6321. МАРКС И МАРКСИЗМ…

Алексею Сталиновичу Яшину, не всегда и не во всём разделявшему симпатии и пристрастия автора к Марксу и марксизму, но остающемуся верным товарищем, не теряющим ни головы, ни чувства юмора...

1. Всякие (1) вещь, (2) свойство, (3) отношение, (4) выражение, (5) смысл, (6) значение, (7) логос, (8) эйдос, (9) идея, (10) материя обладают неким своеобразием, качеством, только им присущим. Иначе ни мы не смогли бы отличить спичку от леса или болота, ни она сама, спичка, ничем не отличалась бы от леса или болота.

2. В силу сказанного и марксизм обладает таким качеством, своей спецификой. Не будь этой специфики, марксизм сливался бы со всем что ни попалось бы у него на пути. Но даже это слияние, проистекающее из предположительно муторной неопределённости марксизма, было бы возможно только тогда, когда за марксизмом мы бы всё же признали некоторую специфику, а здесь — свойство движения. В самом деле, было бы невозможно марксизму с чем-либо слиться по своей воле или кому-нибудь слить марксизм с чем-то или слить марксизм куда-то, если бы у марксизма не было ни текучей пластической природы, ни способности к движению или расположенности подвергнуться движению.

Первый двигатель Аристотеля Стагирского (384 до н. э — 322 до н. э.) сам неподвижен, но сам же всё движет. В том специфика Перводвигателя Аристотелевича.

А марксизм, напротив, пластичен, то есть не только (1) движущий рабочих, так что они приходят в рабочее же движение, рабочим телом которого являются тела самих рабочих, пролетариев, но и (2) движим его (2.1) создателями, (2.1.1) Карлом Генрихом Марксом (1818.05.05 — 1883.03.14) и (2.1.2) Фридрихом Энгельсом (1820.11.28 — 1895.08.05), а также (2.2.1) учёными исследователями марксизма (2.2.1.1) параллельно и (2.2.1.2) поперечно, (2.2.1.3) после, но (2.2.1.4) не до К. Г. Маркса и Ф. Энгельса, но также и (2.2.2) практиками внедрения этого учения в массы его будущих (2.2.2.1) пламенных прозелитов и (2.2.2.2) стандартных приверженцев, но также и (3=3.1+3.2) (3.1) теоретиками и (3.2) практиками преобразования мира на базе марксизма.

Таким образом, марксизм (1) возник у К. Г. Маркса и Ф. Энгельса, (2) распространился среди людей, (3) сам развивая и обогащая свою субстанцию в процессе распространения, (4) преобразовал сознание людей, становящихся по мере овладения ими марксизмом марксистами, (5) преобразовал мир усилиями ума, воли и труда этих, ставших марксистами, людей.

Но это лишь предварительное рассуждение о специфике марксизма в примерном предположении, что марксизму так или иначе присуще движение и сам он не кристально-твёрд, а смольно-вязко или духовно-рассеянно пластичен.

Подлинная специфика марксизма не совсем в этом, не в подвижности и разных её модусах.

3. Специфику марксизма нам поможет установить генезис этой доктрины и основывающийся на данной доктрине генезис движения преобразования мира.

Хотя К. Г. Маркс по формальному образованию в двух университетах, Рейнском Боннском университете Фридриха Вильгельма (Rheinische Friedrich-Wilhelms-Universität zu Bonn) и Берлинском университете Фридриха Вильгельма (Friedrich-Wilhelms-Universität zu Berlin), был специалистом по праву, то есть юристом, ведь именно на юридических факультетах он учился, в студенческо-университетские годы он увлекался не КВН, не студенческим театром, не акварельными стенгазетами, не яростными стройотрядами, как нынешние студенты России, и не спортом, — участием в оксфордско-кембриджской Гребной регате, The Boat Race, — как тогдашние студенты Соединённого Королевства Великобритании и Ирландии, а пирушками и дуэлями, но также поэзией и философией.

Быстро осознав свой невеликий поэтический талант творца, К. Г. Маркс оставил поэтические опыты и сосредоточился на философии и, конечно, на связанной с философией области права — философии права.

4. Изучение древних и новых философов привело К. Г. Маркса к убеждению, что полноту развития и предельную глубину философия обнаружила в системе Георга Вильгельма Фридриха Гегеля (1770.08.27 — 1831.11.14). Только с Г. В. Ф. Гегеля начинается подлинная специфика К. Г. Маркса, ибо именно в связи с Г. В. Ф. Гегелем К. Г. Маркс осознаёт мир, строит своё мировоззрение. Поэтому К. Г. Марксу именно Г. В. Ф. Гегеля и нужно было подвергнуть критике.

Не потому, что нет такого ученика, который нет-нет да не пнул бы своего учителя. Сам Платон Афинский (428/427 или 424/423 до н. э. — 348/347 до н. э.) высказывался об Аристотеле Стагирском, что он похож на жеребёнка, который лягает свою мать. А потому, что это особый род критики, в результате которой критикуемый предмет выступает в чистом виде и ясном свете. Критика доводит предмет до его чистой и полной истины. Качествами такой критики обладают все три «Критики…» Иммануила Канта (1724.04.22 — 1804.02.12) («Критика чистого разума» (1781), «Критика практического разума» (1788), «Критика способности суждения» (1790)), но также и «К критике политической экономии» (1859) и «Капитал. Критика политической экономии» (1867) самого Карла Генриха Маркса.

5. Наиболее значительно и систематически критика Г. В. Ф. Гегеля была проведена в незаконченной книге «К критике гегелевской философии права» (1843), «Введение» к каковой критике было опубликовано в 1844 году в «Немецко-французском ежегоднике» («Deutsch-Französische Jahrbücher»).

Маркс, К. К критике гегелевской философии права. — Маркс, К. Энгельс, Ф. Сочинения. Изд. 2. В 50 тт. Т. 1. М.: Государственное издательство политической литературы, 1955. Сс. 219 — 370.

Маркс, К. К критике гегелевской философии права. Введение. — Маркс, К. Энгельс, Ф. Сочинения. Изд. 2. В 50 тт. Т. 1. М.: Государственное издательство политической литературы, 1955. Сс. 414 — 429.

Но эта критика должна была вестись с каких-то позиций. Поэтому даже вырабатывая своё специфическое отношение к миру, пусть и через критику чужих сочинений, человек обязан уже иметь какое-то отношение к миру, пусть и изменяемое по мере выработки мировоззрения. Генезис в том и состоит, что из какого-то начала начинает расти нечто новое. Но в этом начале в потенции это новое должно уже содержаться целиком. В случае выработки мировоззрения, новое мировоззрение вырабатывается ещё и при никогда не выключаемом свете непрекращающейся рефлексии, то есть в модусе постоянного самосознания.

И это отношение к миру и философам в нём зафиксировано К. Г. Марксом при подготовке докторской диссертации «Различие между натурфилософией Демокрита и натурфилософией Эпикура» (1842).

Маркс, К. Различие между натурфилософией Демокрита и натурфилософией Эпикура. С приложением. — Маркс, К. Энгельс, Ф. Сочинения. Изд. 2. В 50 тт. Т. 40. М.: Государственное издательство политической литературы, 1975. Сс. 147 — 233.

6. В подготовительных к докторской диссертации материалах, именно в «Тетрадях по эпикурейской философии», читаем.

Текст 1.

«Подобно тому, как в истории философии существуют узловые пункты, которые возвышают философию в самой себе до конкретности, объединяют абстрактные принципы в единое целое и таким образом прерывают прямолинейное движение, — так существуют и такие моменты, в которые философия обращает свой взор на внешний мир, уже не ради постижения; выступая как действующее лицо, она, так сказать, завязывает интриги с миром, выходит из прозрачного царства Амента и бросается в объятия мирской сирене. Это карнавал философии; тогда она принимает собачий облик, как киник, рядится в одежду жреца, как александриец, или в душистое весеннее одеяние, как эпикуреец. Для неё существенно теперь то, что она надевает на себя характерные маски. Как, по преданию, Девкалион бросал при сотворении людей камни через плечо, так философия, решившись создать мир, устремляет свой взор назад (светящимися глазами выделяются там останки её матери); но как Прометей, похитивший с неба огонь, начи[284 — 285]нает строить дома и водворяться на земле, так философия, охватившая целый мир, восстаёт против мира явлений. Такова в настоящее время гегелевская философия».

Маркс, К. Тетради по эпикурейской философии. — Маркс, К. Энгельс, Ф. Сочинения. — Изд. 2. В 50 тт. Т. 40. — М.: Государственное издательство политической литературы, 1975. — Сс. 108 — 109.

Совершенной, внутренне завершённой, охватившей собой весь мир философии остаётся лишь общаться с явлениями этого мира, практически соотноситься с миром явлений, освещать их фонариком рефлексии, чтобы было видно их со стороны и они сами себя видели.

7. Так что выход философии в мир, конечно, не являясь необходимостью, оказывается возможен, и этот выход есть акт свободы философии. То, что К. Г. Маркс не стал перебирать страницы сочинений Г. В. Ф. Гегеля, как этим скрупулёзно и не очень занимались старогегельянцы, составляет не недостаток младогегельянца К. Г. Маркса, а его достоинство. Философию Г. В. Ф. Гегеля можно улучшить в деталях, и это нужно делать, выверяя тексты, переиздавая их и сопровождая издания обширными комментариями. Но, как показали опыты радикальных улучшений, улучшать совершенное — только портить.

Философ же, всегда пребывающий в отношении Я и не-Я, то есть никак не могущий игнорировать, на манер естествоиспытателя, свою личную позицию по отношению к внешнему не-Я и потому обязанный её выражать и включать в формируемое мировоззрение, — философ поступит наиболее верно, если создаст свою философию.

Разумеется, будет лучше, если он не окажется невежественным именно в своей области, философии, то есть учтёт то, что создано другими философами. А как раз в познавательном интересе К. Г. Маркса к миру и людям, философии и науке сомневаться не приходится. Не зря Арнольд Руге (1802.09.13 — 1880.12.31), старый, матёрый литературный волк, не потерявший чутья и в зрелые годы, назвал К. Г. Маркса на местном берлинском сленге «воловьей головой идей».

8. Обстоятельства иногда складываются так, как желательно чтобы они складывались. В этом смысле изданная в 1841 году «Сущность христианства» Людвига Андреаса Фейербаха (1804.07.28 — 1872.09.13) сослужила хорошую службу доктору философии Карлу Генриху Марксу. Эта книга показала, как можно выходить за пределы философии, оставаясь философом.

Сущность христианства, по Л. А. Фейербаху, состоит в следующем. Земной, страдающий, ущербный, недостаточный, несвободный, частичный человек достраивает себя до целостности и свободы в небесах, так что Рай, Бог и небожители, все эти ангелы, праведники и проповедники, — суть мечты земного человека. Пафос Л. А. Фейербаха в этой книге проявился в призыве к тому, чтобы жить свободно, цельно и по-человечески не в страстных молитвах и заоблачных мечтах, — сами по себе, без связи с действительностью, молитвы и мечты суть иллюзии, — а в реальном земном мире.

9. И вот только сейчас мы подходим к специфике мировоззрения К. Г. Маркса. Точнее, к генезису мировоззрения, к тому, как и на чём оно складывалось и располагалось.

