Большие материалы народ не читает. Отвык. Но я рискнул накануне Нового года, так как имеется информационный повод. Надеюсь найти читателей среди соотечественников, осваивающих Арктику. Короче, 25 трестов, составляющих ордена Ленина Главтюменьнефегазстрой, трудились на территории, простирающейся от острова Белый в Карском море до границ с почти братским Казахстаном. Я и сейчас с душой и сердцем в городе Новый Уренгой.
Далее прошу настроить ваше терпение на чтение опуса под рубрикой «Из блокнота журналиста». Северяне стопудово обнаружат здесь своих старых знакомых. Итак, помчались! Можно на оленях. Держим курс на газовую столицу России.
Я, автор этих строк, помню эту столицу с тех пор, как сюда на точку с координатами 66,04 градуса с.ш. и 76,37 градуса в.д. из Пангод прибыл первый санно-тракторный поезд. Это было ровно полвека назад. Поставили два вагончика. Потом стали возводить брусчатые двухэтажки. Теперь город «с шикарными улицами, с Ленинградским проспектом, площадями, есть что посмотреть» – из отзывов.
Тогда днями пропадал на монтаже УКПГ-1 – установка по комплексной подготовке газа, целый завод. Когда его сдали в эксплуатацию, строители перекочевали на берег реки Ягенеттты. Здесь воздвигали УКПГ-2. В описываемый момент именно тут и нахожусь.
Про меня за моей спиной говорят, мол, где на него сядешь, там и слезешь. Но уж если начну что делать, то невозможно оторвать. Натура такая дурацкая.
На вертолетной площадке присел «Ми-8», мужик открыл дверь машины и сказал мне:
– Залезай! И товарищу крикни: пора! Вон, видишь? – и ткнул пальцем в небо.
Там – чуть выше низенького солнышка – образовалось черно-синее пятнышко.
– Значит, начнется пурга. Надо успевать... Залезай! Друга поторопи! Новый год надо отмечать дома.
Надо бы мне послушаться. Похоже, сведущий в погоде человек: не зря будущий глава Госкомсевера РФ, председатель Государственной комиссии по делам Арктики и Антарктики. Но пока он – Владимир Петрович Курамин, начальник ордена Ленина Главтюменьнефтегазстроя, мой самый высший шеф.
Руководителем вновь организуемого пресс-центра должен был быть, читатель, ваш слуга. Об этом договорились два члена бюро обкома КПСС: редактор Н.Лагунов и вышеупомянутый В.Курамин. Но меня перебил Борис Григорьев – мы оба работали в родимой «Тюменской правде». Честно признаться, из меня и не получился бы начальник. В конце концов, в любом случае предстояло работать на «ТП», ведь иной «большой» газеты в регионе не существовало.
Вот и топчусь на вертолетной площадке над Ягенеттой. Где-то поблизости бродит коллега Валерий Семериков. Тоже бывший сотрудник «ТП». Это уж я его переманил за бойкий репортерский стиль творчества.
А вертолет с боссом свалил. Я остался. Понимаете, написать очерк – это как дом построить: доски, бревна для стен, крыши, фундамента. Так вот мы с Семериком собрали кучу материала для потенциального художественного полотна, не было «фундамента» – человека, то есть героя романа. Потому и задержались. В принципе – нарушили приказ командира. Что ж, искусство требует жертв.
Пока я общался с шефом, Валера времени не терял. Тут, на «вертолетке», приземлен единственный дощатый домик. В нем хозяйничает Аня – диспетчер. Только она знает, кого и куда в первую очередь следует оправить на винтокрылой машине: Правая Хетта, Старый Надым, Пангоды, Медвежье, Салехард, Яр-Сале...
Семерик уже в третий раз повторяет принцессе тундры крепко заученное заклинание:
– Девушка, милая, теперь вы мой ангел, не сходите больше с алтаря!
В приемном залчике двое, парень с девушкой. Им всего-то надо добраться до Нового Уренгоя, дабы зарегистрировать заявление о браке – и тут же обратно. Без пяти минут невеста честная – до свадьбы ни-ни. Регистрация заявления уже открывает кое-какие возможности. Поэтому дело срочное.
Тем временем пятнышко на небе выросло в размерах до объемов шляпы, а вот уже не шляпа, а целая туча.
– Через час начнется пурга, – сказал парень. – Если пурга начинается утром, то заканчивается к вечеру, а если пурга зародилась после обеда – значит, будет мести неделю. Проверено опытом. Аня, закрывай хату, полеты возобновятся, когда рак свистнет!
