На следующее утро Зое Алексеевне неожиданно позвонила Аля. Звонила она с улицы – слышался визг тормозов, сигналы машин.
- Алечка, какие лобстеры? Как вы себя чувствуете?
Голос Али явно не мог пробиться сквозь уличный шум и они договорились встретиться, благо Зоя Алексеевна была уже на выходе из дома – спешила в свое агентство. Решили пересечься в тихом месте, у памятника Дворнику, настоящему дворнику в фартуке, с метлой и… собакой. Памятник был новый и все считали его прекрасным приобретением для города – кстати, очень чистого, ибо коллеги чугунного дворника из плоти и крови умели делать свое дело.
Аля начала разговор с того, что никогда не была в Доминиканах. И в других странах тоже. И не ела лобстеров!
- Господи, да при чем тут эти лобстеры? Ну, не ела и не ела. Алечка, купите креветок, съешьте – и все дела, - посоветовала Зоя Алексеевна, не понимая, зачем им сейчас нужны эти гастрономические изыски.
- Но я встретила свою знакомую! Она была в Доминиканах. И ела этих лобстеров! А я не знала, что это такое, и она мне сказала, что ничего, мол, скоро узнаю, ведь не зря же мы разыграли весь этот спектакль с убийствами, чтобы привлечь внимание к Волшебнику. Он, дескать, вам или уже заплатил, или хорошо заплатит, хватит и на Доминиканы, и на Канны, и на Японию, и на Каталонию! Много она мне всего перечисляла. Издевалась, значит. Когда я это поняла, то послала ее подальше. У меня и так с психикой последнее время сами знаете как… А она как взорвется! Ничего, говорит, мы вам такой ответный спектакль устроим, что вздрогнете! И убежала. Я сразу вам и стала звонить.
- А кто это «мы», Алечка? Чем занимается ваша знакомая?
- Да в какой-то строительной фирме. Просто на телефоне там сидела, но у нее отличные организаторские способности и в прошлую предвыборную кампанию она сумела это показать. Какое-то движение потом организовывала. Что-то, связанное с экологией, кажется. Но я могу ошибаться.
- Постой. Но она ведь должна понимать, что убийства есть убийства. И если бы они были ненастоящие, то, вероятно, не было бы и трупов…
- Ну… Мне показалось – она считает, что они как-то там сами умерли, что ли… А мы раздули трагедию из-за Волшебника…
Зоя Алексеевна понимала, что конкурентам Альберта Валентиновича, этой противоборствующей команде непременно надо за что-то ухватиться, а такие сногсшибательные события в больнице – это ли не повод! И угораздило же Волшебника оказаться именно в это время и в этом месте! Собственно, если бы сиделкой у него была не их милая Аллюр, а совсем другая женщина… Тогда, верно, у Аллы Юрьевны появился бы шанс остаться в живых. Она ведь, по злой иронии судьбы, тоже оказалась не в то время и не в том месте… Вокруг бушевал накал страстей. Злоба, отчаяние, жажда мести сплелись, слились в единый огненный шар, который сбил пожилую женщину наповал и остановил ее сердце. Возможно, Лина Георгиевна была довольна, что человек, сломавший жизнь их семьи, мертв. И ей не пришлось идти для этого на преступление. А, может, все-таки пришлось? И поэтому она, придя в сестринскую, приняла яд? Чтобы не жить с таким несмываемым грехом.
- А сама-то ты, Алечка, как считаешь? А? Опять сейчас расплачешься, вижу. И что же за груз ты в себе носишь, хотела бы я знать. Но силой вытягивать из тебя признания не буду. Только помни, дорогая – мы всегда тебе поможем. Ты соберись с мыслями, прими решение – и приходи. Сегодня же и приходи. Ко мне. Мы будем тебя ждать. Это ведь касается той коробочки с таблетками, да?
- А как вы… Ничего, ничего не понимаю. Я ни в чем не виновата. Нет, какая дикая плата за все мои страдания! Меня оставили без гроша, да еще и пытаются в чем-то обвинить… Господи, ну когда все это кончится, когда?
- Да сегодня вечером и кончится. Разве ты от меня что-нибудь плохое видела?
- Нет.
Аля развернулась и бросилась на улицу. Но, оказавшись среди прохожих, оглянулась на Зою Алексеевну, так и стоящую у памятника, и сказала:
- Я приду!
Негромко сказала, но Зоя Алексеевна услышала.