Знакомая К. Г. Марксу по «Феноменологии духа» (1807) Г. В. Ф. Гегеля и по «Сущности христианства» (1841) Л. А. Фейербаха проблема отчуждения была К. Г. Марксом приспособлена и сформулирована не только к отдельной личности, но и к целому обществу.

Если отдельный человек в обществе несвободен, отчуждён от самого себя и от общества, значит общество несвободно и отчуждено от самого себя и от отдельного человека. Ибо что такое общество как не совокупность отдельных людей купно с пространством их взаимообщения? Стало быть, вопрос стоит об освобождении всего общества, а не только отдельного человека. Отдельный человек волен решать вопрос своего освобождения и снятия своего отчуждения сам. Как только мысль философа вышла за края отдельного человека, как бы ни был он обширен, неумолимо встаёт вопрос о целом обществе.

И в вопросе освобождения общества и снятия печати отчуждения с него существеннейшей темой является тема субъекта снятия отчуждения и субъекта освобождения. И раскрываться, наполняться содержанием эта тема может по-разному.

10. (1) Бог в помощь желающим освобождения! Да, таким субъектом может мыслиться именно Господь Бог. Или Genosse Gott. Но в свете фейербаховских исследований Бог есть создание самих людей, не он сотворил мир и людей в нём, а люди от безысходности сотворили себе кумира и принялись поклоняться ему, скрашивая тем самым свою чудовищную жизнь. Если это создание людей самих людей помимо всего прочего от чего-то спасает, то почему бы самим людям не сформировать именно и только Спасителя, у которого будет одна функция, функция спасения, но выполняемая надёжно и безусловно? В этом случае ясно, что в роли спасителя должны выступить сами люди, пусть и особые люди из всех людей.

Текст 2.

«Основа иррелигиозной критики такова: человек создаёт религию, религия же не создаёт человека. А именно: религия есть самосознание и самочувствование человека, который или ещё не обрёл себя, или уже снова себя потерял. Но человек — не абстрактное, где-то вне мира ютящееся существо. Человек — это мир человека, государство, общество. Это государство, это общество порождают религию, превратное мировоззрение, ибо сами они — превратный мир. Религия есть общая теория этого мира, его энциклопедический компендиум, его логика в популярной форме, его спиритуалистический point d'honneur [вопрос чести. — ред.], его энтузиазм, его моральная санкция, его торжественное восполнение, его всеобщее основание для утешения и оправдания. Она претворяет в фантастическую действительность человеческую сущность, потому что человеческая сущность не обладает истинной действительностью. Следовательно, борьба против религии есть [414 — 415] косвенно борьба против того мира, духовной усладой которого является религия».

Маркс, К. К критике гегелевской философии права. Введение. — Маркс, К. Энгельс, Ф. Сочинения. Изд. 2. В 50 тт. Т. 1. М.: Государственное издательство политической литературы, 1955. Сс. 414 — 415.

(2) Вторым претендентом (претенденткой!) на субъектность выступает природа. Эта может! Пошлёт на Землю астероид покрупнее, — скажем, стокилометровый, — и это небесное тело мигом всех освободит.

(3) Покрутив мысли в голове, долив предварительно в неё масла, а в желудок коньяка или кофе, и почесав в затылке для верности, нетрудно прийти к выводу, что субъекта снятия отчуждения и субъекта освобождения общества надо искать в самом обществе.

А то, что субъект должен быть найден в самом обществе, означает, между прочим, и то, что общество несвободно в себе самом, общество отчуждено в себе самом, а не закабалено и отчуждено извне и кем-то посторонним обществу. Это важное примечание к сложившейся ситуации в обществе перед натиском освобождения общества и снятия отчуждения общества.

11. Теперь об условиях нахождения такого субъекта внутри общества.

Если бы общество было совершенно равномерно внутри себя самого и любая произвольно взятая одна его часть ничем не отличалась бы от любой другой его части, то ни о какой несвободе и отчуждении общества от самого себя не могло бы идти речи. Как не было бы речи о субъекте освобождения и снятия отчуждения. Несвобода внутри общества есть не что иное, как притеснение, закабаление одной части общества другой. То же и с отчуждением. Одна часть общества должна быть отчуждена от другой части общества или ото всего оставшегося общества. И субъектов несвободы общества и отчуждения общества надо искать в самом обществе. Тем самым одна часть общества выступает как субъект несвободы и отчуждения, а другая как объект несвободы и отчуждения. Налицо неравномерность строения общества.

Рассуждая совершенно аналогично, субъектам несвободы и отчуждения должны противостоять и побеждать их субъекты освобождения и снятия отчуждения.

Нечего и говорить, что все эти субъекты (субъекты отчуждения и несвободы и субъекты снятия отчуждения и освобождения) не только находятся в обществе, но и являются частями общества, не пришлыми, но органичными самому обществу.

12. Этого субъекта снятия отчуждения именно с германского общества и субъекта же освобождения именно германского общества К. Г. Маркс ищет и находит в германском пролетариате. Как он осуществляет эти поиски? В сравнении Германии с Францией.

Текст 3.

«Во Франции достаточно быть чем-нибудь, чтобы желать быть всем. В Германии надо быть ничем, если не хочешь отказаться от всего. Во Франции частичная эмансипация есть основа всеобщей. В Германии всеобщая эмансипация есть conditio sine qua non [необходимое условие — ред.] всякой частичной. Во Франции свобода во всей её полноте должна быть порождена действительным процессом постепенного освобождения, в Германии — невозможностью такого постепенного процесса. Во Франции каждый класс народа — политический идеалист и чувствует себя прежде всего не особым классом, а представителем социальных потребностей вообще. Поэтому роль освободителя последовательно переходит — в полном драматизма движении — к различным классам французского народа, пока, наконец, не дойдёт очередь до такого класса, который осуществит социальную свободу, уже не ограничивая её определёнными условиями, лежащими вне человека и всё же созданными человеческим обществом, а, наоборот, организует все условия человеческого существования, исходя из социальной свободы как необходимой предпосылки. В Германии, напротив, где практическая жизнь так же лишена духовного содержания, как духовная жизнь лишена связи с практикой, ни один класс гражданского общества до тех пор не чувствует ни потребности во всеобщей эмансипации, ни способности к ней, пока его к тому не принудят его непосредственное положение, материальная необходимость, его собственные цепи.

В чём же, следовательно, заключается положительная возможность немецкой эмансипации?

Ответ: в образовании класса, скованного радикальными цепями, такого класса гражданского общества, который не есть класс гражданского общества; такого сословия, которое являет собой разложение всех сословий; такой сферы, которая имеет универсальный характер вследствие её универсальных страданий и не притязает ни на какое особое право, ибо над ней тяготеет не особое бесправие, а бесправие вообще, которая уже не может ссылаться на историческое право, а только лишь на человеческое право, которая находится не в одностороннем противоречии с последствиями, вытекающими из немецкого государственного строя, а во всестороннем противоречии с его [427 — 428] предпосылками; такой сферы, наконец, которая не может себя эмансипировать, не эмансипируя себя от всех других сфер общества и не эмансипируя, вместе с этим, все другие сферы общества, — одним словом, такой сферы, которая представляет собой полную утрату человека и, следовательно, может возродить себя лишь путём полного возрождения человека. Этот результат разложения общества, как особое сословие, есть пролетариат».

Маркс, К. К критике гегелевской философии права. Введение. — Маркс, К. Энгельс, Ф. Сочинения. Изд. 2. В 50 тт. Т. 1. М.: Государственное издательство политической литературы, 1955. Сс. 427 — 428.

13. Нам это вдохновенное описание зарождения немецкого пролетариата как продукта разложения немецкого общества, — вспомним, что примерно так описывали зарождение жизни из грязи, а собственно мышей из грязной одежды, — важно ещё и потому, что К. Г. Маркс ищет субъекта освобождения общества, предварительно теоретически сформулировав требования к качеству такого субъекта, то есть решает кантовскую трансцендентальную задачу условия мыслимости мыслимого нечто. И вот, оказывается, что для Франции Свобода передаёт своё знамя от класса к классу, от сословия к сословию, а Германия в силу сложившихся исторических обстоятельств так поступить не может, ибо представители германских классов ничтожны и помышляют не о свободе целого общества, а о личных или, на худой конец, классовых привилегиях. Вдохновения всего общества на борьбу за свободу от них ждать бесполезно, ожидания не оправдаются.

Выходит, субъектом освобождения и снятия отчуждения может быть, во-первых, не только пролетариат, но и другие классы и сословия, достаточно соответствовать требованиям субъектности, как во Франции, а, во-вторых, пролетариат в сложившихся исторических условиях выступает таким освободителем только для Германии.

Ни о какой всемирно-исторической роли пролетариата ещё нет и речи. Эта всемирно-историческая роль появится позже, когда Жюль Элизар, то есть Михаил Александрович Бакунин (1814.05.30 — 1876.07.01), научит Карла Генриха Маркса мыслить о пролетариате шире и глубже.

14. Только что прокомментированное — написано нами о методологии поиска субъекта освобождения Франции и Германии. Содержательно же в этом цитированном тексте пребывает ещё одна новелла, кстати, тесно связанная с методологией.

Именно, если последовательный по характеру процесс эмансипации общества во Франции может быть взрывным и одномоментным по характеру в эмансипации общества в Германии, то тем самым уже предрешён спор эволюционеров и революционеров, тупоконечников и остроконечников, по вопросу характера смены социально-экономических формаций. Если никчёмная и трусливая немецкая буржуазия и по ту сторону добра и зла находящийся немецкий пролетариат достойны друг друга; и освобождение Германии, по К. Г. Марксу, таким пролетариатом всё же вполне возможно и К. Г. Марксом же приветствуется, то почему невозможно освобождение России в 1917 году с её стомиллионным крестьянством и десятимиллионным пролетариатом (вместе с семьями, реальных промышленных рабочих было значительно меньше)? Маркс здесь методологически и мировоззренчески шире и Георгия Валентиновича Плеханова (1856.12.11 — 1918.05.30), и Веры Ивановны Засулич (1849.08.08 — 1919.05.08), и прочих его, Г. В. Плеханова, последователей.

Более того, здесь же заложена возможность обществу перескакивать через определённый, ещё не сформировавшийся хозяйственный уклад. Минуя капитализм, народная Монголия от пастбищно-кочевого скотоводства перешла сразу к социализму... Минуя буржуазный строй, феодальная Германия, благодаря её буйному пролетариату, которому нечего терять, перескочет из феодализма сразу в социализм. Так следует мыслить конгениально К. Г. Марксу.

Прав ли К. Г. Маркс или прав Г. В. Плеханов — вопрос отдельный и здесь не существенный. Но, между прочим, по данному актуальному вопросу нам известно высказывание более позднего К. Г. Маркса (1859).

Текст 4.

«Ни одна общественная формация не погибает раньше, чем разовьются все производительные силы, для которых она даёт достаточно простора, и новые более высокие производственные отношения никогда не появляются раньше, чем созреют материальные условия их существования в недрах самого старого общества. Поэтому человечество ставит себе всегда только такие задачи, которые оно может разрешить, так как при ближайшем рассмотрении всегда оказывается, что сама задача возникает лишь тогда, когда материальные условия её решения уже имеются налицо, или, по крайней мере, находятся в процессе становления».

