Рассказ
Всем привет, мои хорошие! Сегодня не как обычно - моё обращение к читателям располагается не в конце, а в начале рассказа. Хочу сказать вот что - этот рассказ написан мной давно и печатался на старом моём кaнaле. Я не помню, по чьей просьбе я его написала, но то, что кто-то дал мне эту тему - помню точно. Я прошу Вас не думать, что я не люблю и не уважаю профессию учителя. Наоборот, я преклоняюсь перед учителями за их нелёгкий труд и, порой, самоотречение, но вот тут, в этом рассказе, считаю, что ситуация немного нетипичная. Потому прошу не судить меня строго. На моём канале сейчас есть какой-то подобный рассказ, но в этом ситуация другая. Спасибо за то, что остаётесь со мной. Ваша Муза на Парнасе.
-Здравствуйте, Ирина Викторовна! - решительно произнёс от двери мужчина, и, не дождавшись приглашения, вошёл в класс. Пройдя к столу педагога, он сел за парту напротив, и оглядел женщину строгим взглядом.
Выглядел мужчина холёно-лощённым: дорогой костюм, обувь последней модели, на пальце он небрежно вертел ключи от машины, на парту перед собой положил дорогой айфон. Смутившись под его взглядом, учительница поправила очки в пластиковой оправе, зачем-то коснулась пальцами лацкана далеко не нового пиджака и вопросительно посмотрела на собеседника.
Он умел приводить в смятение - смелые взгляды прямо в глаза, уверенные движения ни в чём не нуждающегося человека, ухмылка на красивом лице.
Когда, по его мнению, молчание слишком затянулось, он пояснил:
-Я отец Олега Громова.
-Здравствуйте! - устало произнесла Ирина Викторовна - у вас ко мне какое-то дело?
Мужчина пожевал губами, посмотрел в пол, поднял глаза на учительницу и вдруг заговорил, чётко и решительно:
-Ирина Викторовна, давайте будем откровенны. Мой сын идёт на золотую медаль. А оценка по вашему предмету портит ему всю статистику. Тем более такая оценка. Понимаете, мой сын собирается поступать туда, где ваш предмет не имеет никакого веса. Зачем портить мальчику успеваемость и жизнь. Давайте обсудим этот вопрос и примем...какое-либо положительное решение.
Ирина Викторовна помолчала, потом устало сняла очки, посмотрела на собеседника и произнесла:
-Вы знаете, Евгений Петрович, кажется, да? - получив утвердительный ответ, она продолжила - вы знаете, Олег неплохой мальчик, но он ленив. Он не хочет ни во что вникать. А ведь любой школьный предмет - это прежде всего работа самого ученика. На моих уроках он занимается всем, чем угодно, но только не историей. Я много раз хотела поговорить об этом с вами, но вы игнорировали мои приглашения на беседу, когда я вам звонила.
-И потому вы сейчас, так сказать, мстите ему и мне? – усмехнулся мужчина.
-Что за бред? – возмутилась Ирина Викторовна – пожалуйста, не перебивайте, я ещё не закончила. Скажите, как я могу поставить вашему сыну оценку выше тройки, если он таковую не заслуживает? Он абсолютно не знает ни одной темы моего предмета, а я не могу ставить оценки незаслуженно - меня перестанут уважать мои ученики. Вам необходимо было бить тревогу гораздо раньше, года два назад. А сейчас уже поздно. Олег не сможет нагнать пройденные темы.
-Да, моему сыну не даётся ваш предмет. Но какая вам разница? Он никогда не будет историком - он её, уж извините, не любил и не полюбит. Вы собираетесь испортить будущее человеку только из-за этого?
-Испортить будущее? Да о чём вы говорите? Ведь Олег и так может прекрасно поступить в ВУЗ!
-А статус? По остальным предметам все пятёрки, а по истории - три? А дополнительные привилегии? Вы готовы отобрать это всё у отличника только потому, что он не знает ваш предмет? Или у вас тоже задето самолюбие? Все по вашему предмету знают на "хорошо" и "отлично", а самый лучший ученик среди одиннадцатых классов терпеть не может! В этом всё дело?!