А в агентстве кипела жизнь. Сюда поступил новый заказ от Альберта Валентиновича. И детективы, набрав себе помощников из внештатников, выдвинулись к стадиону, где по распоряжению властей, а, значит, в какой-то мере и Волшебника, принялись сносить старое двухэтажное здание, стоящее на площадке, где играли в городки. Собственно, дом этот давно выполнял функции сарая, где хранилось оборудование городошников, и устраивал больше крыс, чем людей. Но команда будущего конкурента Волшебника, строителя, неофициально объявившая себя командой то ли созидателя, то ли созидания, в разных бумагах значилось по-разному, встала на защиту дома, громогласно объявив, что не позволит разрушить стадион. То, что его никто и не собирался разрушать, «созидатели» во внимание не брали. Зоя Алексеевна рассказала своему начальству о разговоре с Алей. Решили, что это и есть обещанный спектакль. Вернее, его начало. Что-то еще будет там дальше? А дальше произошло и вовсе неожиданное. Интересно все-таки устроена жизнь. Никогда не знаешь, что там, за поворотом.
Посланцы детективного агентства вели репортаж как с поля боя – для тех, кто остался в конторе. И вдруг Зоя Алексеевна услышала знакомое имя – Жулиана Морозова. Та выдвинулась со своими стихами.
Земля больна. Земля недужна.
Везде гуляет воронье.
Как человек Земле не нужен!
Как он опасен для нее!
Далее все шло в том же духе. Причем «созидатели» бессовестно применили тут двойные стандарты. Они одобрили стих в том плане, что на разрушение способно такое вот воронье, то есть рабочие, принявшиеся сносить дом, и те, кто дал им такие указания. И тут же, как в сказке, грохнувшись оземь и приняв другую личину, обвинили Жулиану в человеконенавистничестве! А потом это качество пришпилили новому движению поборников единого всемирного правительства, которое якобы образовалось и развивается под руководством Альберта Валентиновича Волшебника!
Все это было более похоже не на спектакль, а на балаган, участники которого вряд ли репетировали свои роли – двигались, так сказать, наобум, импровизировали. Превзошел всех сам строитель – он встал на свою машину и, поддерживаемый со всех сторон единомышленниками, развернул огромный плакат с планом обновленного стадиона, объявив, что именно его фирма будет возводить это чудо. Народ пребывал в недоумении – оказалось, на стадион-то никто и не покушается… Старый ли, обновленный ли – но он продолжит существовать. Сторонники строителя тоже не очень взяли в толк, чего он вылез со своим планом. Но потом поняли, что шум и дискредитация противника – это одна сторона медали. А собственный апломб стороителя и прилюдное утверждение, а, значит, и одобрение будущих работ – это другая сторона. Именно такой медалью наградила строителя природа. А наши детективы запустили в финал ту же Жулиану, предварительно вдохновив ее на новый опус. Газель детективов была выше машины строителя, добры молодцы с трудом, но водрузили туда Жулиану, вручили ей мегафон, и в пространство понеслось:
О, люди! Братья! Зло не дремлет!
Но вдохновенье дарит Лира!
Земле необходим волшебник!
Спаситель мира!
Этот стих, призыв любить, уважать и почитать Волшебника – прекрасную роль сыграла его фамилия - прозвучал как лозунг на первомайских демонстрациях в советское время. На какой-то миг все даже застыли, раскрыв рты. А потом захлопали – думаю, от души. Альберт Валентинович был реабилитирован. Детективы отработали задание. Запоминается ведь последняя фраза, последнее предложение, правда? Так и вышло. Волшебник был доволен. Как и его помощники, которые не преминули позвонить. Он их отчитал – наказывал же следить за строителем, а они упустили такое действо! Зато сам Волшебник, очевидно, стремился не упустить ничего!
- Я тут все думал об этих странных трагедиях… Много думал, - признался он Зое Алексеевне. - И я глубоко сомневаюсь в том, что Лина желала смерти моей сиделке. Да, она была на нее за что-то очень сердита. Может быть, это было связано с медициной, с моим состоянием? Эта смерть… Она была какой-то случайной. И ведь докторша, извините, в таком возрасте, когда спонтанно, с налета никаких резких движений не делают. Иначе у самой сердце может разорваться. Но взгляд у нее был, извините… Обжигающий… Как пламя.
И вдруг он неожиданно признался:
- Когда я был маленьким и читал книги, в которых действовали ведьмы, я всегда представлял их с такими глазами. Кстати, и моя Ниночка хотела вам сказать то же самое. Про глаза.
