«Около двух часов дня корабль был приведен в приличный вид. На мачте был поднят французский флаг – знак того, что мы вступаем под французское покровительство; под ним развевался синий флажок с белым квадратом посередине: знак, что мы сейчас отправляемся в путь.
На носу хлопотали матросы: готовились поднимать якорь. Мне было очень интересно видеть эту операцию, и я отправился на бак, где около громадных зияющих отверстий клюзов якорной цепи стояли массивные грузные вращающиеся тумбы, которыми вытаскивалась из воды невероятной толщины якорная цепь и передавалась далее, через люк, в якорный трюм.
Из подведенных труб в клюзы била сильная струя воды, которая обмывала цепь от приставшего к ней грунта. Глядя на эту цепь, каждое звено которой было мало что не больше головы взрослого человека, а толщина такой, что пальцами не обхватить, я недоумевал, как можно такую тяжесть вытащить? Но вот раздались резкие дребезжащие свистки боцманов. Массивные тумбы, через которые была обмотана якорная цепь («канат») дрогнули и медленно, тяжело завертелись. Скрипя и, по-видимому, сильно нагреваясь от невероятного трения, потянулась в клюзы цепь. С грохотом выползали громадные звенья ее из клюзов, словно змея, медленно вползали в люки трюма, где матросы, при помощи особых крюков укладывали ее в порядок. Иногда из трюма раздавался боцманский свисток, – тогда тумбы останавливались, пока в трюме не уложат в должном порядке цепь; потом снова раздавался свисток, и тумба с тяжелым глухим скрипом снова начинала вращаться, вытягивая цепь.
Медленно мы подтягивались на цепь к тому месту, где был загружен якорь. Наконец обе цепи, и правая, и левая, стали совсем отвесно.
Тумбы на мгновение стали; затем, по-видимому, напряглись, и вдруг заработали скорее: якорь был вытащен со дна. Теперь цепь поползла равномерно, с глухим грохотом; к ней прилипли комья светло-желтой, характерной для третичных отложений глины, такой же, какая составляет дно око-ло Севастополя; потом пошла синяя глина.
С силой бьющая в цепь струя воды смывала глину обратно в море, и по палубе ползла уже совершенно чистая цепь. И наконец показался из воды якорь.
Мы уже шли по направлению ко входу в Босфор.
Я поспешил на ют, где столпилось все незанятое население дредноута. Многие забрались даже на орудийные башни, чтобы лучше видеть; забрался и я туда, к нашему антигонскому скауту. На спардеке расположился оркестр...»
Гарднер И.А. Море житейское. Т. 1: Скитания (1920-1922). Кн. 1: На берегах Босфора. — М.: Архив славянской письменности и печати, 2021. С. 47-48.
Источник фото (из частной коллекции Юрия Чернова):