-Послушайте. Я не стану исправлять оценку вашего сына. Он ничего не делает на моих уроках. Я не могу пойти на такое. И дело не в самолюбии, а в учительской чести.
Мужчина рассмеялся на слова Ирины Викторовны, и сказал:
-О чём вы говорите - какая учительская честь? Всё это - прошлый век, сейчас всё строится на товарно-денежных отношениях. Я предлагаю вам в обмен на хорошую оценку моего сына место учителя истории в одном из элитных лицеев. Его директор - мой большой друг. Это зарплата в разы больше вашей. В своё время я не перевёл туда своего сына потому, что он не захотел сам. Да и обычную школу ему было бы проще закончить. Этот лицей с уклоном на иностранные языки. Соглашайтесь, там такие специалисты востребованы, и предмет ваш там любят.
-Я отдала этой школе двадцать с лишним лет - сказала ему в ответ Ирина Викторовна - и никуда не собираюсь отсюда уходить.
-Что ж вы за идеалистка такая? Никогда не видел столь упёртых особ! - жёстко ответил Евгений Петрович - времена пионерских горнов и ленинизма прошли! Насколько я знаю, вы воспитываете дочь. Одна, без мужа. Подумайте хотя бы о ней и её будущем. Надеюсь, это наша с вами не последняя беседа.
Он встал, резко развернулся и, не попрощавшись, вышел из класса. Дверью не хлопнул, а мягко прикрыл её. Ирина Викторовна подивилась его хладнокровию, некоторое время посидела, подумала о чём-то, потом собрала тетради в старенькую сумку и отправилась домой.
Она действительно воспитала дочь одна. Её муж, не вытерпев просиживаний жены до поздней ночи над проверкой работ, составлением планов, подготовкой к урокам, просто однажды ушёл. Ушёл к другой женщине, которая была не столь сильно привязана к своему делу.
Ирина Викторовна винила в этом себя - продолжая династию учителей-историков, она с головой была погружена в свою профессию. Замуж она с тех пор не вышла. Оставшись одна с дочкой, она старалась всё свободное время уделять ей, и со своей неказистой зарплаты давать девочке всё, что ей было необходимо. Могла несколько лет проходить в одном стареньком пальто или куртке, но Сашу одевала, как принцессу.
Дочь выросла красивой, статной девушкой с длинными волнистыми волосами, стройной фигуркой и модельной внешностью. Ирина Викторовна мечтала, что дочь продолжит их семейную традицию и станет учителем-историком, тем более, Саша хорошо училась и любила этот предмет. Она, как и Олег, заканчивала одиннадцатый класс, и Ирина Викторовна решила, что дочь обязательно пойдёт по её стопам. Саша прекрасно знала историю своей семьи, и часто восхищалась сложившейся традицией учителей-историков.
Вернувшись домой, Ирина Викторовна не спеша переоделась, приняла душ и стала готовить на кухне нехитрый ужин.
Сашка у себя в комнате слушала музыку. Женщина с неудовольствием заметила, что дочь могла бы к её приходу приготовить что-то, ведь взрослая уже, самостоятельная.
Но девушка не очень любила заниматься домашними делами - только по просьбе матери могла убраться в квартире или что-то приготовить. В свободное время она либо занималась, либо снимала какие-то видео у себя в комнате.
Ирине Викторовне от родителей досталась неплохая двухкомнатная квартира в тихом спальном районе, и она была довольна, что у её дочери отдельная комната с ремонтом (сама постаралась, накопила с зарплаты!), ноутбук, полки с книгами, телевизор. Расправившись с готовкой ужина, она присела к столу и задумалась, прихлёбывая из чашки ароматный зелёный чай.
Вот такой, в задумчивости, её и застала дочь, вошедшая в комнату.
-Ма, ты чего? Что-то ты усталой выглядишь. Что-то случилось?
Спрашивала скорее так, для вида - выдавало равнодушие в голосе. И накрашена слишком ярко, с неудовольствием отметила для себя женщина. "Для кого она так, интересно? Уж не встречается ли она уже с молодыми людьми?" - похолодела Ирина Викторовна. Покачивая стройными, обтянутыми лосинами, бёдрами, Саша прошла к столу, налила чай и села рядом с матерью.