Я как-то видел занесенный снегом деревянный Салехард со стороны тундры. Потом двери в подъездах откапывали. А нам с Семериком куда деваться? В окрестностях нет даже Дома колхозника.
Где только не приходилось ночевать в корреспондентской ипостаси: сегодня в люксовом номере отеля газовиков, завтра - в антикомарином пологе рыбацкого бригадира, потом – нате вам геологическая палатка, спал даже на столе председателя сельпо. В котельной пока что не приходилось. Придется, поди-ка...
– Пошли! – велел парень. – Надо успеть, вон, уже начинает темнеть.
Да, солнышко скользит по горизонту, подпрыгивая на неровностях. Декабрьская долгота дня в этих местах немногим больше двух часов. И мы цепочкой потопали по тропе, по которой уже прогуливалась поземка.
Вот и добрались, наконец, до точки. Пару миллионов лет назад ледник, шатаясь туда-сюда, сотвори холмистую гряду посреди тундры. В этой горке потенциальный жених нащупал дверь – и наша спаянная настигавшим бедствием пятерка оказалась в мрачных недрах – темно, хоть глаз выколи. И все же увидел высоко над головой окошко.
– Авиационный плексиглас, – новый друг перехватил мой взгляд, – ну, иллюминатор от списанной «вертушки», обычное стекло не выдержало бы.
... В пору начала освоение нефтегазового Крайнего Севера граждане со всей страны ринулись сюда за длинным рублем. Жилья, понятно, не
не хватало: обитали в балках, вагончиках, строили нечто подобия курятников. Вспомнили о землянках, оставшихся от знаменитой 501-й стройки. Железнодорожную насыпь довели до Старого Уренгоя на реке ПУР. Проект заморозили из-за смерти Сталина. О землянках мне рассказывал граф Аполлон.
Во времена моих командировочных скитаний в зоне Арктики об этом человеке гудел весь люд семидесятой широты. Я, автор, поведал о нем читателям «Тюменской правды». Сам-то я всего лишь кружку чая с ним выпил, пользовался сведениями начальника транспортного управления моего родного главка, знакомого с графом довольно близко. Но теперь ознакомился с личными записями этой исторической личности.
Повторюсь лапидарно. Он и впрямь граф по происхождению: Аполлон Николаевич Кондратьев. Женат был на графине Варваре. Окончил Питерский институт инженеров путей сообщения. В войну попал в плен к немцам. Спасая свою жизнь, согласился работать на гитлеровцев. На одном из допросов присутствовал человек, прекрасно говоривший по-русски. Оказался бывший управляющий питерским имением. Он перевез Аполлона к другу в Пруссию. Здесь графа в 1945 году арестовал СМЕРШ. Присудили 10 лет заключения.
Наказание отбывал во Львове. Но запросился на 501-ю стройку – здесь шли зачеты. Катал тачки рядовым зеком, но вскоре был освобожден. И даже проектировал мосты на будущей «мертвой дороге». Вольнонаемные, обитавшие в землянке, выстроили ему большой дом в окрестностях трассы.
Здесь и жил Аполлон Робинзоном долго – знаете же, Новый Уренгой начали строить в 1973 году. Лет пять граф куковал абсолютно в единственном числе – не на безлюдном острове, а на огромнейшей территории, равной площади нескольких европейских государств. Затем в качестве Пятницы прибилась зырянка Наталия – на лыжах подтянулась прямо из неоткуда.
Автору этих строк граф назвал Наташу почему-то Марфой, представил экономкой. Она и впрямь жила в отдельном домике.
Почему граф остался, а не уехал вместе со всеми на последнем поезде в сторону Салехарда и Воркуты? Может, считал, что общество еще не совершенно? Предпочел одиночество. А сегодня общество совершенно?
... Плексиглас над головой задрожал. За люком послышался вой – словно волку наступили на больную мозоль. Это буран приступил к исполнению служебных обязанностей.
Да, не познакомил читателя с моими новыми друзьями. Диспетчера Аню вы уже знаете. Невеста: Элина Наливайко, выпускница «строяка» – ТюмИСИ. Заведует лабораторией треста «Уренгойгазпромстрой», который и есть генподрядик сооружения УКПГ-2. Поведала, что путем добавок в материал различных ингредиентов, удалось в 6 раз сократить созревание бетона. Ведь будущий газопровод «Уренгой – Помары – Ужгород» требует ускорения.
Жених: Тимофей Золотарев – окончил Горный институт в Питере, это первое высшее учебное заведение России, основанное Екатериной Великой. Геолог. Прибыл по направлению в Новоуренгойскую экспедицию глубокого бурения.