Маркс, К. К критике политической экономии. Предисловие. — Маркс, К. Энгельс, Ф. Сочинения. Изд. 2. В 50 тт. Т. 13. М.: Государственное издательство политической литературы, 1959. С. 7.

И это не следует воспринимать как неясные, противоречивые и скандальные высказывания пьяной одурманенной пифии священного парадельфийского оракула. Мысли К. Г. Маркса о пролетариате Германии в 1843 году диалектически вполне совместимы с мыслями К. Г. Маркса об общественных формациях в 1859 году.

Да это и житейски понятно. Если, с одной стороны, электроника у вас в стране не была развита, то начинать её развитие с электронных ламп-триодов и ламп-пентодов, то есть проходить весь путь исторического развития электроники в мире, не нужно, можно стартовать сразу с твердотельных конденсаторов и электронных микросхем. А вот если ламповая электроника уже поселилась в вашей стране, если уже появились любители тёплого лампового звука, готовые за этот звук тепло платить, враз отказаться от электронных ламп вашей промышленности и поддерживающей её науке будет трудно. А, с другой стороны, вам, как пролетариату Германии освобождать Германию, надо поднимать отечественную электронику с нуля и из запределья, то есть из ничто в бытие светлое и чудесное.

15. Процитированный выше текст из «К критике гегелевской философии права. Введение» написан в 1843 году, хотя и опубликован в начале 1844 года. Но уже в августе 1844 года в Париже К. Г. Маркс пишет ставший впоследствии таким знаменитым «Парижский манускрипт», очень неудачно названный советскими издателями и редакторами «Экономическо-философскими рукописями 1844 года».

К слову сказать, рукопись там одна, хотя и состоит из нескольких фрагментов. И к тому же в предисловии к этой рукописи К. Г. Маркс даёт читателю ясное понимание её темы, а, стало быть, почти очевидного, но не обозначенного самим автором, названия.

Текст 5.

«В «Deutsch-Französische Jahrbücher» я обещал дать критику науки о праве и государстве в виде критики гегелевской философии права. При обработке материалов для печати оказалось, что совмещение критики, направленной только против спекулятивного мышления, с критикой различных предметов самих по себе совершенно нецелесообразно, что оно стесняет ход изложения и затрудняет понимание. Кроме того, обилие и разнородность подлежащих рассмотрению предметов позволили бы втиснуть весь этот материал в одно сочинение только при условии совершенно афористического изложения, а такое афористическое изложение, в свою очередь, создавало бы видимость произвольного систематизирования. Вот почему критику права, морали, политики и т. д. я дам в ряде отдельных, следующих друг за другом самостоятельных брошюр, а в заключение попытаюсь осветить в особой работе внутреннюю связь целого, взаимоотношение отдельных частей и, наконец, подвергну критике спекулятивную обработку всего этого материала. По этим соображениям в предлагаемой работе связь политической экономии с государством, правом, моралью, гражданской жизнью и т. д. затрагивается лишь постольку, поскольку этих предметов ex professo [по профессии, специально — ред.] касается сама политическая экономия.

Читателя, знакомого с политической экономией, мне незачем уверять в том, что к своим выводам я пришёл путём вполне эмпирического анализа, основанного на добросовестном критическом изучении политической экономии».

Маркс, К. Экономическо-философские рукописи 1844 года. — Маркс, К. Энгельс, Ф. Сочинения. Изд. 2. В 50 тт. Т. 42. М.: Государственное издательство политической литературы, 1974. С. 43.

Если «критику права, морали, политики и т. д. я дам в ряде отдельных, следующих друг за другом самостоятельных брошюр», если «по этим соображениям в предлагаемой работе связь политической экономии с государством, правом, моралью, гражданской жизнью и т. д. затрагивается лишь постольку, поскольку этих предметов ex professo касается сама политическая экономия», то какова тема и, стало быть, название «предлагаемой работы». Ответ очевиден: «Критика политической экономии» — «Kritik der National-Ökonomie».

16. В этом манускрипте, — являющимся вершиной философско-диалектической мысли К. Г. Маркса, победно потоптавшись на которой в «Тезисах о Фейербахе» (1845), с каковой вершины в последующие годы где последовательно, а где и — Господи, прости! — «стохастически» К. Г. Маркс стал спускаться, — роль пролетариата не только констатируется для Германии, как это сделано во введении к критике гегелевской философии права, но роль пролетариата уже в мировой истории, роль пролетариата в создании и преодолении отчуждения общества и отчуждения отдельного человека К. Г. Марксом подробно исследуется.

Именно в августе 1844 года К. Г. Маркс приходит к пониманию того, что позже будет названо самим К. Г. Марксом материалистическим пониманием истории, а ещё позже Францем Мерингом (1846.02.27 — 1919.01.29) — историческим материализмом.

Вот это несомненное свидетельство «материалистического понимания истории».

Текст 6.

«Нетрудно усмотреть необходимость того, что всё революционное движение находит себе как эмпирическую, так и теоретическую основу в движении частной собственности, в экономике.

Эта материальная, непосредственно чувственная частная собственность является материальным, чувственным выражением отчуждённой человеческой жизни. Её движение — производство и потребление — есть чувственное проявление движения всего предшествующего производства, т. е. оно представляет собой осуществление или действительность человека. Религия, семья, государство, право, мораль, наука, искусство и т. д. суть лишь особые виды производства и подчиняются его всеобщему закону. Поэтому положительное упразднение частной собственности, как утверждение человеческой жизни, есть положительное упразднение всякого отчуждения, т. е. возвращение человека из религии, семьи, государства и т. д. к своему человеческому, т. е. общественному бытию. Религиозное отчуждение как таковое происходит лишь в сфере сознания, в сфере внутреннего мира человека, но экономическое отчуждение есть отчуждение действительной жизни, — его упразднение охватывает поэтому обе стороны. Понятно, что если у различных народов это движение начинается либо в одной, либо в другой из этих областей, то это зависит от того, протекает ли подлинная признанная жизнь данного народа преимущественно в сфере сознания или же в сфере внешнего мира, является ли она больше идеальной или же реальной жизнью. Коммунизм сразу же начинает с атеизма (Оуэн) [Имеются в виду критические высказывания Оуэна в отношении всех религий, которые, по его словам, внушали людям опасные и плачевные предпосылки, насаждали в обществе искусственную вражду; религиозная нетерпимость, указывал Оуэн, является прямым препятствием на пути достижения всеобщей гармонии и радости; представления всякой религии Оуэн считал грубыми заблуждениями. — Ред.], атеизм же на первых порах далеко ещё не есть коммунизм; ведь и тот атеизм, с которого начинает коммунизм, есть ещё преимущественно абстракция. Поэтому филантропия атеизма первоначально есть лишь философская, абстрактная филантропия, тогда как филантропия коммунизма сразу же является реальной и нацелена непосредственно на действие».

Маркс, К. Экономическо-философские рукописи 1844 года. — Маркс, К. Энгельс, Ф. Сочинения. Изд. 2. В 50 тт. Т. 42. М.: Государственное издательство политической литературы, 1974. С. 117.

17. Уже здесь видна вынужденная, вынужденная несомненной последовательностью рассуждения, натянутость мысли К. Г. Маркса. Да, конечно, ты можешь находить «как эмпирическую, так и теоретическую основу в движении частной собственности, в экономике», если ты сам такой подвижный революционер. Но ты сам же пишешь, что «эта материальная, непосредственно чувственная частная собственность является материальным, чувственным выражением отчуждённой человеческой жизни». В неотчуждённой человеческой жизни будет так же? Всё будет определяться экономикой? Или такая детерминация присуща лишь отчуждённому миру, отчуждённому обществу, отчуждённому труду и отчуждённому человеку?

Мировоззрение, К. Г. Маркса и ваше, будет существенно различно в зависимости от решения этого вопроса. (1) Или экономическое, всегда слишком экономическое. (2) Или экономическое, есть надежда, когда-то отлипнет от человека.

Можно даже, закрыв глаза и заткнув уши, согласиться с тем, что «её движение — производство и потребление — есть чувственное проявление движения всего предшествующего производства, т. е. оно представляет собой осуществление или действительность человека».

Но дальше-то неумолимо следует: «Религия, семья, государство, право, мораль, наука, искусство и т. д. суть лишь особые виды производства и подчиняются его всеобщему закону». Вы бы хотели всегда жить при таком историческом материализме? Вас устраивает, что «религия, семья, государство, право, мораль, наука, искусство и т. д. суть лишь особые виды производства и подчиняются его всеобщему закону», закону движения частной собственности? И даже если не частной собственности, то просто экономике, хозяйству, хозяйственным отношениям?

И весь этот исторический материализм неумолимо и беспощадно развивается далее: «Поэтому положительное упразднение частной собственности, как утверждение человеческой жизни, есть положительное упразднение всякого отчуждения, т. е. возвращение человека из религии, семьи, государства и т. д. к своему человеческому, т. е. общественному бытию».

Неполное перечисление областей отчуждения, из которых человеку следует вернуться «к своему человеческому, т. е. общественному бытию», осуществлено не напрасно, а с определённым, щадящем восприятие читателя, риторическим умыслом. Допустим, религия и государство уже тогда составляли для человека не великую ценность, хотя религия и по сию пору для некоторых людей составляет ценность величайшую. Но уже в выбрасывании семьи из человеческих форм бытия можно сомневаться. А самое интересное заключено в риторической фигуре умолчания. Именно «право, мораль, наука, искусство» тоже объявлены видами производства, подчинёнными частной собственности и экономике вообще, стало быть, и от этих отчуждённых форм общественного бытия человеку надо избавляться. Вы готовы пожертвовать искусством, наукой, моралью, правом вслед за государством, семьёй и религией? Допустим, готовы. И тогда нам интересно, с чем вы останетесь? В негативном смысле вы будете безгосударственным, бессемейным, безрелигиозным, внеправовым, внеморальным, ненаучным, нехудожественным. Тогда каким вы будете в позитивном смысле? В каких положительных формах вы будете осуществлять свою человечность, то есть социальность?

Если бы было лишь влияние частной собственности, экономического базиса на перечисленные формы человеческой социальности, тогда стоило бы лишь избавиться от негативного влияния частной собственности и названные формы были бы поправлены, отошли бы от морока отчуждения частной собственностью. Но ведь цитируемый автор, К. Г. Маркс, настаивает, что тут не просто влияние, тут порождение частной собственностью этих форм социальности. А такое настояние одного человека, — формы человеческой социальности «суть лишь особые виды производства и подчиняются его всеобщему закону», — и наставление одним человеком всего человечества уже критично.

18. При всей критике малосимпатичных излишеств исторического материализма было бы легкомысленным безрассудством не замечать влияния хозяйственной деятельности человека на высшие духовные проявления человечества. Особенно это было заметно в прошлые века в архитектуре, а в нынешний век — в естественной науке. Именно на осуществление архитектурных и научных проектов, по существу духовную ведь работу выражения (эстетика) и познания (наука), шли и идут громадные материальные ресурсы. Но от констатации взаимосвязи материального и духовного, идеального и реального, даже при фиксации негативных и деструктивных моментов в этой взаимосвязи, ещё очень далеко до порождения экономикой и даже частной собственностью всей духовной жизни людей.