- А вот саму Лину Георгиевну убили уже не глаза, а настоящий сильнодействующий яд. И откуда он взялся, и для чего или для кого был предназначен, мы пока не знаем…
- А вы поставьте простой, как мир, вопрос – кому это выгодно? Кто и что выигрывал от смерти докторши?
- Да уж ставили. Только все подозрения падают на женщину, которая этого все-таки не делала…
- Вы сказали – все-таки?
- Все-таки. Я верю, что не делала. Вопрос в том, как яд мог оказаться в стакане с водой… Кто бросил туда роковую таблетку… Нет, нет, я неправильно задаю вопрос! Думаю, надо спросить – как ядовитая таблетка оказалась в стакане с водой, которую выпила Лина Георгиевна…
- А разве есть разница?
- Уверена, что есть. В том-то вся и загвоздка. Но думаю, что сегодня вечером мы обо всем узнаем. Кстати, приглашаю вас с Ниной сегодня ко мне.
- Хм… На торжество правосудия?
- Возможно. Во всяком случае, поучаствуете в нашем коллективном мыслительном процессе. Вам это пригодится. И передавайте привет вашей Нине.
- Непременно. То есть – и привет передам, и придем. Васеньку только не хочется одного оставлять.
- Так возьмите его с собой! Кстати, у меня как-то гостили родственники и оставили игру «Юный физик», и еще одну - там что то связанное с магией. Ему будет интересно.
- А чаепития у вас допускаются? Можно с тортом прийти?
- Чаепития у нас обязательны! А торт желателен в Нинином исполнении. А? Как вы на это?
- Будет сделано!
Зоя Алексеевна отчиталась перед директором агентства о работе в больнице и предположила, что сегодня вечером в этом деле может быть поставлена точка.
- Трагическая?
- Скорее, логическая. Конечно, смерть есть смерть. Однако думаю, что трагедий вряд ли прибавится.
- Что ж, посмотрим. Кстати, для работы вы можете использовать этот офис. Ключи знаете где.
- Спасибо. Но домашняя обстановка больше располагает к откровенности.
- Как знаете.
Зоя Алексеевна шла домой и думала над извечным вопросом – кому было выгодно это преступление? Оно значилось у нее в единственном числе. Конечно, со смертью Аллюр далеко не все было ясно, однако злодейского умысла там, возможно, действительно не было. А вот с Линой… Выгода бывает разной. Деньги, власть, стремление доказать свою силу, удовлетворение от собственной мести… Материальная и моральная. Нравственная и духовная. Нет, нет, какая нравственность, какая духовность в том, что обрывается жизнь человека? И как все это не согласуется с женщиной, чья жизнь никогда не была наполнена теплом и любовью. Что-то здесь кроется другое. Какая-то неожиданность. Случайность. Ошибка. Потому что даже если в глубине души у человека есть умысел на убийство, а это бывает гораздо чаще, чем мы думаем, то он почти всегда разбивается о какие-то реальные препоны и тает, оставляя нехороший след… Почти всегда, да не всегда! Зоя Алексеевна отдавала себе в этом отчет. Но в данном случае… Ах, как ей хотелось, чтобы наступил, наконец, этот вечер, чтобы пришла к ней долгожданная гостья, она же – подозреваемая, чтобы они увидели, уловили ее боль, за которой скрывается правда…
И еще один вопрос мучил Зою Алексеевну. Это агрессивное энергетическое поле, о котором говорил Волшебник. Огненный взгляд. Взгляд ведьмы. Конечно, у Аллюр было слабое сердце. Но уж не такое, чтобы пострадать от негативного отношения к себе малознакомого человека. Лина Георгиевна работала в больнице всего ничего. Следовательно, в этом взгляде был приговор. Его и увидела их милая Аллюр. И почувствовала его неотвратимость. А приговор мог быть лишь в одном случае – если докторша была уверена, что в стакане с водой есть яд! Она и была уверена. Ее компьютерная переписка допускала именно такую ненависть и месть. Но что же случилось с этим ядом? Как он мог исчезнуть? Впрочем, а был ли все-таки мальчик? Или мальчика не было? Все, или почти все будет ясно сегодня вечером. Зоя Алексеевна очень надеялась на это. На наши воззрения, доводы и самые смелые выводы - ведь мы это умеем!
На снимке - картина Петра Солдатова.