– Вон, она наша буровая – рукой подать, чуть ниже по течению Ягенетты, – объясняет Тимофей. – Уренгойское месторождение - одно из самых огромных на планете (на момент открытия - самое большое). Состоит оно из трех уровней: самые доступные Сеноманские залежи (на уровне 1100-1700 метров), потом Валанжинские (1700-3200 метров) и Ачимовские отлежания, глубиной 4 километра. До них ещё даже не дошли.
За земляной стеной все распаляется пурга.
– Вчера дошли до конца скважины – 1347 метров. Долото подняли. Керны разложили по местам, систематизировали. После новогодних каникул забурится другая вахта. Иначе разве я сидел бы тут с вами.
– А мы с Тимой планировали встретить Новый год в нашей городской квартире в Новом Уренгое, там елка наряжена с презентами от Деда Мороза, – вклинилась в разговор невеста. – Я еще Тимочку не представила родителям. Может, пурга утихнет... Может, папа вездеход вышлет... Моего папу, Наливайко, в Новом Уренгое каждая собака знает...
Едва ли вышлет. Я, автор, в свое время рассказывал в «Тюменской правде» про «буранный» случай. Колонна машин шла из Старого Уренгоя в Уренгой Новый. На полпути началась пурга. Технику завалило выше крыше кабин. Спасаясь, водители сожгли весь бензин в баках, деревянные части кузовов, резину с колес... Еле спасли. Знатоки утверждают: выжить можно, выкопав снежную пещеру. А тут под рукой теплая землянка.
– В первый год в Арктике, еще не акклиматизировался после Ленинграда – и вдруг пурга под чистым небом, – рассказывает жених. –Температурой воздуха минус 39 по Цельсию, ветер около 20 метров в секунду. Лицо моментально превращается в гипсовую маску, без малейшей возможности управления мимикой. Мгновенно обмороженные щеки и нос. Рельеф местности после снежных заносов становится неузнаваем.
Между словами геолог занимался очагом. Это не буржуйка, в которую надо постоянно подбрасывать полешки. Это почти русская печь. Вот шесток, устье, топка с горнилом, хайло, вьюшка, заслонка, подпечник. Лежанки только нет. Кирпича потрачено много. Да, были на «501-й» печных дел мастера. Скорее всего, эту землянку, судя по всему, делали для охрану – может, штаб здесь был. В сей момент печь играла роль камина.
Под отсветом пламени узрел рельс, примененный в качестве лаги для потолка землянки. На тавре выделялась надпись: «1917 гъ». Скорее всего, из запасов императора Николая II.
– Я – не первый владелец подземных хоромов, – прояснил Вячеслав. – По эстафете передается. Только трубу поправил, побелил, может, пару камушком заменил. Ну, еще прихватизировал соседнюю пустующую землянку: внешнюю дверь завалил, а внизу пробил вход. Там у меня с одной стороны дровяник, с другой - железный сундук, продукты в нем храню. По углам держу всяческий шанцевый инструмент, снасти... А стены – все четыре – заделал коврами мой предшественник, земляк – астраханец. Кстати, последняя вахта на буровой тоже из Астрахани.
На одном из ковров висела гитара. Не может существовать геолог без семиструнки. Мы еще потом песню споем хором: «Лыжи у печки стоят,
гаснет закат за горой...». На другом ковре на английских булавках пришпилен гобелен: некая акватория, где целуются белые птицы с красными клювами и длинными шеями.
Конечно, поговорили о сей столице Нижнего Поволжья: Лебединое озеро, 17-я Пристань – здесь причаливают теплоходы из Баку и трехпалубные круизные лайнеры из Москвы. Астраханский кремль. В этом городе автор учился на флотского штурмана.
– Тяжело было графу Аполлону, мы с ним сотрудничали, ведь граф десятки лет вел природные наблюдение на вполне научной основе: услогвия вечной мерзлоты в плане стоительства и бурения скважин, – вдруг вспомнил геолог – Депо на «Мертвой дороге» заморожены, ржавеют десятки паровозов.
«К чему паровозы приплел? – подумалось мне. А голове немедленно нарисовался паровоз серии ФД («Феликс Дзержинский»), стоящий на вечной стоянке за голубыми елями у ДК железнодорожников в областной столице. А еще, помнится, по стальным магистралям страны бегали локомотивы серии Э, Эр, Эш, ЛВ, П36.