А с нашим отказом от этого порождения в нашем сознании падает и несмышлёно удивляется своему падению весь исторический материализм, всё материалистическое понимание истории.

19. Итак, К. Г. Маркс покинул Германию, обосновался в Париже, начал писать «Критику политической экономии» и дописался до первых зарниц материалистического понимания истории.

«Зачем уехал? К кому уехал? Моё недоумение разделяла вся Европа. А бабушка моя, глухонемая, с печки мне говорит: «Вот видишь, как далеко зашла ты, Дашенька, в поисках своего «я»!»»

Действительно, зачем К. Г. Марксу потребовалось так далеко заходить в разрыве исторической ткани?

Ну, хорошо, завеса в иерусалимском храме тоже раздралась надвое: «И завеса в храме раздралась надвое, сверху донизу» (Мк., 15: 38). Так то — она сама и в ознаменование смерти Иисуса: «Иисус же, возгласив громко, испустил дух» (Мк., 15: 37). Как тут не раздраться!

А тут что за поиски своего «я» у К. Г. Маркса? «Что ищет он в стране далёкой? Что кинул он в краю родном?»

Всё это погружение в толщу материи, поиски в кишках дьявола особого духовного смысла человечества, потребовались К. Г. Марксу для того, чтобы решить загадку истории. Многие над ней бились, а К. Г. Маркс счёл, что он и решение истинное нашёл, — эмансипация общества от частной собственности, — и решателя, — пролетариат, — к загадке удачно приспособил.

20. Если пролетариат — победитель, и Маркс — организатор победы, то почему К. Г. Маркс выступает в таком амплуа — понятно: это свободное действие свободного человека, мыслителя par excellence: хочу и решаю загадки! Но почему пролетариат? Вот тут мыслительные способности К. Г. Маркса и должны показать себя. И они себя ещё как проявили!

В самом деле, освобождение, снятие отчуждения суть деятельность, не страдание; субъектность в действии, а не объектность в претерпевании на себе действия. И если пролетариат назначен субъектом, пролетариат в своей основной, своей обычной деятельности должен таким субъектом и выступить. Как в материальном хозяйственном цикле «производство — распределение — обмен — потребление» первым и главным является производство, так и тот, кто субъект освобождения, будучи пролетарием, должен преобразовать производство, которое детерминирует всю общественную жизнь, чтобы жизнь всего общества стала радикально лучше или хотя бы просто получше, а у К. Г. Маркса так и вообще удалась.

21. Вот характеристика отчуждения, отчуждённого труда и актора отчуждения — пролетариата.

Текст 7.

«Всякое самоотчуждение человека от себя и от природы проявляется в том отношении к другим, отличным от него людям, в которое он ставит самого себя и природу. Вот почему религиозное самоотчуждение с необходимостью проявляется в отношении мирянина к священнослужителю или — так как здесь дело касается интеллектуального мира — также к некоему посреднику и т. д. В практическом действительном мире самоотчуждение может проявляться только через посредство практического действительного отношения к другим людям. То средство, при помощи которого совершается отчуждение, само есть практическое средство. Таким образом, посредством отчуждённого труда человек порождает не только своё отношение к предмету и акту производства как к чуждым и враждебным ему силам, — он порождает также и то отношение, в котором другие люди находятся к его производству и к его продукту, а равно и то отношение, в котором сам он находится к этим другим людям. Подобно тому как он свою собственную производственную деятельность превращает в своё выключение из действительности, в кару для себя, а его собственный продукт им утрачивается, становится продуктом, ему не принадлежащим, точно так же он порождает власть того, кто не производит, над производством и над продуктом. Отчуждая от себя свою собственную деятельность, он позволяет другому человеку присваивать деятельность, ему не присущую.

До сих пор мы рассматривали это отношение только со стороны рабочего; позднее мы рассмотрим его также и со стороны не-рабочего.

Итак, посредством отчуждённого труда рабочий порождает отношение к этому труду некоего человека, чуждого труду и стоящего вне труда. Отношение рабочего к труду порождает отношение к тому же труду капиталиста, или как бы там иначе ни называли хозяина труда. Стало быть, частная собственность есть продукт, результат, необходимое следствие отчуждённого труда, внешнего отношения рабочего к природе и к самому себе.

Таким образом, к частной собственности мы приходим посредством анализа понятия отчужденного труда, т. е. отчуждённого человека, отчуждённой жизни.

Правда, понятие отчуждённого труда (отчуждённой жизни) мы получили, исходя из политической экономии, как результат движения частной собственности. Но анализ этого понятия показывает, что, хотя частная собственность и выступает как основа и причина отчуждённого труда, в действительности она, наоборот, оказывается его следствием, подобно тому как боги первоначально являются не причиной, а следствием заблуждения человеческого рассудка. Позднее это отношение превращается в отношение взаимодействия.

Только на последней, кульминационной стадии развития частной собственности вновь обнаруживается эта её тайна: частная собственность оказывается, с одной стороны, продуктом отчуждённого труда, а с другой стороны, средством его отчуждения, реализацией этого отчуждения».

Маркс, К. Экономическо-философские рукописи 1844 года. — Маркс, К. Энгельс, Ф. Сочинения. Изд. 2. В 50 тт. Т. 42. М.: Государственное издательство политической литературы, 1974. Сс. 96 — 97.

22. Даже теперь, в 2023 году, это, некоторым образом, новелла для «освободителей угнетённого пролетариата», пусть новелла кое-кому всё же и известная с 1927 и 1932 годов, ибо соответствующие тексты именно в эти годы были опубликованы. По К. Г. Марксу же деятельностная производственная натура отчужденца-пролетария и отчуждёнки-пролетарки сама виновата и в отчуждении, и даже в порождении пассивного элемента производственного процесса — собственника средств производства и присваивателя продуктов пролетарского труда. Действительно, производство частной собственности первично, распределение, обмен и потребление следуют за производством.

Пролетарий своим трудом порождает частную собственность и как продукт, и как средство отчуждения. С него, пролетария, и спрос: «Где наша и ваша свобода? Сколько можно годить и продолжать безропотно трудиться на капиталиста тогда, когда всё человечество стынет в ожидании свободы?»

Именно пролетарий и пролетарка своими руками и ногами, головами и туловами должны освободить всё человечество от гнёта отчуждения и несвободы, а не кто-то другой должен освободить самих освободителей: пролетария, пролетарку, пролетарчиков и пролетарочек. Вносить в их головы социал-демократическое сознание, выработанное мелкими буржуями (К. Г. Маркс), крупными капиталистами (Ф. Энгельс) и аристократами-дворянами (Г. В. Плеханов (Н. Бельтов), В. И. Ульянов (Н. Ленин)), — только нещадно портить чистую пролетарскую породу.

23. Но с пролетарием имеется и некоторое терминологическое недоумение, пусть недоумение только у читателя К. Г. Маркса. Мы имеем в виду намёк на внешнее освобождение пролетариата. И освобождение не экономическое, основное, а лишь политическое.

Текст 8.

«Из отношения отчуждённого труда к частной собственности вытекает далее, что эмансипация общества от частной собственности и т. д., от кабалы, выливается в политическую форму эмансипации рабочих, причём дело здесь не только в их эмансипации, ибо их эмансипация заключает в себе общечеловеческую эмансипацию; и это потому, что кабала человечества в целом заключается в отношении рабочего к производству и все кабальные отношения суть лишь видоизменения и следствия этого отношения».

Маркс, К. Экономическо-философские рукописи. — Маркс, К. Энгельс, Ф. Сочинения. Изд. 2. В 50 тт. Т. 42. М.: Государственное издательство политической литературы, 1974. С. 98.

Странен этот упор на политическую эмансипацию рабочих, когда через пару строк сам же автор говорит, «что кабала человечества в целом заключается в отношении рабочего к производству и все кабальные отношения суть лишь видоизменения и следствия этого отношения».

Так не от отчуждённого ли труда рабочих надо избавлять человечество? И не сам ли отчуждённый труженик должен осуществить свою эмансипацию от трудовой повинности дьяволу капитала? Отчего у автора в мозгу так свербит именно политическая революция? Карбонарий!

24. Как идёт это освобождение? Каков его ход? Как свершается снятие самоотчуждения, в каковое отчуждение человечество ввергло себя само, выработало его и продолжает вырабатывать с помощью пролетариата, закрепило и продолжает закреплять усилиями частной собственности? Частная собственность — это здание тюрьмы народов, строит эту тюрьму пролетариат и он же — первый и главный её заключённый, но заключённый деятельный, то есть продолжающий строить эту тюрьму народов.

Текст 9.

«Снятие самоотчуждения проходит тот же путь, что и самоотчуждение. Вначале частная собственность рассматривается только со своей объективной стороны, — но труд всё же мыслится как её сущность. Её формой существования является поэтому капитал, подлежащий уничтожению «как таковой» (Прудон). Или же особый характер труда — труд нивелированный, раздробленный и поэтому несвободный — мыслится как источник пагубности частной собственности и её отчуждённого от человека существования; Фурье, который, подобно физиократам, опять-таки считает земледельческий труд [113 — 114] по меньшей мере наилучшим видом труда [В своей утопии будущего мира, так называемого социетарного порядка, Шарль Фурье, вопреки реальным тенденциям экономического развития и основным положениям политэкономии, к которой он относился крайне отрицательно, считая её ошибочной наукой, утверждал, что промышленное производство в условиях «разумного строя» должно поддерживаться только как дополнение к земледелию, как «средство отвлекать от затишья страстей» во время долгого зимнего безделья и проливных дождей; он утверждал, что самим богом, самой природой определено, чтобы социетарный человек отдавал промышленному труду лишь четверть своего времени, что промышленный труд — занятие лишь вспомогательное и разнообразящее земледелие. — Ред.], тогда как по Сен-Симону, наоборот, суть дела заключается в промышленном труде как таковом, и он в соответствии с этим домогается безраздельного господства промышленников и улучшения положения рабочих [Эти положения Сен-Симон развивал в работе «Катехизис промышленников» («Catechisme des industriels». Paris, 1824). — Ред.]. И, наконец, коммунизм есть положительное выражение упразднения частной собственности; на первых порах он выступает как всеобщая частная собственность [Здесь под «коммунизмом» Маркс подразумевает утопические системы воззрений, которые были разработаны во Франции Бабёфом, Кабе, Дезами, в Англии — Оуэном, в Германии — Вейтлингом. Свои собственные взгляды Маркс обозначает термином «коммунизм» впервые лишь в «Святом семействе». — Ред.]. Беря отношение частной собственности в его всеобщности, коммунизм

