибо тревога была в пять, а ужин в офицерской столовой в ППД должен был быть в шесть.
А в тревожных чемоданах на всех нас (а это человек 12-15, точно уже не помню) нашлось всего: две банки «Кильки в томате» у меня, и одна пачка засохшего насмерть печенья еще у кого-то. Поделились по-братски.
Подъехал наш генерал, и сообщил об очередном (после крайне непривычной вечерней тревоги) сюрпризе: штабу придется разделиться на две группы, ибо учения предполагают и практическую часть, т.е. реальные передвижения в пределах стран ВД разнообразной ползающей, ездящей, летающей и плавающей техники с выполнением учебных задач, и теоретическую часть, где всё будет происходить только на бумаге, но зато на пространствах «от Бреста до Бреста»: от Белоруссии до Ла-Манша.
Поскольку практическая часть учений – живые люди, железная техника и вполне настоящие бабахающие штучки-дрючки, в практическую группу были назначены «старые опытные» майоры.
В теоретики, в распоряжении которых самыми опасными предметами были ножницы, пузырек с тушью, офицерская линейка и пакет фломастеров, попали: я – на тот момент старший лейтенант, и капитан - назовем его условно Николаем. Для усиления, а, вернее сказать, для количества, нам придали некоего «безлошадного» майора из одной из наших частей.. Почему безлошадного? Потому что вверенная ему техника находилась на капитальном ремонте на заводе в Союзе, а сам майор под неустанное, но завистливое ржание однополчан демонстративно бездельничал уже второй год. Излишне говорить, что в штабной работе он разбирался примерно так же, как одно некошерное животное в цитрусовых. Он честно заявил об этом Николаю и мне, и исчез из поля зрения на все две недели учений, являясь изредка лишь на прием пищи. Где он ошивался всё это время – понятия не имею, да нам это было и не интересно.
Руководить теоретиками, то есть Николаем и мной, поручено было нашему непосредственному начальнику Иванычу. Прекрасный человек, толковый офицер, подполковник, но назначен он на эту должность был буквально за неделю до начала учений, и поэтому не успел освоиться на новой должности даже в самых общих чертах, ибо до тех пор занимался по службе вопросами, далекими от штабных заморочек.
- Идите, ребята, посмотрите там, что да как, приготовьтесь. Сейчас вводные посыплются. Вот вам пропуска. А я чуть позже подойду: за практическую часть учений с меня ответственности никто не снимал.
И мы пошли. Если наши «практики» должны были работать в своей штабной палатке, то нам, «теоретикам», рабочие место было определено в наземном капитальном сооружении. Попросту говоря, в довольно просторном одноэтажном домике, где, как потом выяснилось, в общем зале работала целая куча штабного народа из разных стран.
Встретили нас там неласково. На стук в дверь высунулся лысоватый подполковник с недовольной физиономией: мол, чего надо? Говорим, что пришли на свое рабочее место.
Скривился презрительно: валите, мол, отсюда, вы что-то перепутали. Тут белые люди работают, а не мелочь пузатая.
Показали ему пропуска. Страшно удивился, но впустил, бормоча себе под нос что-то типа «совсем охренели» - то ли в наш адрес, то ли в адрес начальства, допустившего молодняк в святая святых всей Красной Армии.
В зале было много народу в погонах СССР, ГДР, ЧССР, ПНР. В основном – полковники и подполковники с советскими академическими значками на кителях. Была и пара-тройка шустрых майоров, исполнявших, как позже выяснилось, преимущественно роли типа подай-принеси для своих полковников.. Всего – человек двадцать - двадцать пять, если не больше.
Увидев нас с Николаем, вся эта гоп-компания точно так же, как и впустивший нас подпол, сначала офигела, а потом презрительно скривилась.
Ну и пёс с ними. Нам с этим народом детей не крестить.
Стол свой нашли сразу. Во-первых, он был единственный не занятый, а во-вторых, на нем стоял скромный телефонный аппаратик цвета слоновой кости с гербом СССР на дисковом номеронабирателе. Медный такой герб, рельефный. Очень похож на реверс советской трехкопеечной монеты. Многие, кто не в курсе, так, кстати и думали, что это монета.
Проверили работу телефона, разложили бумаги-карандаши-клей-ножницы. Получили первую вводную, и пошло веселье.
Веселья было немало. Но о веселье – в следующий раз.