-Да нет – сказала та. Ей вдруг захотелось поделиться с Сашей разговором с отцом Олега - ко мне тут папа Громова приходил.
-Того красавчика из параллельного? - осведомилась Сашка и мечтательно улыбнулась - в него все девчонки влюблены - и малолетки, и одноклассницы. Он такой крутой! И.…что же папа Громова хотел от тебя?
Как на духу, Ирина Викторовна подробно рассказала дочке о разговоре с Евгением Петровичем.
-Да ты что, ма!!! - изумилась Сашка - ты в себе? Соглашайся! Это же наш шанс из нищеты этой вырваться! Что Громов? Он уйдёт после одиннадцатого! А ты так и останешься сидеть в своём кабинете в ношенном костюме, так и будешь учить оглоедов, которые только вид делают, что тебя уважают, а на самом деле только и мечтают о том, чтобы ты заболела, и истории не было. Ма, мы хоть поживём нормально! Там ведь перспективы, в этом лицее! Зарплата раза в три выше твоей!
Сашка всё с большим азартом описывала ей их будущую жизнь, если Ирина Викторовна согласится на предложение - они смогут хорошо одеться, съездить куда-нибудь отдохнуть, наконец-то обновят старенький диванчик, на котором спала мать. Конца и края не было описываемым Сашей благам.
-Саша, остановись, пожалуйста - наконец прервала поток дочкиных мечтаний мать - как ты не понимаешь - я не могу так поступить. Громов не знает мой предмет. Я не могу поставить за его знания оценку выше тройки. И потом, Саша, я ведь знаю, что остальные учителя сознательно немного завышают ему оценки - за его участие в разных общественных делах школы. Но я не буду этого делать. И зачем мне этот лицей? Я в школе отработала много лет, и не хочу менять место работы. Здесь мои ученики, мой коллектив. Идти на сделку с совестью? Нет, дочка, никогда.
Зло расхохотавшись, девушка упёрла руки в бока и нависла над матерью:
-Совесть?! А тебе не совестно в твоём потрёпанном костюме каждый день в школу ходить и учить детей? Сколько ты уже не была у парикмахера? А на что похожи твои руки и ногти? И это учитель, который преподаёт великую историю! Да тебе стыдно должно быть ходить в таком виде перед молодым поколением! Встречают, как ты знаешь, по одёжке, тем более, в наше время! Да все остальные учителя смеются над тобой втихую! Над тем, как ты ходишь, как одета, как причёсана! Мамочка, сейчас тебе не СССР, где все шли к светлому коммунистическому будущему! Сейчас всё по-другому! И никто не оценит твою совестливость! Люди сейчас ценят то, что у тебя на лейбах, и какой модели твой телефон! А ты всё ещё осталась в своём "коммунистическом раю" и абсолютно не хочешь оттуда выбираться!
Глядя в злое лицо дочери, раскрасневшееся от эмоций, Ирина Викторовна сказала:
-Но Саша. Мы ведь из семьи потомственных учителей - как я могу пойти на такой шаг? Учитель - это самопожертвование, и материальные ценности не самое главное в жизни. Ты ведь тоже будущий учитель истории, Саша, продолжатель наших семейных традиций. И ты должна понимать это.
-Чтооо? - изумлённо протянула девушка. Её зелёные глаза вспыхнули злобой и ненавистью. Никогда Ирина Викторовна не видела свою дочь вот такой - а с чего ты взяла, что я собираюсь пойти по твоим стопам? Ты уже себе там чего-то напридумывала! А ведь я ничего не говорила тебе о том, кем я хочу быть! Но уж точно не буду жить так, как живёшь ты!
-И кем же ты хочешь быть? - тихо и как-то обречённо спросила женщина. Все её мечты, и правильно выстроенная жизненная позиция рухнули на глазах.