– Как добывается электричество на паровозе? Пар крутит ротор генератора, или от колес вертится ротор. Но котлы заглушены, кочегаров и след простыл. Аполлон Николаевич приделал лопасти – получился ветряк. Ну, модная ныне зеленая энергетика. Правда, получал всего 12 вольт. Но хватало для питания лампового радиоприемника «Родина-49». Сейчас у меня – вон на столе – приемник «Грюндиг» на батареях. Мощный – вон – аккумулятор. Чик – и опа! – лампочка загорелась под потолком. Но я аккумуляторы берегу, питерские ребята подарили четыре шлюпочные фонаря, работающие на керосине.
Автору известно: родной сын графа обратился по радио к отцу, мол, возвращайся в семью, в Ленинград, чего там ваньку валять.
Кондратьев остался в безмолвной, почти необитаемой – тогда – лесотундре.
Подала голос Элина, начальница строительной лаборатории:
– Беспокоимся: гречка может закончиться, макарон не будет... Как же столовался Робинзон?
– У него же, помните, Пятница появилась – ну, зырянка Наташа, рыбачка и охотница. Затем – в момент активного освоение Крайнего Севера – машины неподалеку стали ходить. Аполлон держал на обочине тракта столбик с коробом сверху. В коробе – деньги и список всего того, что нужно графу по хозяйству. Дальнобойщики непременно заглядывали в недра короба: поступали честно, ни разу не подводили.
– Откуда деньги у Робинзона?
– Говорил же, графу Аполлону платили за проектирование мостов и инженерную консультации. Да, того был арестантом. Но мало кто знает: зекам на строительстве магистрали проекта №501 платили достойную зарплату. В зиму одевали зеков прилично. И кормили хорошо, вот пайковая норма: ежедневно 300 грамм мяса, полтора килограмма хлеба, 250 грамм крупы, 25 грамм масла. Короче, получали достойно.
Очень была нужна Сталину магистраль до Игарки. Сегодня – в ХХI веке – почти по этой трассе строят Северный широтный ход. Железнодорожная станция Ягельная из проекта №501 действует в черте города Новый Уренгой. Оживает «Мертвая дорога»!
– Как водится на Севере, я тоже рыбак и охотник. Лесотундра богата: глухари, утки, тетерева, олени дикие, рыба... Вот наша Ягенетта! Всего-то 233 километра длиной, но довольно глубокая, так как в нее впадают Тыдыотта, Комсятта, Тэвосияха, Писияма, Еляптеяха, Сюньяха – всего 14 рек.
– Само собой, «живого серебра» в водоеме – что душа пожелает! – оживился коллега Семериков.
– Карася с карпом тут нет, равно муксуна с омулем и нельмой – за красной рыбой топаем на реку Пур, рукой подать, ведь Ягенетта и закачивается в водах Пура. Зато здесь отменно клюет форель, хариус, таймень, судак... Щука хорошо берет. Ох, как хороша щучья икра, лучше чёрной зернистой, готовить надо уметь! Словом, рыбалка здесь знатнее, чем в Астрахани. Таймень холодного копчения пробовали? Нет. Вот угощу вас...
По берегам Ягенетты растет лес. Он богат грибами: подосиновики, подберезовики, опята, белые грибы. А в тундре за лесом изобилие ягод: морошка, голубика, клюква, брусника, черника, толокнянка, княжника, водянка, костяника.
– Домой хочу... Там елка, – запричитала лаборантша, – домой...
– Утри слезы! – вскипел геолог. – На ком собрался жениться... Уныние – смертный грех!
- ... домой! – не успокаивалась Элина. И вдруг оживилась: – На праздник обещал заглянуть на огонек управляющий трестом Василий Данилович Чернышев. Между прочим, заслуженный строитель России, кавалер ордена Ленина. Знаете, что Данилыч учудил? Перед Новым годом объявлена амнистия: из мест заключения отпущены женщины, отбывающи срок за мелки преступления. Так Данилыч 100 дам принял на работу, обеспечил жильем. Конечно, очень нужны маляры, штукатуры, бетонщицы, крановщицы... Но ведь мало где берут бывших зечек!
Ладно, разберемся. Нас, товарищей по несчастью, оказалось пятеро: мужского пола – трое, две женщины.
– Скоро, глядишь, у нас тут наступит гендерное равенство, – вымолвила диспетчер Аня. – Если вертолет успеет вернуться. «Ми-8» обслуживает нашу УКПГ-2 и строящуюся Ягенетскую компрессорную станции. ( Эта КС 15 лет находилась в резерве. Сегодня ежесуточно перекачивает 20 тысяч «кубов» «голубого топлива» – Ю.М.) Сейчас машина отвезла Курамина в Надым, где его поджидает фирменный лайнер.