1) в его первой форме является лишь обобщением и завершением этого отношения [Под первой формой коммунизма Маркс, вероятно, подразумевает здесь прежде всего сложившиеся под влиянием французской буржуазной революции 1789 — 1794 гг. утопические взгляды Бабёфа и его сторонников об обществе «совершенного равенства» и путях его осуществления на основе вытесняющей частное хозяйство «национальной коммуны». Хотя эти представления и выражали требования пролетариата своего времени, в целом они носили ещё грубоуравнительный примитивный характер. — Ред.]. Как таковой он имеет двоякий вид: во-первых, господство вещественной собственности над ним так велико, что он стремится уничтожить всё то, чем, на началах частной собственности, не могут обладать все; он хочет насильственно абстрагироваться от таланта и т. д. Непосредственное физическое обладание представляется ему единственной целью жизни и существования; категория рабочего не отменяется, а распространяется на всех людей; отношение частной собственности остаётся отношением всего общества к миру вещей; наконец, это движение, стремящееся противопоставить частной собственности всеобщую частную собственность, выражается в совершенно животной форме, когда оно противопоставляет браку (являющемуся, действительно, некоторой формой исключительной частной собственности) общность жён, где, следовательно, женщина становится общественной и всеобщей собственностью. Можно сказать, что эта идея общности жён выдает тайну этого ещё совершенно грубого и неосмысленного коммунизма. Подобно тому как женщина переходит тут от брака ко всеобщей проституции [Проституция является лишь некоторым особым выражением всеобщего проституирования рабочего, а так как это проституирование представляет собой такое отношение, в которое попадает не только проституируемый, но и проституирующий, причём гнусность последнего ещё гораздо больше, то и капиталист и т. д. подпадает под эту категорию. — Примеч. К. Г. Маркса], так и весь мир богатства, т. е. предметной сущности человека, переходит от исключительного брака с частным собственником к универсальной проституции со всем обществом. Этот коммунизм, отрицающий повсюду личность человека, есть лишь последовательное выражение частной собственности, являющейся этим отрицанием. Всеобщая и конституирующаяся как власть зависть представляет собой ту скрытую форму, которую принимает стяжательство и в которой оно себя лишь иным способом удовлетворяет. Всякая частная собственность как таковая ощущает — по крайней мере по отношению к более богатой частной собственности — зависть и жажду нивелирования, так что эти последние составляют [114 — 115] даже сущность конкуренции. Грубый коммунизм есть лишь завершение этой зависти и этого нивелирования, исходящее из представления о некоем минимуме. У него — определённая ограниченная мера. Что такое упразднение частной собственности отнюдь не является подлинным освоением её, видно как раз из абстрактного отрицания всего мира культуры и цивилизации, из возврата к неестественной [IV] простоте бедного, грубого и не имеющего потребностей человека, который не только не возвысился над уровнем частной собственности, но даже и не дорос ещё до неё [Вполне возможно, что это высказывание Маркса направлено против Руссо. Неестественным Маркс называет то состояние, которое Руссо и его последователи считали, напротив, естественным для человека: существование, не затронутое образованием, культурой и цивилизацией. Такого рода положения развиваются Руссо в «Рассуждении о науках и искусствах», «Рассуждении о происхождении и основаниях неравенства между людьми» и других произведениях. — Ред.].

Для такого рода коммунизма общность есть лишь общность труда и равенство заработной платы, выплачиваемой общинным капиталом, общиной как всеобщим капиталистом. Обе стороны взаимоотношения подняты на ступень представляемой всеобщности: труд — как предназначение каждого, а капитал — как признанная всеобщность и сила всего общества.

В отношении к женщине, как к добыче и служанке общественного сладострастия, выражена та бесконечная деградация, в которой человек оказывается по отношению к самому себе, ибо тайна этого отношения находит своё недвусмысленное, решительное, открытое, явное выражение в отношении мужчины к женщине и в том, как мыслится непосредственное, естественное родовое отношение. Непосредственным, естественным, необходимым отношением человека к человеку является отношение мужчины к женщине. В этом естественном родовом отношении отношение человека к природе непосредственно заключено его отношение к человеку, а его отношение к человеку есть непосредственным образом его отношение к природе, его собственное природное предназначение. Таким образом, в этом отношении проявляется в чувственном виде, в виде наглядного факта то, насколько стала для человека природой человеческая сущность, или насколько природа стала человеческой сущностью человека. На основании этого отношения можно, следовательно, судить о ступени общей культуры человека. Из характера этого отношения видно, в какой мере человек стал для себя родовым существом, стал для себя человеком и мыслит себя таковым. Отношение мужчины к женщине есть естественнейшее отношение человека к человеку. Поэтому в нём обнаруживается, в какой мере естественное поведение человека стало человеческим, или в какой мере человеческая сущность стала для него естественной сущностью, в какой мере его человеческая природа стала для него природой. Из характера этого отношения явствует также, в какой мере потребность человека стала человеческой потребностью, т. е. в какой мере другой человек [115 — 116] в качестве человека стал для него потребностью, в какой мере сам он, в своём индивидуальнейшем бытии, является вместе с тем общественным существом.

Таким образом, первое положительное упразднение частной собственности, грубый коммунизм, есть только форма проявления гнусности частной собственности, желающей утвердить себя в качестве положительной общности.

2) Коммунизм α) ещё политического характера, демократический или деспотический; β) с упразднением государства, но в то же время ещё незавершённый и всё ещё находящийся под влиянием частной собственности, т. е. отчуждения человека. И в той и в другой форме коммунизм уже мыслит себя как реинтеграцию или возвращение человека к самому себе, как уничтожение человеческого самоотчуждения; но так как он ещё не уяснил себе положительной сущности частной собственности и не постиг ещё человеческой природы потребности, то он тоже ещё находится в плену у частной собственности и заражён ею. Правда, он постиг понятие частной собственности, — но не уяснил ещё себе её сущность.

3) Коммунизм как положительное упразднение частной собственности — этого самоотчуждения человека — ив силу этого как подлинное присвоение человеческой сущности человеком и для человека; а потому как полное, происходящее сознательным образом и с сохранением всего богатства предшествующего развития, возвращение человека к самому себе как человеку общественному, т. е. человечному. Такой коммунизм, как завершенный натурализм, = гуманизму, а как завершенный гуманизм, = натурализму; он есть действительное разрешение противоречия между человеком и природой, человеком и человеком, подлинное разрешение спора между существованием и сущностью, между опредмечиванием и самоутверждением, между свободой и необходимостью, между индивидом и родом. Он — решение загадки истории, и он знает, что он есть это решение [Используя терминологию Фейербаха, Маркс намечает здесь свою диалектико-материалистическую концепцию коммунизма, которая даёт «решение загадки истории», т. е. иначе говоря, выводит неизбежность коммунизма из развития объективных противоречий общества, основанного на частной собственности. — Ред.].

[V] Поэтому всё движение истории есть, с одной стороны, действительный акт порождения этого коммунизма — роды его эмпирического бытия, — а с другой стороны, оно является для мыслящего сознания постигаемым и познаваемым движением его становления. Вышеуказанный же, ещё незавершенный коммунизм ищет для себя исторического доказательства в отдельных противостоящих частной собственности исторических образованиях, ищет доказательства в существующем, вырывая отдельные моменты движения (особенно любят гарцевать на этом коньке Кабе, Вильгардель и др.) и фиксируя их в доказательство своей исторической чистокровности; но этим он только [116 — 117] доказывает, что несравненно большая часть исторического движения противоречит его утверждениям и что если он когда-либо существовал, то именно это его прошлое бытие опровергает его претензию на сущность».

Маркс, К. Экономическо-философские рукописи 1844 года. — Маркс, К. Энгельс, Ф. Сочинения. Изд. 2. В 50 тт. Т. 42. М.: Государственное издательство политической литературы, 1974. Сс. 113 — 117.

25. Мы привели этот длинный текст из «Парижской рукописи» потому, что он наглядно доказывает превосходство диалектического ума философа К. Г. Маркса как над многими мыслителями-диалектиками до него, так и над многими после него.

В особое, тихое и подобострастное, помешательство впадают его комментаторы — редакторы сорок второго тома «Сочинений». Даже не обучавшемуся в семинарии ясно, что какую бы терминологию мыслитель ни употреблял, какие бы неожиданные или назойливо ожидаемые слова для своих понятий ни выбирал, созданный им текст есть плод его ума и как таковой должен отличаться логичностью и уместностью употребляемых терминов и понятий. Так и у К. Г. Маркса. А русские его издатели всячески стараются его извинить за то, что он коммунизм понимает не так, как «Программа КПСС» образца 1961 года. Поэтому, раз ознакомившись с образцами комментаторского искусства издателей, следует впредь пропускать их примечания, если только они не несут чисто техническую или чисто историческую информацию.

26. Итак, «снятие самоотчуждения проходит тот же путь, что и самоотчуждение». И этот путь обратного присвоения складывается трояко.

(1) Негативное влияние частной собственности должно быть преодолено построением общества с преобладанием сельскохозяйственного труда (Франсуа Мари Шарль Фурье (1772.04.07 — 1837.10.10)).

(2) Негативное влияние частной собственности должно быть преодолено построением общества с преобладанием промышленного труда (Клод Анри де Рувруа, граф де Сен-Симон (1760.10.17 — 1825.05.19)).

(3) Негативное влияние частной собственности должно быть преодолено построением общества коммунизма.

(3.1) Уравнительный коммунизм, требующий равенства доходов, равенства трудового вклада и общности жён.

(3.2) Переходящий, как красное знамя, от менее передового строя к более передовому строю коммунизм (3.2.1) демократический или деспотический, (3.2.2) с сохранением государства и крепкими раздумьями о человеке как цели существования общества.

Эмпирически это коммунизм Иосифа Виссарионовича Сталина (1878.12.18 — 1953.03.05) в СССР, коммунизм Фиделя Алехандро Кастро Руса (1926.08.13 — 2016.11.25) на Кубе и коммунизм Ким Ир Сена (1912.04.15 — 1994.07.08.) и последующих династически-деспотических Кимов в Северной Корее.

(3.3) Негативное влияние частной собственности должно быть преодолено построением общества такого коммунизма, в котором:

(3.3.1) разрешено и постоянно разрешается противоречие между личной индивидуальностью человека и человеческим обществом в подлинном человеке, то есть человеке общественном, и потому гуманизм такого коммунизма тождествен социализму, а социализм такого коммунизма тождествен гуманизму;

(3.3.2) разрешено и постоянно разрешается противоречие между человеком и природой в природном человеке и человечной природе, и потому натурализм такого коммунизма тождествен гуманизму, а гуманизм такого коммунизма тождествен натурализму;

(3.3.3) как резюме его достижений «есть действительное разрешение противоречия между человеком и природой, человеком и человеком, подлинное разрешение спора между существованием и сущностью, между опредмечиванием и самоутверждением, между свободой и необходимостью, между индивидом и родом».

Этот коммунизм — «решение загадки истории, и он знает, что он есть это решение», то есть это решение неслучайное, а вполне сознательное и даже планируемое.

Кстати, не следует забывать, что осуществить этот коммунизм К. Г. Маркс призывает и назначает пролетариев.

27. И, конечно, читая К. Г. Маркса раннего или позднего, следует вполне усвоить его категориально-понятийный аппарат, как и вообще при чтении любого автора, чтобы не попадать здесь впросак с пониманием коммунизма и социализма, натурализма и гуманизма. Коммунизм и социализм не имеют здесь ничего общего с коммунизмом и социализмом таких сочинений, как «Программа КПСС» 1961 года или даже «История Всесоюзной Коммунистической партии (большевиков). Краткий курс» (1938). А натурализм и гуманизм не имеют ничего общего с натурализмом в искусстве XIX — XX веков и итальянским гуманизмом XV века.

28. Натурализм — это учение, базирующееся на принципе природы, гуманизм — учение, базирующееся на принципе человека.

Думаем, стоит не просто удивить догматиков-зубрил и начётчиков непонятых текстов, а пригласить самого К. Г. Маркса, который в вопросе натурализма легко и натурально поразит их как в голову, так и в печень.

