Когда я была подросткой, я очень хотела сделать операцию по уменьшению груди. Моя мама перенесла её в 50 лет после долгих лет болей в спине и бесплодных попыток найти подходящий бюстгальтер. Мама относительно легко восстановилась и была довольна результатами. В 20 лет я попросила маму назначить мне консультацию у того же хирурга, и она с готовностью согласилась.
Хирург осмотрел мою грудь и сообщил, что я гожусь для операции и что моя грудь в результате уменьшится даже больше, чем у моей матери. Операцию покроет медицинская страховка. (Она не распространяется на косметические операции — но хирург сказал бы, что это операция для лечения боли в спине.) Я забронировала дату.
Но знаете что? На самом деле у меня не болела спина. У моей мамы в 20 лет она тоже не болела. Оглядываясь назад, я понимаю, что тогда у меня была лёгкая дисфория. Я в детстве была девчонкой-сорванцом; половое созревание обрушилось на меня рано и во многих отношениях испортило мне жизнь. Большая грудь стала первым потрясением. За ним последовало невесёлое открытие, что к 12 годам мои зоны роста закрылись — это означало, что я останусь невысокой и большегрудой во взрослом возрасте. Я была несчастна; мне казалось, что я похожа на персонажку мультфильма. Одежда, которая мне нравилась, вдруг стала выглядеть на мне нелепо. Я больше не могла сойти за мальчика. Мужчины в метро пялились на мою грудь, даже когда я была в школьной форме. Вполне вероятно, что позже у меня, как и у моей матери, начались бы боли в спине. Но правда в том, что я мечтала об операции исключительно по косметическим причинам. Я соврала, прикрыв свои реальные желания придуманной медицинской проблемой.
Вскоре после консультации началась пандемия, мою операцию отложили, а я начала изучать материалы, критикующие гендер и посвящённые радикальному феминизму. Я с ужасом и глубоким сочувствием читала истории женщин, которые из-за отвращения к своему телу прошли через медицинское самоповреждение, в том числе мастэктомию. Я осознала, как важна физическая неприкосновенность, и была вынуждена задуматься о своём лицемерии. Мне было чуть за 20 лет. Я была здорова. В детстве я перенесла только одну операцию под общим наркозом — это была челюстно-лицевая хирургия. Я ненавидела ходить к врачу, не могла запомнить, когда принимать таблетки. Я бы плохо приспособилась к жизни в условиях медикаментозного лечения. Я узнала, что наркоз не безвреден, а хирургическое вмешательство всегда сопряжено с риском. Я была так молода и понятия не имела, что ждёт меня в будущем. Если я получу травму или серьёзно заболею — мне понадобится операция, чтобы спасти жизнь. Действительно ли я хочу рисковать и ложиться под нож, просто потому что мне не нравится, как я выгляжу?
Я отказалась от этого. Я начала много ходить пешком и взялась за тяжёлую физическую работу, связанную с поднятием тяжестей; слегка потеряла массу и нарастила дополнительные мышцы, и это улучшило мою самооценку до такой степени, что я почти перестала думать о своей груди. Я отказалась от бюстгальтеров с косточками и поняла, в какой одежде мне комфортно.
Сегодня я совершенно нейтрально отношусь к своей груди. Я благодарна за то, что у меня здоровое, неповреждённое и цельное тело. И всё это — благодаря радикальному феминизму.
***
Текст: terfrepliesonly. Перевод и пересказ: Лена Климова.