– Причем здесь вертолет?
– Как же, командиром экипажа является женщина – Копец Инесса Андреевна.
Читатель не поверит такому совпадению, мол, придумал для красочности публикации. Я и сам не поверил. Работая над этой публикацией, сверил блокнотные записи со справкой из Википедии. Вот что вычитал: «Инна Андреевна Копец — единственная в мире женщина, налетавшая на вертолётах 11 500 часов, пилот первого класса, мастер спорта международного класса».
Но не дождались Инны. Потому что на дворе уже не пурга, а сплошной ураган.
... Дамы спали за брезентовой ширмой на широкой кровати геолога. Запасливый разведчик недр обзавелся малицами. Это такой прикид аборигенов. Утверждают, что ненцы в малицах в самые холода ныряют в сугроб – и хоть бы что, похрапывают до утра. Насчет мороза. Статистики утверждают: в этих краях метеорологи зафиксировали температуру минус 64 градуса по Цельсию. Не зря же слово «уренгой» на русский язык переводится как «гиблое место». Короче, мужики втащились в малицы.
Улеглись на полу. Хотя он и покрыт толстым верблюжьим ковром, но где-то там внизу – вечная мерзлота.
Да, мужики спали по очереди. Дежурный через каждые два часа отгребал снег от входных дверей – нас очень беспокоил рельеф местности. Завалит к чертям собачьим, до весны успеешь превратиться в цветок – именуется подснежник.
На пятый день включили «Грюндиг». Слышимость радио тут не очень. Ввиду того, что Москва – далеко, гораздо ближе Аляска. Зато ретранслятор рядом – на Диксоне.
Какие-то приятные слова говорил в эфире прези.. нет, тогда вещал генсек. А коллега Валерий Семериков уже обращался не к Ане, а к чужой невесте:
– Девушка! Милая... Вы мой ангел... Не сходите с алтаря...
Кажется, мы слегка перебрали, провожая Год Старый. Что это было? Наливка из морошки! Из клюквы? Кажется, настойка на голубике. Не дураки, северяне! Хорошо идет «голубика» под щучью икру по-астрахански, копченую таймень и строганину из омуля, разные грибочки маринованные. Кажется, в общем процессе диспетчерша Аня изображала Снегоручку, Семерик мычал Дедом Морозом.
Дабы не пропал вчерашний жар в печке, Тима испек в ней хлеб на поду. Заслонку откинул – т-аакой аромат закачался в землянке! Все умеют геологи! Сейчас над Ягенеттой стопудово разгулялось яркое полярное сияние с зелено-желто-фиолетовой нотой. Небо 70-й широты колышется цветами от края до края. Насладимся видом, когда шторм утихомирится...
Я все казню себя. Что ослушался тогда начальника главка. Он тогда выговаривал моему шефу Борису Григорьеву, дескать, неуправляемый у вас сотрудник. Владимир Петрович хотел, наверное, в салоне самолета по пути в Тюмень рассказать мне о чем-то важном после предновогоднего облета владений. Главк огромный, в его структуру входили 25 трестов. Послушался бы – тогда не было бы этой повести.
Великий человек, доктор технических наук Владимир Петрович Курамин умер в прошлом году в возрасте 85 лет. Робинзон – граф Аполлон Николаевич Кондратьев – не дожил ровно три месяца до 100 лет, похоронен в Надыме. Командир экипажа вертолета «Ми-8», мастер спорта Инна Копец жива-здорова, вот ее номер телефона в блокноте.
– А как же ёлка? – спросит читатель.
Был в подземных хоромах объект праздничного хоровода. В подсобке у геолога вкупе с шанцевым инструментом висели банные веники: березовые, дубовые, липовые, пихтовые. Из двух последних девушки смастерили елку – ведь не пластмасса, а с настоящим лесным духом. На ветки повесили оказавшиеся под рукой конфеты. Фантики играли разноцветьем под лучами шлюпочных фонарей.
Снежинки и так залетали. Живые. С вихревой тундры.
В камине потрескивали и искрились дрова. Было тепло и радостно на душе. Нет, Уренгой – не гиблое место! Он же Новый и счастливый. Чего желаем всем нашим читателям. С наступающим!
Можно и на оленях. Фото из открытых источников.
Почти доехали до газовой столицы России.
Вот он, Новый Уренгой!
Газовая столица в новогоднюю ночь.
Наш художник Евгений Кран представил нашу встречу Нового года. Иллюстрация к тексту. С наступающим вас, читатели. Счастья, радости и здоровья!