Текст 10.

«Когда действительный, телесный человек, стоящий на прочной, хорошо округлённой земле, вбирающий в себя и излучающий из себя все природные силы, полагает благодаря своему отчуждению свои действительные, предметные сущностные силы как чужие предметы, то не полагание есть субъект: им является субъективность предметных сущностных сил, действие которых должно поэтому быть тоже предметным. Предметное существо действует предметным образом, и оно не действовало бы предметным образом, — если бы предметное не заключалось в его существенном определении. Оно только потому творит или полагает предметы, что само оно полагается предметами и что оно с самого начала есть природа. Таким образом, дело обстоит не так, что оно в акте полагания переходит от своей «чистой деятельности» к творению предмета, а так, что его предметный продукт только подтверждает его предметную деятельность, его деятельность как деятельность предметного природного существа.

Мы видим здесь, что последовательно проведенный натурализм или гуманизм отличается как от идеализма, так и от материализма, являясь вместе с тем объединяющей их обоих истиной. Мы видим в то же время, что только натурализм способен понять акт всемирной истории».

Маркс, К. Экономическо-философские рукописи 1844 года. — Маркс, К. Энгельс, Ф. Сочинения. Изд. 2. В 50 тт. Т. 42. М.: Государственное издательство политической литературы, 1974. С. 162.

Тут К. Г. Марксом, мастером диалектики, явлен не только тот ужас для догматиков (показал бодучую козу-дерезу!), что природа может действовать субъектно и, значит, быть субъектом, но и тот кошмар «диалектического материализма» (предъявил свою, не энгельсовскую, «Диалектику природы») с его пресловутым «основным вопросом философии», что объединяющей идеализм и материализм истиной выступает натурализм. Диалектическим материалистам впору стреляться, но лучше тихо удавиться, не нарушая покоя граждан выстрелами.

29. Коммунизм — это движение, преодолевающее отчуждение, социализм — результат такого движения. То есть коммунизм осуществляется в условиях отчуждения, а социализм — общество преодолённого отчуждения (мыслимый в «Программе КПСС» 1961 года как коммунизм).

Доказать и это нетрудно. Читайте…

Текст 11.

«Социализм есть положительное, уже не опосредствуемое отрицанием религии самосознание человека, подобно тому как действительная жизнь есть положительная действительность человека, уже не опосредствуемая отрицанием частной собственности, коммунизмом. Коммунизм есть позиция как отрицание отрицания, поэтому он является действительным, для ближайшего этапа исторического развития необходимым моментом эмансипации и обратного отвоевания человека. Коммунизм есть необходимая форма и энергический принцип ближайшего будущего, но как таковой коммунизм не есть цель человеческого развития, форма человеческого общества».

Маркс, К. Экономическо-философские рукописи 1844 года. — Маркс, К. Энгельс, Ф. Сочинения. Изд. 2. В 50 тт. Т. 42. М.: Государственное издательство политической литературы, 1974. С. 127.

Совсем наивным читателям следует учитывать, что приводимые здесь наши доказательства работают в пределах ума, ибо работают с идеями и прочими созданиями ума. В данном случае доказательство направлено на подтверждение продуктов ума К. Г. Маркса, поэтому именно в его текстах, этих следах мысли, мы ищем и находим наиболее явные, наиболее несомненные такие подтверждения.

Содержательное предметно-физическое и формально-организационное преобразование общества с социалистическими целями и деятельным участием коммунизма есть уже реализация идей и все возможные доказательства наличия или отсутствия такой реализации, а также рассмотрение своеобразия её эмпирического осуществления в определённом пространстве и определённом времени суть совсем иные вопросы, вопросы за пределами ума К. Г. Маркса, наше же доказательство только этого ума и касается, касается, стало быть, лишь того, что и как К. Г. Маркс думал. Так что призываем не путать божий дар и яичницу.

30. Что же сказать о «савецком» понимании социализма и коммунизма, согласно которого социализм есть первая, недостаточная и неполная, стадия коммунизма, а коммунизм — вторая стадия коммунизма же, но уже коммунизма полного и достаточного? Это хорошее деление на пионеров и школьников, которое так было популярно при Советской власти, что стало легендарным. И этот коммунизм подобен флюсу, полнота его одностороння. Самое пикантное, что и этот социализм тоже подобен флюсу, неполнота его тоже одностороння, он есть некий антифлюс.

Впрочем, деление на стадии вполне законно. И не потому только, что и К. Г. Маркс тоже ведь выделял исторические стадии коммунизма, из которых лишь третья оказалась вполне его удовлетворяющей. Так что социализм, как первую стадию коммунизма, можно и нужно уподобить первым двум стадиям коммунизма у К. Г. Маркса в рассматриваемой рукописи его сочинения. Социализм этот или (1) уравнительный или (2) переходящий, что-то осмысляющий и прогрессирующий. Прогрессирующий, Слава Богу, не всегда как паралич!

А в «Критике Готской программы» («Kritik des Gothaer Programms», 1875) К. Г. Маркс пришёл к убеждению, что после захвата политической власти в стране пролетариатом между временной точкой прихода к власти и временной точкой чаемой коммунистической полноты лежит более или менее длительный период государства диктатуры пролетариата, то, что в советском марксизме называлось социализмом, а потом советский марксизм, приобретя достойные запасы тука, отказался от диктатуры пролетариата, стал понимать СССР как развитой социализм, то есть социализм уже без диктатуры пролетариата, но почему-то всё ещё не коммунизм. Впору было писать вторую «Нищету философии» — «Нищету советской философии».

Но вот и точная цитата из К. Г. Маркса.

Текст 12.

«Между капиталистическим и коммунистическим обществом лежит период революционного превращения первого во второе. Этому периоду соответствует и политический переходный период, и государство этого периода не может быть ничем иным, кроме как революционной диктатурой пролетариата».

Маркс, К. Критика Готской программы. — Маркс, К. Энгельс, Ф. Сочинения. Изд. 2. В 50 тт. Т. 19. М.: Государственное издательство политической литературы, 1961. С. 27.

Иными словами, пока не построен коммунизм и не исчезли классы и государство, пролетариат должен быть начеку! В СССР пролетарских чекистов, как это нетрудно наглядно убедиться после 1991 года (см. «Соглашения о создании Содружества Независимых Государств» от 1991.12.08, иначе называемые «Беловежскими соглашениями» о развале СССР), не хватало.

31. (1) Мы начали с того, что всякое нечто обладает спецификой, ибо нечто — не то, что другое и потому должно чем-то от другого отличаться.

(2) Спецификой должен обладать и марксизм. Марксизм — учение и социальное движение, у генезиса и формирования которого стояли К. Г. Маркс и Ф. Энгельс.

(3) Мировоззрение К. Г. Маркса формировалось в критике Г. В. Ф. Гегеля и солидаризации с Л. А. Фейербахом, прежде всего — с эпохальным сочинением «Сущность христианства» (1841) последнего.

(4) Более конкретно и содержательно ум К. Г. Маркса сосредоточился на решении «загадки истории», то есть освобождения человечества и обратного присвоения накопленных богатств социума социумом, а не частными собственниками.

Таков был смысл его жизни — решить загадку истории. Таково было его мировоззрение: в природе располагается такая специфическая её часть, как общество, каковое общество развивается неравномерно и противоречиво, но сами люди должны разрешить эти противоречия.

(5) Субъектом этих действий был определён и назначен пролетариат. Цель его действий сформулирована.

(6) Внутренне весь процесс выработки учения предстал перед нами как более или менее логичный. Несообразности исторического материализма нами отмечены, но дальнейшая судьба материалистического понимания истории нам пока не ясна. Настала пора выяснить философскую подложку этого учения, иными словами субстанцию материалистического понимания истории, говоря ещё иначе, обосновать именно такое специфичное мировоззрение К. Г. Маркса.

Сделать это можно как (1) собственными умственными усилиями, так и (2) обращаясь к имеющимся материалам для интеллектуальной биографии К. Г. Маркса. Поскольку такие материалы к 1845 — 1846 годам уже созрели, то есть «Немецкая идеология» была написана, ими мы и воспользуемся.

32. Конгрегация доктрины веры в марксизм располагает следующим текстовым свидетельством.

Текст 13.

«Производство идей, представлений, сознания первоначально непосредственно вплетено в материальную деятельность и в материальное общение людей, в язык реальной жизни. Образование представлений, мышление, духовное общение людей являются здесь ещё непосредственным порождением их материальных действий. То же самое относится к духовному производству, как оно проявляется в языке политики, законов, морали, религии, метафизики и т. д. того или другого народа. Люди являются производителями своих представлений, идей и т. д., но речь идёт о действительных, действующих людях, обусловленных определённым развитием их производительных сил и соответствующим этому развитию [19 — 20] общением, вплоть до его отдалённейших форм. Сознание [das Bewußtsein] никогда не может быть чем-либо иным, как осознанным бытием [das bewußbte Sein], а бытие людей есть реальный процесс их жизни. Если во всей идеологии люди и их отношения оказываются поставленными на голову, словно в камере-обскуре, то это явление точно так же проистекает из исторического процесса их жизни, как обратное изображение предметов на сетчатке глаза проистекает из непосредственно физического процесса их жизни».

Маркс, К. Энгельс, Ф. Немецкая идеология. Критика новейшей немецкой философии в лице её представителей Фейербаха, Б. Бауэра и Штирнера и немецкого социализма в лице его различных пророков. — Маркс, К. Энгельс, Ф. Избранные сочинения. В 9 тт. Т. 2. — М.: Издательство политической литературы, 1985. Сс. 19 — 20.

33. Это очень важный своей определённостью и безусловной принципиальностью текст.

«Образование представлений, мышление, духовное общение людей являются здесь ещё непосредственным порождением их материальных действий».

Начало духа, не вызывающее сомнений в его вторичности относительно материальных действий людей. Из материальных действий людей этот дух и возникает. Можно даже сказать, что этот дух есть дух самих материальных действий, их собственный пафос.

Ещё хуже с сознанием. Сознание есть не более как осознанное бытие. Казалось бы, можно этим и довольствоваться… Ибо кроме бытия нет ничего, так что нечего сверх бытия и осознавать. Но в таком виде понимание сознания — не более чем банальность: сознание есть знание того, что осознаётся, то есть предмета сознания.

К. Г. Маркс с сознанием более жёсток. Осознаётся не бытие вообще, которое, говоря грубо, можно и отождествить с миром… Нет. Бытие отождествляется с бытием людей, «а бытие людей есть реальный процесс их жизни». А что там у нас хаживало в качестве реального процесса жизни людей? Правильно! Материальное производство, реальным актором которого является пролетариат. Стало быть сознание, есть феномен и функция человека, возникающие в трудовом процессе и в общении в ходе трудового процесса для обслуживания трудового процесса, так что его можно именовать даже не феноменом и функцией, а эпифеноменом и эпифункцией.

Не будем здесь сильно сосредоточиваться на эпическом сказании о камере-обскуре, заметим лишь, что по К. Г. Марксу и Ф. Энгельсу и всякая дрянь, и всякое извращение, и всякие перевёртыши в мире должны быть объяснены основным процессом — материальным производством и материальным же общением. Возражать против такой постановки вопроса, объяснения всего развития мира из единого принципа, незачем и нечего.

