У бабушки пятеро взрослых детей. Очень взрослых, кое-кто уже на пенсии.
И о каждом думает старенькая мама – каждый день.
Утром молитву читает перед иконами, здоровья просит, чтобы защитил Господь от напастей.
Днем разные дела: прибраться, суп приготовить, посмотреть любимый сериал, полежать.
Наступает вечер, и думает бабушка: «Как они там»?
Ляжет на диван, телефон держит. Прикинет, когда кто свободен. Начинает обзвон с тех, кто на пенсии.
Сначала старшему сыну: «Как день прошел? Ты вчера говорил, что давление скакало, а сегодня как? Я вчера по телевизору видела. Там врач советовала пить настойку из трав».
И расскажет подробно, как сделать. И завтра непременно спросит, готова ли настойка и принимает ли ее старший сын.
Полежит еще немного. На очереди младшая дочь: «У тебя с мужем все хорошо? Чует мое сердце, что скрываешь от меня. Ничего не скрывай, потому что мать есть мать, я все знать должна. Кто, как не мать, поможет. Если все плохо, собирай детей и ко мне. Как говорится, в тесноте да не в обиде».
Выслушает доченьку, думает о чем-то, добавит: «В обиду себя не давай».
Видимо, выпить зятек любит.
С каждым поговорит, со всех отчет потребует.
Поднялась бабушка, надо чаек заварить. Топчется на кухне, медленно все получается.
Налила в чашку, хлебушек порезала. Вздохнула: «Все одна да одна, и поговорить не с кем».
Словно кто-то услышал печальные слова. И в дверь позвонили. Пришел внук старшенький.
Чтобы поцеловать бабушку, наклониться пришлось. Засуетилась старушка, вторую чашку достала, вынула из шкафа конфеты.
Сели рядышком, чаевничают. Чует бабушка, что не для чая пришел. Беспокойство у парня.
Так оно и было. Помялся, сказал, осторожно подбирая слова: «У меня неприятности. Ты только не пугайся, пожалуйста. Ты хорошо себя чувствуешь? Можно говорить»?
Старушка возмутилась: «Говори, если начал. Какая такая неприятность? Что случилось»?
Набрался внук храбрости, продолжил:
- Бабуля, я должен десять тысяч одному типу. Понимаешь, занял у него, когда на берег отдыхать ездили. Со мной девушка была. Не хотелось лицом в грязь ударить. До стипендии далеко, а родители, сама знаешь, не дали бы, что делать оставалось? Короче, требует он. Мне так тяжело, если бы ты знала. Выручи, бабуля, я накоплю и тебе отдам».
Отодвинула от себя чашку, лицо серьезное: «Сколько раз говорила, чтобы умом жил. Куда полез? Если твоя девочка умная, то поняла бы. Если любит тебя, то сразу бы поняла. Это какая такая любовь, что деньги занимать надо»?
Виновато парень в пол уставился, молчит.
Кряхтя, поднялась, заковыляла в комнату, вернулась, в руках сумочка.
Порылась, достала две красненькие – десять получилось: «Возьми, горе мое луковое».
Обрадовался парень положил в карман, лицо довольное: «Знаешь, еще хотел …».
Тут же старушка перебила: «Родителям не говорить? Ладно, не скажу. Только знай, что у меня пенсия маленькая, больше дать не смогу. Да и ты с головой будь».
Получил все, что надо: и деньги, и обещание, что молчать будет.
Снова низко наклонился, чтобы бабушку поцеловать.
Помыла чашки, к иконкам подошла: «Господи, наставь на путь истинный внука моего Васю. Он хороший, но ветер иногда в голове. Наставь, Отец Небесный, помоги ему себя найти».
Пора спать. Вдруг звонок – это дочь – мать того самого Васи. И сказала дочь: «Мама, ты всегда звонишь, а сегодня молчишь. У тебя все хорошо»?
Поворчала мать: «Привыкли, что я звоню, а у самих-то руки отсохли? Хорошо, все хорошо, спать пора, спокойной ночи».