Весной 1966 года маме на работе профсоюз выделил курсовку на июнь месяц. Так тогда называлась путёвка на лечение в санаторий без предоставления места жительства. Мама очень хотела взять меня с собой, тринадцатилетнего мальчишку, который болел ангиной три-четыре раза в год, и назревала операция, удалять гланды. Маме подсказали, что если я буду полоскать горло морской водой, ангина пройдёт.
Самолет плавно приземлился в аэропорту города Симферополя. Два часа через по красивейшим местам, мы ехали на троллейбусе до Ялты, а потом в пригород, посёлок Ливадия. Санаторий располагался на территории Ливадийского дворца-музея с богатейшей историей, летняя резиденция трёх русских царей. В Великую Отечественную войну там собирались для переговоров Сталин, Рузвельт и Черчиль. Я гулял вокруг дворца, гладил мраморных львов у входа во дворец, а мама оформляла свою курсовку в канцелярии. Через час она вышла.
— Всё, сынок, лечение буду проходить в корпусе за дворцом, а жить будем у семьи, которая работает в санатории, совсем недалеко, — сказала мама.
Комната в небольшом домике на пригорке узкой улочки с уютным двориком. Во дворе стояло большое развесистое дерево, на котором большие жёлтые, прозрачные сливы. Такие прозрачные, что когда через сливу смотришь на солнце, очень хорошо видно тёмно-коричневую косточку. Каждое утро хозяин дома дядя Вова брал весло, ударял им по стволу, и мы собирали целую сумку этих упавших на землю слив, а затем шли во дворец. Мама проходила процедуры лечения, а потом — на санаторный пляж. По составленному расписанию мы ездили на экскурсии: Алупка, Алушта, Ялта, Гурзуф, Севастополь. Объехали и исходили множество красивейших мест в Крыму. А последние дни решили провести на пляже.
Я искупался, грелся на гальке, а мама разговаривала с женщиной, тоже приехавшей на лечение. Меня давно интересовал забор, который отделял пляж санатория. Когда плавал со стороны моря, там я видел пустой пляж и несколько неторопливо гуляющих мужчин в темных костюмах, что меня сильно удивило. В такую жару и в костюмах, подозрительно.
На следующий день, проплывая мимо, я увидел там на пляже мальчика моего возраста и с ним молодую женщину. Мужчин в костюмах не было. Любопытство моё разрасталось. До этого времени я исследовал всё вокруг дворца до высоких заборов. А как же здесь? Я вышел из моря на это пляж. И только я начал движение в сторону мальчика с женщиной, непонятно откуда появились мужчины в костюмах и быстрым шагом направились в мою сторону. Мальчик что-то сказал женщине, и она крикнула мужчинам:
— Аккуратно и спокойно попросите мальчика подойти к нам.
Мужчины сопроводили меня и отошли в сторону. Женщина предложила сесть на свободный пляжный лежак рядом с ними.
— Патрик, — сказал мальчик, протянул руку и улыбнулся. Затем он что-то сказал женщине на иностранном языке.
Женщина сказала:
— Его зовут Патрик. Он приехал из Франции. Я его переводчик Алина. А как звать тебя и откуда ты? — спросила она.
— Сергей, — ответил я. Из Челябинска. Сейчас приплыл с санаторного пляжа Ливадийского дворца. А мама приехала в санаторий на лечение.
Любопытство Патрика было безмерно. Он улыбался и спрашивал, задавая разные вопросы, и всё время улыбался. Прошло не меньше полчаса, и я вспомнил, что мама не знает, где я. Я сказал об этом Алине. Она перевела, а он передал, что завтра будет ждать меня в это время. И сказал, что предупредит охрану.
Мама изрядно поволновалась. Я рассказал, где был, а она задумалась и сильно ругать меня не стала, она была очень добрая и мудрая, моя мама. Пару дней с Патриком мы купались, играли в бадминтон. Охранники мне стали как старшие братья. Алина сказала:
— Патрик приглашает тебя на пирожное и газировку. — Так я же в одних плавках, — ответил я.
— Не беспокойся, он взял для тебя шорты и футболку, вы с ним одного роста и размера.
В глубине сада за Ливадийским дворцом было несколько
больших домов, похожих на дворец, но гораздо меньше.
Я спросил у Алины:
— Что это за дома?
Она ответила:
— Это правительственные дачи высшего руководства нашей страны. А отец Патрика генеральный секретарь профсоюзов Франции и по приглашению отдыхает здесь с семьёй.
В большом зале за резным столом мы уплетали вкусное пирожное и пили какую-то заграничную газировку. В углу зала стоял большой стол — шахматная доска с красивыми резными фигурами высотой 20—30 сантиметров. Я спросил разрешения, взял в руки фигуру и стал рассматривать резьбу. За моей спиной раздался приятный бархатный голом и на ломаном русском языке кто-то сказал:
— Ты умеешь играть в шахматы?
Я обернулся, передо мной в красивом светлом костюме стоял высокий худощавый мужчина и улыбался. Эта улыбка напоминала улыбку Патрика.
— Я отец Патрика, — сказал он, — а ты Сергей. Хочешь сыграть партию?
Я растерялся. Алина спросила меня:
— Если умеешь, сыграй.
В шахматы я играл очень даже неплохо. Отец учил меня играть с пяти лет.
Примерно на середине партии отцу Патрика о чем-то сообщили, и он сказал: — Ты хороший игрок, и ушёл. Патрик позвал меня в свою комнату. Он сказал:
— Завтра мы уезжаем. Я хочу подарить тебе сувениры.
— Передал мне пакет и добавил: — Там есть мой адрес, дай мне свой, я напишу. И приезжай ко мне в Париж в гости.
Пару раз мы написали друг другу письма, а потом связь оборвалась. Сувениры я раздал, а себе оставил полотенце-календарь с надписью 1966 год. В Париже быть не довелось. Но ничего нет случайного. Моя дочка изучала французский язык в университете, затем аспирантура, учёная степень, доцент, преподаёт французский язык. Недавно по работе была на конференции в Париже. Привезла мне в подарок картину с Монмартра, улицы художников и поэтов. И это напомнило ту встречу. Захотелось узнать, как сложилась жизнь у Патрика, мальчишки из моего безмятежного и да- лёкого детства.