-Я буду блогером, мама - серьёзно произнесла Сашка - они очень хорошо зарабатывают, и для этого совершенно не надо знать твою историю. И знаешь, я бы тоже советовала тебе подумать над предложением Евгения Петровича. Будешь круглой дурой, если откажешься. Громов из школы уйдёт - ты про него забудешь, и твоя кристально-чистая совесть не будет грызть тебя. И ещё - не будь эгоисткой, подумай ещё и обо мне, а не только о себе и своей совести!
Стремительно развернувшись, Саша вышла из комнаты, а Ирина Викторовна опустила голову на руки, и так просидела целый час, закусив губы, и думая только о том, как бы не разреветься.
Утром она проснулась с головной болью.
Сашки уже не было, и женщина не понимала, куда она могла убежать в такую рань. Она приняла таблетку, запив водой из стеклянного графина, мельком посмотрела в зеркало на своё осунувшееся лицо с отёкшими веками и стала собираться на работу.
Аппетита не было абсолютно - разговор с дочерью очень расстроил женщину, и привёл её к внутреннему смятению. Она надела тёмно-синее платье с белым воротничком, впервые в жизни, посмотрев на себя, сморщилась - ну точь-в-точь, как комсомолка какая-то...
Пока шла на работу всё рассуждала - когда она успела вырастить дочь такой... Такой... Меркантильной, что ли. Неужели Сашка не понимает, как ей, Ирине Викторовне, важно сохранить собственное доброе имя? Ведь она заслуженный педагог с безупречно-чистой репутацией и огромным опытом работы. Школа - это её всё. А Сашка хочет, чтобы она это "всё" сломала.
А может, дочь права, и сейчас, практически на закате жизни, ей надо наконец подумать о них? О себе, о ней. Ведь всю свою жизнь она думала только о других людях - своих учениках, всегда на первом месте стояла школа, с её огорчениями, радостями, заботами и трудностями. На втором месте была Сашка, и только где-то в самом конце списка маячила она сама, Ирина Викторовна. Может быть, она правда застряла в своём этом «коммунизме»?
Поднявшись по ступенькам школы, Ирина Викторовна впервые заметила, каким насмешливым взглядом провожают её старшеклассницы.
Все как куколки, одеты, словно модели из глянцевых журналов... На их фоне Ирина Викторовна действительно выглядела смешно и сумрачно. Вот и молоденькие учительницы начальных классов вежливо поздоровались с ней, а когда она отошла на достаточное расстояние, принялись шушукаться. Почему она раньше всего этого не замечала? А может быть, уже вся школа знает о разговоре с отцом Громова?
-Ирина Викторовна! - окликнула учительницу директор Евдокия Семёновна, дородная, с замысловатой причёской на голове, женщина, в дорогом костюме и туфлях с пряжками - на минуточку ко мне в кабинет, пожалуйста.
Ирина Викторовна села в предложенное кресло и вопросительно посмотрела на собеседницу
-Ирина Викторовна – Евдокия Семёновна уткнулась в бумаги, пряча взгляд - что у вас там с этим... Громовым?
-А что у нас с Громовым? - вопросом на вопрос ответила учительница.
-Ну... его отец возмущён вашей...гм... оценкой способностей его сына. И то понятно - по всем предметам "пятёрки", а по вашему «тройка».
-Громов не знает мой предмет - со вздохом сказала женщина - вот и вся причина. И не хочет знать. Я давно пыталась поговорить с его отцом по этому вопросу, но он подошёл ко мне только тогда, когда понял, что его сыну грозит тройка в аттестате.
-Ну, может быть, надо быть чуть снисходительнее? Мальчик несёт много общественных нагрузок... Защищает честь школы на разных приёмах. Вам нужно было бы...поменять своё отношение к ситуации. Мы очень уважаем вас, как педагога, но отец Олега спонсирует нашу школу. Мы тоже не можем вот так отречься от спонсорской помощи только из-за вашей прихоти.
-Ну, спонсорство – это ведь его добровольное решение. И у меня вовсе не прихоть - спокойно сказала Ирина Викторовна - я не буду менять оценки Громову. У меня есть педагогическая совесть и честь. Громов не знает предмет, и выше тройки оценки не заслуживает. Извините, у меня урок начинается.
