Уходящая натура
Самарские публицисты и музыкальные критики зачастую называют Самару джазовой столицей российской провинции – и, как обычно, преувеличивают. И не чуточку.
Джаз Самара любила и любит. Это бесспорно. В Самаре джаз играют. Это тоже бесспорно. Но, если исключить последнюю пятилетку, основу играющей джаз Самары составляли музыканты, основная часть жизни которых была связана с наукой, техникой, градостроительством. Они вкладывали в музыку всё свое сердце, но всегда требуется, чтобы музыка занимала в нем всё пространство. Только она. Начнешь «многостаночничать» – и в век цифровых технологий тебе предпочтут трек, при том, что все вместе взятые совершенства записи меркнут перед одним-единственным «живым» киксом.
В Самаре джаз был неотъемлемой частью представлений о свободе даже в те времена, когда думать о «свободе» рекомендовалось лишь при соблюдении множества ограничений. В этом смысле самарские музыканты абсолютно отвечали общественному запросу, но остановка «Конец пятидесятых» для большинства из них казалась конечной. Новые формы публикой оставались неосвоенными.
Было много профессиональных джазовых музыкантов, «засветившихся» на бессчетных самарских джазовых фестивалях, были среди них желающие «осесть» в Самаре, но получилось это только у одного. Я – о Григории Файне.
***
Только он стоически терпел чванливых самарских начальников, без остановки предлагая новые и новые варианты сотрудничества.
Самара не готова к восприятию современных направлений джаза? Дайте я организую ВИА и буду готовить программы, последовательно приближающие зрителей к пониманию джаза во всем его многообразии. А пока – формат трио: клавишные, бас, ударные.
Не можете взять коллектив трио в штат? Давайте сделаем абонемент – настоящий, «взрослый». Только детский, только «Азбука джаза»? А взрослый будут делать варяги? Давайте сделаем курс джаза в музыкальном училище? В институте культуры?
На всё – нет.
Чего терпел? Любовь. Наташа Шаталова, ставшая Натальей Файн, трое замечательных детей. Город, подававший надежды на то, чтобы стать цивилизованным.
В Самаре у Григория почти ничего не получилось. ВИА «Дивоцвет», детский абонемент в филармонии, несколько джазовых фестивалей, персональный клуб поклонников его творчества, нерегулярные концерты с различными составами. И снисходительное отношение самарских бюрократов.
Зато за самарской околицей – диски, записи в Европе, класс в Московской государственной консерватории имени Чайковского, абонементы в консерватории, Международном Доме музыки, в Нижнем Новгороде…
Григорий терпел, но всему есть предел, и он уехал. Вместе со всей своей большой семьей.
Я дружу с Файнами уже больше сорока лет. Мне не хватает его. А Самара потеряла сорок лет, за которые она могла бы стать восприимчивей к джазу, и не только традиционному.
***
«Взрослые» абонементы в филармонии некоторое время вел Даниил Крамер. Он – не только квалифицированный пропагандист джаза, но и грамотный специалист по джазовому маркетингу: качественный «коммерческий» джаз или имена из джазового «топа». Ни шага в сторону. Но и это закончилось. Замена Крамера Эйленкригом – замена за пределами джаза. Такой псевдо crossover music.
Фестивали стали элементарной формой проката. Джазовые курсы периодически возникают в различных учебных заведениях Самары, но ничего долгосрочного: руководители курсов уезжают из Самары – чего им здесь ждать?
Правда, появилась студия «Движение», созданная Сергеем Равиным. Студия, которой сейчас умело руководит Денис Рыбаков. Они идут практически тем же путем, что предлагал Файн. Слава Б-гу не торопятся. Хочу, чтобы у них получилось задуманное. Но есть одно обстоятельство, которое смущает: биографию без памяти об истоках не создашь; без памяти о тех, кто был до вас; без заботы о тех, о ком еще можно позаботиться. Это законы культуры – самой персонифицированной из всех жизненных сфер.