Эпилог.
А что такого с ним могло уж и произойти? С ним вроде как ничего такого и не происходило. Просто сначала он как – бы был слегка ошеломлён, происходящим рядом с ним, а потом в нём сначала пробудилось, а потом стало нарастать тихое бешенство. И вот, когда оно стало уже почти совсем не контролируемым им, то Та, которая сливается с Эла и слышит, как поёт и танцует трава, подняла руку, чтобы успокоить зал, и Сам Симпл мало – помалу начал говорить:
«А я вот как – то не очень понимаю, а к чему здесь сейчас поднялся весь этот базар, и почему кто – то у вас вдруг стал виноват в том, что на улице стало холодно, а вы к этому оказались не готовы. То есть я просто уже совсем не могу понять, почему никто вот из этих умников, что сейчас орут здесь рядом со мной, не смог додуматься до той простой мысли, что в мире иногда бывает ещё и холодно. А бывает даже, что и очень – очень холодно. И вот тогда, чтобы просто не замёрзнуть, дома нужно как – то обогревать. Но только проблема в том, что ваши очаги в этом не сильно помогут. Для этого нужны печи, а их здесь нет ни у кого. А ещё и дрова, которыми эти печи все эти холода нужно будет топить, а их тоже никто не заготовил. Также он не видит ни одного овина, где зимой будет находиться их домашний скот, а вот их тоже надо согревать. И это, с его точки зрения, полный идиотизм, что чтобы заготовить столько кормов, и не подготовить места для зимовки своих животных. И это только самые первые наброски его мыслей о том, что творится здесь и сейчас. Потому как, и других проблем у них в ближайшем будущем, как ему кажется, тоже будет навалом. А то, что ему нравится прогуляться с барышней по морозцу, то и это правда. Как, впрочем, и та, что ему, опять – же, особо не понравится жить зимой в неотапливаемом доме, даже с его распрекрасной женой. Уж больно недолго они в нём на холоде протянут».
На этом Сам Симпл тут было и остановился, чтобы прослушаться. Но все молчали и смотрели на него просто с нескрываемым изумлением. А ещё он заметил, что часть женщин в глубине зала, то та, так и вообще ничего не поняла в этой его речи. И тогда он повторил им практически всё вышесказанное, но уже на вульгарном наречии, которое здесь почему – то понимали все.
И вот уже после этого его второго выступления ему понемногу стали задавать и вопросы: а сможет ли он сложить ту печь, про которую сейчас говорил, и не поздно ли им ещё заготовить дрова, и дальше и дальше, и уже всё по существу.
И атмосфера вражды к нему из зала стала понемногу исчезать. И тогда он, тоже немного успокоившись, смог уже без кипиша начать отвечать на эти вопросы:
Нет, печь он никогда раньше не клал, но как она устроена, знает хорошо, и думает, что может и не сразу, но всё – же её сделает.
И дрова заготовить никогда не поздно, тем более, что лес совсем рядом, и сухих деревьев в нём достаточно.
И вообще, много чего можно будет решить, если за это взяться всем вместе, и не откладывая.
Конечно, в эту зиму им сладко не будет, но ничего, вначале спать можно будет и покомпактнее, по несколько семей в одном доме, чтобы очагов поменьше топить, но это уж чисто по пословице – что в тесноте, да не в обиде.
Главное им сейчас надо будет просто выжить.
И ещё много чего было сказано и решено в этот вечер. А когда, они уже очень глубокой ночью расходились, то те женщины, что умели слышать только вульгарное наречие, по очереди подходили к нему, прижимались к его груди и говорили одну и ту же фразу: «Я так рада, что ты теперь здесь вместе с нами».
А обратно дорогу к их дому, Та, которая сливается с Эла и слышит, как поёт и танцует трава, прошла рядом с ним, хоть и не близко это было. А потом, когда они стояли над обрывом, и смотрели, как внизу через Их Чёрный Лес по их Эла, катит воды Их Чёрная Река, она подошла к нему, и также, как те женщины, положила руки на его плечи и прижалась к его груди. А он гладил её пушистые волосы и думал.
Вот она его жена, а что это значит, что он её муж. То есть Она Та, кто взяла заботу о нём, а Он её защиту. А ещё он имеет право прижать её к своей груди и гладить её по голове, а это тоже совсем и неплохо. И тут вдруг откуда – то издалека всплыл в его памяти её вопрос: «А ты тоже умеешь любить»? Но он не смог вспомнить, и что же он на него тогда ответил. Как, впрочем, как и то, а что такое значит это самое любить. Но ничего, подумал он, и с этим я потом тоже как ни будь разберусь. Главное же, что сейчас мы здесь все вместе, а это значит, что нам точно хватит сил жить и дальше, и долго, и счастливо.