Она вышла из кабинета директора. Руки её тряслись то ли от возмущения, то ли от неприятного разговора.
Да уж! Если сама Евдокия Семёновна приняла сторону Евгения Петровича, стоит ли рыпаться ей, незаметной учительнице истории?
Всю неделю дочь разговаривала с Ириной Викторовной сквозь зубы. Дома она практически не присутствовала - убегала рано утром и приходила поздно вечером. Женщина собиралась с ней поговорить, но у неё не было на это абсолютно никаких душевных сил. В школе она чувствовала наглые, насмешливые взгляды Олега Громова - этот подросток был абсолютно уверен в своей правоте, словно уже наперёд знал, как оно всё будет. Будет в его пользу.
А Ирина Викторовна задавалась вопросом, как она, учитель, смогла воспитывать чужих детей, но не смогла воспитать дочь. Только сейчас, глубже заглядывая в собственную жизнь, она видела потребительский характер своей девочки, её отношение к людям, у которых есть материальные блага - отношение коленопреклонное, какое-то подобострастное. От этого на душе становилось ещё тяжелее.
Приближалось время контрольных работ и экзаменов. За полторы недели до этой горячей поры ей позвонил Евгений Петрович. Тоном, не терпящим возражений, он спросил у неё, подумала ли она над его предложением, и приняла ли правильно решение.
Ирина Викторовна ответила ему, что решения своего она не поменяет, и исправлять его сыну оценку не будет. Хладнокровным голосом мужчина прогудел в ответ, что как бы ей, Ирине Викторовне, не пришлось пожалеть о своём решении.
Казалось, дочь совсем отдалилась от неё. То и дело она ловила на себе её уничтожающий взгляд. В такие минуты ей очень хотелось плюнуть на всё, и согласиться на предложение Евгения Петровича.
Тот серый, беспросветный день она будет вспоминать ещё очень долго. Она пришла в школу абсолютно не выспавшаяся - ночью сна не было ни в одном глазу, мысли о дочери не давали покоя и давило, угнетало чувство вины перед ней, чувство вины перед школой, перед Громовым - не смогла привить ему любовь к истории! Ведь она высококлассный учитель, каких мало сейчас, ещё старой школы, как же она могла совершить педагогическую ошибку по отношению к Громову, и материнскую - по отношению к Сашке.
В коридоре школы стоял довольный Евгений Петрович. Он сверху вниз посмотрел на Ирину Викторовну, на её серое, замученное лицо, взял её под локоток, отвёл в сторону и произнёс:
-Я рад, что мы наконец-то поняли друг друга. И вы сделали правильные выводы из ситуации. Что же - я сдерживаю свои обещания - считайте, что место учителя истории в самом элитном лицее города вам обеспечено.
-Что? - женщина побледнела - о чём вы говорите?
-Ну, Ирина Викторовна, давайте не будем строить из себя невинность. За этот поступок вас не осудит никто. Только вы сами можете загнать себя в угол, если будете постоянно об этом думать. Директор лицея ждёт вас в понедельник к девяти ноль-ноль. Он был рад, что вы будете преподавать у них.
Она, ничего не понимая, развернулась и побежала в класс.
Трясущимися руками открыла свой ноутбук, ввела логин-пароль для входа в электронный дневник и медленно опустилась на стул. Оценки Олега Громова были идеально подкорректированы под итоговую четвёрку. Чувствуя, как в висках начинают стучать колокола, и голова становится тяжёлой, а мысли непослушными, женщина вынула из сумки флакончик с таблетками. На автомате достала одну, запила водой, подумала: "А если сразу все? Чтобы моментально покончить с этим? А как же Сашка?". Кто? Кто мог это сделать?
Ирина Викторовна пожалела о том, что когда-то отменили старую добрую систему бумажных классных журналов - уж там-то точно ничего нельзя было исправить. Неужели Евдокия Семёновна? Но ведь она такая принципиальная... Возможно, у неё, как у директора, есть способ входить в электронный дневник под логином и паролем каждого педагога... И чтобы сохранить для школы "спонсорство" отца Олега, директор могла бы пойти на такое.