34. Безжалостность и откровенность, с которой К. Г. Маркс и Ф. Энгельс формулируют здесь теоретические основы шулятиковщины, не должна нас удивлять. Последовательные мыслители последовательно идут до конца, каким бы этот конец ни был. Мы даже можем усилить butterfly effect, эффект бабочки Владимира Михайловича Шулятикова (1873.10.12 — 1912.04.08), автора бессмертного труда «Оправдание капитализма в западноевропейской философии (от Декарта до Э. Маха)» (М., 1908), процитировав ещё пару текстов.

Первый из них — просто следующий абзац за только что цитированным.

Текст 14.

«В прямую противоположность немецкой философии, спускающейся с неба на землю, мы здесь поднимаемся с земли на небо, т. е. мы исходим не из того, чтo люди говорят, воображают, представляют себе, — мы исходим также не из существующих только на словах, мыслимых, воображаемых, представляемых людей, чтобы от них прийти к подлинным людям; для нас исходной точкой являются действительно деятельные люди, и из их действительного жизненного процесса мы выводим также и развитие идеологических отражений и отзвуков этого жизненного процесса. Даже туманные образования в мозгу людей, и те являются необходимыми продуктами, своего рода испарениями их материального жизненного процесса, который может быть установлен эмпирически и который связан с материальными предпосылками. Таким образом, мораль, религия, метафизика и прочие виды идеологии и соответствующие им формы сознания утрачивают видимость самостоятельности. У них нет истории, у них нет развития: люди, развивающие свое материальное производство и своё материальное общение, изменяют вместе с этой своей действительностью также своё мышление и продукты своего мышления. Не сознание определяет жизнь, а жизнь определяет сознание. При первом способе рассмотрения исходят из сознания, как если бы оно было живым индивидом; при втором, соответствующем действительной жизни, исходят из самих действительных живых индивидов и рассматривают сознание только как их сознание».

Маркс, К. Энгельс, Ф. Немецкая идеология. Критика новейшей немецкой философии в лице её представителей Фейербаха, Б. Бауэра и Штирнера и немецкого социализма в лице его различных пророков. — Маркс, К. Энгельс, Ф. Избранные сочинения. В 9 тт. Т. 2. — М.: Издательство политической литературы, 1985. С. 20.

В соответствии с действительной жизнью, мы должны исходить из самих действительных живых индивидов, Карла Генриха Маркса и Фридриха Энгельса, и рассматривать процитированные данные сознания только как данные их сознания. Не так ли?

И такой наш исход из этой пары живых людей должен показать нам то материальное производство, которым занималась эта пара немчиков так, что их материальное производство породило такое их сознание. Не жизнь определяема сознанием, а сознание определяемо жизнью, не так ли?

Мы не можем назвать приводимые высказывания авторов «Немецкой идеологии» туманными образованиями, напротив, они выражаются предельно ясно, но будь в тексте туман, мы потребовали бы на анализ «испарения их материального жизненного процесса», то есть слёзы, пот, мочу, кал, кровь. И уже исходя из них, определяли бы качество и количество, содержание и формы текстуального тумана.

35. Нелепый аргумент, пытающийся спасти «классиков марксизма» от шулятиковщины известен: объявить, что сознание определяемо бытием только для общественного сознания и общественного бытия. Но это, действительно, нелепость. Ибо если бы она извиняла вихляния индивидуального сознания, которому позволительно быть каким угодно, а вот статистически (не динамически) закон об определяемости сознания бытием работает на больших массивах — с общественным сознанием и общественным бытием, то тут же, не отходя от индивида с его своеобразным индивидуальным сознанием, возникал бы вопрос: как он дошёл до такого бытия, такой жизни и такого сознания? Чем детерминировано его сознание? Каким бытием? Индивидуальным материальным производственным процессом? А если он инвалид-иждивенец? Или дитя малое? Они не трудятся, так они и без сознания? К. Г. Маркс и Ф. Энгельс тоже не трудятся, так и эти персонажи немецкой культуры тоже без сознания?

Но ведь кроме общелогических опровержений данной нелепости, то есть выведения её на чистую воду и показа её во всей красе, нелепый аргумент ещё и фактически нерелевантен текстам К. Г. Маркса и Ф. Энгельса, хватанувших вполне эмпирического Mayflower, «Боярышника» от Л. А. Фейербаха. Сами К. Г. Маркс и Ф. Энгельс рассматривают сознание людей «только как их сознание», а это индивидуально-эмпирический подход к предмету, не терпящий никаких предваряющих обобщений.

36. Если кто-то сомневается в эмпиричном духе, эмпиричном пафосе «Немецкой идеологии», то К. Г. Маркс и Ф. Энгельс готовы развеять и прояснить «туманные образования в мозгу» этих скептиков и агностиков, доказав, что «и те являются необходимыми продуктами, своего рода испарениями их материального жизненного процесса, который может быть установлен эмпирически и который связан с материальными предпосылками».

Ройтесь вокруг материальных предпосылок и воздастся вам!

37. Обещанный второй текст.

Текст 15.

«Предпосылки, с которых мы начинаем, — не произвольны, они — не догмы; это — действительные предпосылки, от которых можно отвлечься только в воображении. Это — действительные индивиды, их деятельность и материальные условия их жизни, как те, которые они находят уже готовыми, так и те, которые созданы их собственной деятельностью. Таким образом, предпосылки эти можно [с. 4] установить чисто эмпирическим путём.

Первая предпосылка всякой человеческой истории — это, конечно, существование живых человеческих индивидов [Далее в рукописи перечёркнуто: «Первый исторический акт этих индивидов, благодаря которому они отличаются от животных, состоит не в том, что они мыслят, а в том, что они начинают производить необходимые им жизненные средства». — Ред.]. Поэтому первый конкретный факт, который подлежит констатированию, — телесная организация этих индивидов и обусловленное ею отношение их к остальной природе. Мы здесь не можем, разумеется, углубляться ни в изучение физических свойств самих людей, ни [14 — 15] в изучение природных условий — геологических, оро-гидрографических, климатических и иных отношений, которые они застают [Далее в рукописи перечёркнуто: «Но эти отношения обусловливают не только первоначальную, естественно возникшую телесную организацию людей, в особенности расовые различия между ними, но и всё её дальнейшее развитие — или отсутствие развития — по сей день». — Ред.].

Всякая историография должна исходить из этих природных основ и тех их видоизменений, которым они благодаря деятельности людей подвергаются в ходе истории».

Маркс, К. Энгельс, Ф. Немецкая идеология. Критика новейшей немецкой философии в лице её представителей Фейербаха, Б. Бауэра и Штирнера и немецкого социализма в лице его различных пророков. — Маркс, К. Энгельс, Ф. Избранные сочинения. В 9 тт. Т. 2. — М.: Издательство политической литературы, 1985. Сс. 14 — 15.

38. Как видим, создатели материалистического понимания истории настаивают, что начинать следует с конкретных эмпирических индивидов, «действительных индивидов, их деятельности и материальных условий их жизни».

Более того, сорвавшись со сворки, наши парни с громким эмпирическим лаем кидаются было на вожделенную материю, телесную организацию людей: «Поэтому первый конкретный факт, который подлежит констатированию, — телесная организация этих индивидов и обусловленное ею отношение их к остальной природе».

Но тут же трусливо возвращаются, жалобно поскуливая и поджав хвосты: «Мы здесь не можем, разумеется, углубляться ни в изучение физических свойств самих людей, ни в изучение природных условий — геологических, оро-гидрографических, климатических и иных отношений, которые они застают».

Если вы «здесь не можете», тогда зачем вы «здесь» констатируете необходимость анатомии и физиологии организмов людей, необходимость геологии и оро-гидрографии, климатологии и иных отношений для вашего дела?

А если всё же настаиваете на необходимости всех этих естественных наук for your business («For you, Mary. For you!») и при этом замечаете свою бледную немочь, проявившуюся в этих научных дисциплинах, зачем после этого пишете ещё несколько сот страниц текста?

После всего сказанного, думаем, ни у кого не возникнет сомнений, что если по К. Г. Марксу и Ф. Энгельсу сознание есть осознанное бытие, то бытие это эмпирическое и индивидуально-человеческое бытие.

Макс Штирнер (Иоганн Каспар Шмидт, 1806.10.25 — 1856.06.25) с его книгой «Единственный и его достояние» («Der Einzige und sein Eigentum», 1844, вариант перевода: «Единственный и его собственность») весьма подходящ, — наравне с нашим Владимиром Михайловичем Шулятиковым, конечно, — для иллюстрации таких пароксизмов сознания членов конгрегации доктрины веры в материалистическое понимание истории.

39. Поскольку (1) сознание есть не что иное, как осознанное бытие, (2) бытие людей есть реальный процесс их жизни, (3) реальный процесс жизни людей есть (3.1) материальное производство и (3.2) материальное же, в ходе материального производства и по поводу материального производства, общение, то у К. Г. Маркса складывается очень своеобразная гносеология.

(1) Непосредственным производителем материальных благ, то есть бытия людей, является пролетариат, стало быть, его сознание — самое адекватное, самое истинное.

(2) Те люди, которые материальных благ не производят, а лишь потребляют их, хотя и обладают сознанием, но это сознание — не из собственное, а навязанное условиями их бытия и, разумеется, ложное.

Вот почему появляются капиталисты, правители государств, чиновники, поэты, музыканты, художники, актёры, философы, религиозные деятели и т. п. Весь этот балаган краснобаев-потребителей сформирован пролетариатом в ходе отчуждённого пролетарского труда, как набор эпифеноменов так осуществляемого труда.

(3) Поскольку же снятие самоотчуждения проходит тот же путь, что самоотчуждение, постольку и задача пролетарской гносеологии, задача приведения как можно большего числа людей, а точнее — всех, к истинному познанию, решается всё тем же кавалерийским натиском, атакой галопом и копейно-сабельным боем с частной собственностью, то есть с капиталом.

Это отчётливо и ясно сформулировано К. Г. Марксом в самом знаменитом его тезисе о Л. А. Фейербахе — последнем.

Текст 16.

«Философы лишь различным образом объясняли мир, но дело заключается в том, чтобы изменить его».

Маркс, К. Тезисы о Фейербахе (текст 1845 года). — Маркс, К. Энгельс, Ф. Сочинения. Изд. 2. В 50 тт. Т. 42. М.: Государственное издательство политической литературы, 1974. С. 263.

Это не бабьи резоны «Какая таблица умножения, какая теорема Пифагора, какие стихи, какая музыка! Мне обед готовить надо, бельё мыть, полы подметать, детей в школу собирать!..»

И это не пара филистерских банальностей-плеоназмов: (1) мыслители мыслят, а (2) дело делается. Или как у Михаила Евграфовича Салтыкова-Щедрина (1826.01.27 — 1889.05.10): «Писатель пописывает, а читатель почитывает» (Пёстрые письма, 1884).

Это именно гносеологическая позиция: теоретические задачи решать практическим путём.

Насколько это удачно бывает, выяснил ещё Исидор Мари Огюст Франсуа Ксавье Конт (1798.01.19 — 1857.09.05), кажется, это он предложил метод проб и ошибок в качестве научного. То есть раньше мыкались вслепую просто так, а теперь это стало высокой наукой, новейшей модой, частью изощрённейшей научной методологии. Ну-ну...