Как ей, Ирине Викторовне, остаться теперь работать в этой школе? Как она будет смотреть в глаза своему коллективу и детям? Еле-еле она смогла отучить два урока, а потом, сославшись на головную боль, отпросилась домой.
На ступеньках она встретила директрису. Та подбадривающе улыбнулась ей и произнесла тихо: "Вы всё правильно сделали, голубушка!".
Ирина Викторовна похолодела - неужели в этом действительно замешана директор? Как всегда, дочки дома не было. Женщина легла на диван под одеяло - её то знобило, то бросало в жар. В таком почти полуобморочном состоянии, её и нашла дочь.
Испугавшись, тут же принялась хлопотать вокруг, предлагая то воды, то лекарства, интересуясь, что же случилось. Разрыдавшись от неожиданной заботливости Сашки, женщина всё рассказала дочери. Девушка, как могла, утешала мать, и постепенно та немного успокоилась. Весь вечер они провели вдвоём, обнявшись на диване перед телевизором. Ирина Викторовна крепко обнимала дочь, не в силах остановить слёзы, которые то и дело текли по щекам, и падали на Сашкину макушку. Надо было как-то жить дальше.
Спустя несколько дней Ирина Викторовна возвращалась из школы домой.
Она решила пройтись по парку и наконец успокоиться. В парке было безлюдно и тихо, лишь дворники шаркали мётлами, подметая аллеи. Ирина Викторовна заметила в стороне от тропинки на лавочке свою дочь. Она хотела было крикнуть ей и помахать рукой, как вдруг поняла, что мужская фигура напротив неё очень ей знакома.
Осторожно, пытаясь схорониться за деревьями, она подошла поближе и услышала несколько фраз:
-Здесь всё, как обещано. Твоя мать ни о чём не догадалась?
-Нет - сказала Саша - это и к лучшему...
И тут только до Ирины Викторовны дошло. Незадолго до этих событий Сашка крутилась на кухне за её спиной - то чай наливала, то резала булку и мазала её маслом... Там и подсмотрела, как мать входит в личный кабинет в электронном журнале.
Женщина вышла из-за дерева и подошла к лавочке
-И о чём же, доченька, я должна догадаться?
Евгений Петрович встал, поправил тёмные очки на носу и произнёс:
-Ладно, вы тут сами разбирайтесь.
И ушёл, как всегда, быстро. Только тут Ирина Викторовна увидела на коленях Сашки маленький чемоданчик.
-Так за сколько же ты, доченька, продала мать? - спросила она, приблизившись к ней.
Сашка втянула было голову в плечи, но потом, словно опомнившись, встала и вызывающе сказала в ответ:
-Да, это мы всё придумали. Евгений Петрович предложил мне деньги, а для тебя место учителя в лицее, и я решила не отказываться от денег. Хватит, мне надоело жить в этом гадюшном городе, в нищете рядом с тобой, и слушать твой бред о учительской чести и достоинстве. Я хочу пожить, как все нормальные люди - здесь хватит, чтобы я могла, наконец, уехать в Москву и начать заниматься тем, что я люблю, а не сидеть рядом с тобой, постепенно становясь похожей на тебя!
-Саша, зачем так жестоко?! Разве я заслужила это?! - со слезами на глазах закричала Ирина Викторовна.
-Да ты только о себе и думала! О своей чести, достоинстве, своей школе! И хотела, чтобы я тоже так жила! Но я не хочу так жить, понимаешь, не хочу! Я всегда была для тебя на втором месте, после твоей любимой школы! Ты всегда витала в каких-то розовых облаках, а мне доставались дешёвые телефоны, дешёвые шмотки, затрапезный ноутбук. Ты хотела, чтобы я пошла по твоим стопам! А меня ты спросила - хочу я этого?!
Абсолютно чужая, отдалённая, Сашка кричала всё громче. Под конец своей тирады, она резко развернулась на каблуках и быстрой походкой пошла прочь.
Ирина Викторовна опустилась на скамейку. Вокруг неё стояла всё такая же парковая тишина. Лишь дворники шаркали мётлами по асфальту...
Свидетельство о публикации №224053101490