Если предварительно не думать, а сразу делать, если у вас, как у Фауста Иоганна Вольфганга фон Гёте (1749.08.28 — 1832.03.22), «В начале было дело», то природные и материально-технические катастрофы в качестве «ошибок познания» обеспечены. Впрочем, пробуйте! Вы же — марксисты. Вы — отважные.

40. Теперь бросим взгляд на то, как учение марксизма применимо к самим учителям марксизма.

К. Г. Маркс и Ф. Энгельс — не токари, не слесари, не шахтёры, не ткачи, даже не храбрые портняжки, как Вильгельм Кристиан Вейтлинг (правильнее — Вильхельм Кристиан Вайтлинг, Wilhelm Christian Weitling, 1808.10.05 — 1871.01.25), человек, действительно, храбрый. Один из них — буржуа, сын крупного адвоката в Трире, второй — крупный капиталист, сын международного текстильного фабриканта из Бармена. Каким боком их бытие касается пролетарского сознания, на выработку которого в его истинной форме они претендуют?

К. Г. Маркс женился не на рабочей девушке, а на аристократке, фройляйн высшего света, Йоганне Берте Юли Женни фон Вестфален (Johanna Berta Julie Jenny von Westphalen, 1814.02.12 — 1881.12.02).

Ф. Энгельс всю жизнь прожил бобылём, но это не значит, что он был сексуально безразличен к миру. Напротив, это был весёлый молодой человек и, судя по известному франтовству и статности, удачливый любовник. Кроме того, он пользовался сексуальными услугами своих служанок-сестёр, сперва Мэри Бёрнс (Mary Burns, 1821 (1823?) — 1863.01.07), а как она умерла, то и Лиззи Бёрнс (Lydia «Lizzi» Burns, 1827 — 1878).

Как такие парни стали светочами пролетарского сознания и даже самосознания, если сознание детерминировано бытием сознающего?

41. В конце 1847 года Союз коммунистов поручил К. Г. Марксу и Ф. Энгельсу написать манифест. «Манифест Коммунистической партии» («Manifest der Kommunistischen Partei») был ими написан и издан в начале 1848 года (1848.02.21). Заметьте, это не материальное изменение мира, которое требуется согласно последнему тезису о Л. А. Фейербахе. Это даже не В. И. Ульянов (Н. Ленин) (1870.04.22 — 1924.01.21) на субботнике в Кремле с бревном на плече. Это литературная работа, деятельность ума. А результат деятельности направлен в головы читателей для охмурения их умов, воздействия на их сознания, а вовсе не на изменение мира.

Всё, ну ведь всё как у приличных людей, как у нормальных буржуинов! Мы руководим и направляем, вы исполняете.

Далее К. Г. Маркс продолжал заниматься литературной работой и научными исследованиями, а Ф. Энгельс — капиталистической эксплуатацией рабочих на своей фабрике в Манчестере, материальной поддержкой семейства Марксов и тоже литературной работой.

И вот в 1864 году (1864.09.28) в Лондоне при содействии К. Г. Маркса и Ф. Энгельса было создано Международное Товарищество Рабочих (The International Workingmen's Association (IWA)), так называемый Интернационал, который, — вы не поверите! — вновь не стал заниматься изменением материи мира, а собирал конгрессы, выбирал своё руководство, проводил дебаты, принимал резолюции, то есть на фоне говорильни вёл бумажно-канцелярскую работу. Между прочим, как это бывает в организациях, членам которых нечем заняться, Интернационал устраивал время от времени внутренние дрязги, исключал и вновь включал в состав Интернационала секции отдельных стран и отдельных лиц из разных стран.

Примечательна знаменитая борьба К. Г. Маркса и Ф. Энгельса с М. А. Бакуниным в составе Интернационала. В конце концов, вся эта борьба мышей и лягушек чертовски надоела К. Г. Марксу и он сделал всё от него возможное, чтобы Генеральный Совет Международного Товарищества Рабочих на Гаагском Конгрессе 1872 года решили перевести из Европы в Северо-Американские Соединённые Штаты (САСШ), где I Интернационал и почил в Бозе через четыре года (1876.07.15), не вынеся последствий переезда.

42. Вот с какой наивной откровенностью пишет об этом переезде Ф. Энгельс.

Текст 17.

«Следующим вопросом были выборы нового Генерального Совета. Большинство прежнего Генерального Совета — Маркс, Энгельс, Серрайё, Дюпон, Врублевский, Мак-Доннел и другие — предложили перенести Генеральный Совет в Нью-Йорк и избрать в него восемь членов Американского федерального совета, к которым Американская федерация должна добавить ещё семь человек. В основе этого предложения лежал тот факт, что наиболее активные члены прежнего Генерального Совета, вынужденные в последнее время посвящать всё своё время Интернационалу, больше не могли этого делать. Маркс и Энгельс уже много месяцев тому назад сообщили своим друзьям, что продолжение их научных работ возможно для них только при условии выхода из Генерального Совета».

Энгельс, Ф. О Гаагском конгрессе Интернационала. — Маркс, К. Энгельс, Ф. Сочинения. Изд. 2. В 50 тт. Т. 44. М.: Государственное издательство политической литературы, 1977. С. 472.

43. Не правда ли, прекрасная новость? И в этой новости всё прекрасно! Она от 1872.09.28 и 1872.10.09, то есть конца сентября и начала октября 1872 года, когда в газете «Der Volksstaat» в №78 и №81 был опубликован отчёт Фридриха Энгельса о Гаагском конгрессе Интернационала. Время публикации отчёта и выхода Интернационала на дорогу смерти совпадают. К. Г. Маркс (1818.05.05) и Ф. Энгельс (1820.11.20) находятся в полноте расцвета индивидуально-духовных организационно-социальных сил, но завет молодости, то есть 1845 год с его категорическим тезисом «Философы лишь различным образом объясняли мир, но дело заключается в том, чтобы изменить его», уже безвозвратно забыт или сознательно отвергнут.

Да Интернационал никогда и не изменял мир, изменение мира Интернационалом — чистая кажимость, пустынный мираж, предрассветное марево, индусская Майя, тихое организационное шуршание бумаг и подчас неистовое трепыхание языков, но более — ничего. Его боялись некоторые европейские правительства, как боялась жупела и металла Феклуша у Александра Николаевича Островского (1823.04.12 —1883.06.14), современника К. Г. Маркса и Ф. Энгельса, но реально Интернационал никак и ничего не мог изменить и никак и ничего не изменил.

И то, что «восемь членов Американского федерального совета, к которым Американская федерация должна добавить ещё семь человек» и составят Генеральный Совет, означало единственное — Европа полностью отказывается от Интернационала, отрекается от него, по всей видимости — отказывается лишь организационно, по существу же — отказывается целиком.

Естественно, такая изначально мёртвая, но порой подвижная структура, была мало интересна талантливым людям, людям с умом, который они желали бы применить к чему-то более занимательному. Именно поэтому наука для них на первом месте! Эти люди занимались тем, что интересно им самим, а не какой-то там организацией борьбы рабочего класса. Вот наука — это да! По крайней мере, с наукой уму весело. Не то что с пролетариатом, всегда, к сожалению, туповатым и иногда по-ослиному упёртым.

Первый Интернационал просуществовал менее двенадцати лет (1864.09.28 — 1876.07.15). Даже Тысячелетний Великогерманский Райх (Großdeutsches Reich) Адольфа Гитлера (1889.04.20 — 1945.04.30) просуществовал дольше (1933.02.28 — 1945.05.23). Но мнительный суеверный мистик и сомнительный идеалист-вегетарианец А. Гитлер сумел завоевать всю Европу, поставить её на колени, затем потом поставить её на уши и заставить в таком положении воевать с Советским Союзом и Великобританией. Испоганил, подлец, полмира. А что сделал материалистический Первый Интернационал? М. А. Бакунина выгнал из своих рядов? Отважный революционный поступок. Почти подвиг!

44. Самое развесёлое, но с улыбками вполне ожидаемое, то, что и до Интернационала, и после него К. Г. Маркс продолжал не изменять мир, а протирать панталоны в библиотеке Британского музея, портя добрую носильную вещь и зарабатывая себе геморрой. Это днём. А по ночам писал, писал, писал… Писал «Капитал».

Нет сомнений, «Капитал» — гениальное произведение ума и выдающегося литературного таланта, настоящий подвиг самоотвержения, но не пролетарского самоотвержения, а буржуазно-учёного. Кто писал книги в тысячу страниц, знает насколько это труднее и сложнее написания десяти книг по сто страниц. Умные люди всегда будут читать «Капитал».

Но в том виде, в каком «Капитал» появился на свет, и в то время он менее всего был предназначен для рабочих. Рабочий после двенадцати или четырнадцати часов, проведённых в труде на фабрике, читать эту книгу не будет. Если вообще будет читать какую-либо книгу, а не выпьет пива, поужинает и заляжет спать, ибо завтра вновь предстоит такой же продолжительности труд по фабрикации отчуждения, снять каковое отчуждение у рабочего всё никак не достаёт ни времени, ни сил, ни ума.

45. Наконец, следует признать нелепым и даже отвратительным недоумением марксистов ту ситуацию, в которой они, объясняя неудачи марксистов-революционеров в построении ли социализма, удачи ли в проведении репрессий внутри социалистических государств против своих же граждан, заводят какую-то эпически-былинную песнь описания того, как и что там было: этот пошёл туда, тот — сюда, а третий и вовсе «оказался предателем», как Михаил Сергеевич Горбачёв (1931.03.02 — 2022.08.30) или Борис Николаевич Ельцин (1931.02.01 — 2007.04.23), вот мол откуда неудачи марксистского проекта, но будет СССР 2.0, СССР 3.0, СССР 4.0, даже СССР 5.0, как у Аргентины с Ямайкой, тоже будет, ждите!

Феноменологическое описание того, что есть, или того, что было, позволяет лишь уяснить «как у них там всё», но не «почему всё так плохо» или «почему всё так хорошо».

Согласно же принципам марксизма, согласно его откровенному и растиражированному не только среди марксистов самосознанию, марксизм есть принципиально новое учение, подлинно и единственно научное. Поэтому ошибки в нём могут затаиться лишь по их собственному недоразумению, ибо им нечего делать в марксизме, марксизм — образцовая, идеальная система.

Но тогда и организационные дрязги, как и подсиживания на марксистской службе, семейственность, кумовство, а уж тем более — террор против своих не только не допустимы, они сразу маркируют весь этот ваш марксизм как рядовое буржуазное учение, ничем не хуже других, но ничем и не лучше, учение, как и положено учению, могущее прославиться только преподаваемой наукой, только учителями, а не дутым статусом или академическими интригами, как сперва в Академии Наук СССР, а потом и в Российской Академии наук.

«Бруклинский мост — да... Это вещь!».

Александрийская библиотека? Да! Это настоящая наука и колоссальный тезаурус смыслов, аккумулятор знаний.

Марксизм? Ему нет и двухсот лет. Недовещь. Недодеятельность. Недоидея. До платонизма, в перспективе его развития от Платона Афинского (428/427 или 424/423 до н. э. — 348/347 до н. э.) до Прокла Диадоха Новоримского (412.02.08 — 485.04.17) бесконечно далеко.

2023.12.22.