Российская кинопремьера 2017 года – «Салют-7» – имела все компоненты блокбастера: и космический антураж, и ностальгию по советской эпохе, и героический сюжет, «основанный на реальных событиях». Но получилось, по-моему, даже не как всегда, а ещё хуже: ходульные герои, прущая изо всех щелей «клюква», и главное – от тех самых «реальных событий» остались разве что даты. Зря режиссёр и сценаристы посчитали свою фантазию круче, чем у жизни – настоящая история «Салюта-7» вполне достойна Голливуда.
Дом с чёрным входом
«Салют-7» вместе с предшествовавшим «Салютом-6» относился ко второму поколению советских долговременных орбитальных станций (ДОС). Их главная «изюминка» – два стыковочных узла усиленной конструкции, имевших не только гермопереход для экипажа, но и соединявших топливную систему станции с баками корабля. Это позволило беспилотным «Прогрессам» дозаправлять «Салют» расходниками, в разы продлевая срок его службы. Появилось понятие экспедиции посещения: к основному экипажу на несколько дней присоединяется гостевой. При этом на обоих портах «запаркованы» «Союзы», на которых космонавты смогут спастись в случае аварии. Гостевой экипаж улетает на корабле, доставившем в своё время основной, а «их» более новый «Союз» остаётся основному экипажу – он, таким образом, может работать дольше. На «Салюте-6» побывало 11 экспедиций посещения, в них затесались даже представители «братских стран» по программе «Интеркосмос». Прорабатывалась и стыковка с «Шаттлом», но конец «разрядки» её похоронил. Теоретически два порта позволяли производить даже пересменку основных экипажей без покидания и консервации станции. ДОСы наконец-то стали настоящим «космическим домом».
«Салют-7» не сильно отличался от «Салюта-6»: те же два стыковочных агрегата, те же три ориентирующиеся солнечные батареи, тот же унаследованный ещё от первых ДОСов корпус из двух цилиндров разных диаметров – по виду станция напоминала крылатую бутылку. Длина корпуса 14,4 м, размах солнечных панелей 16,5 м, диаметр корпуса 4,15 м, масса около 20 тонн. Вечером 19 апреля 1982 г. ракета-носитель «Протон-К» вывела станцию на почти круговою орбиту высотой около 280 км и наклонением 51,6°. 14 мая «Союз Т-5» доставил первую основную экспедицию: Анатолия Березового и Владимира Лебедева. В кои-то веки первая стыковка прошла успешно. Начиналась работа, обещавшая стать рутинной.
Удивительные гости
Уже 25 июня прибыла первая экспедиция посещения: Владимир Джанибеков, Анатолий Иванченков и первый французский «спасьонавт» Жан-Лу Кретьен – будущий герой Советского Союза и почётный гражданин города Аркалык. Его полёт стал подарком Брежнева дорогому другу – президенту Франции Валери Жискару д’Эстену, – посетившему Москву в 1979 г. Кретьен был отобран в отряд, начал готовиться, и тут Жискар проиграл выборы Миттерану. Тот при всей своей левизне полагал, что пляски вокруг Афганистана и «Солидарности» – это какой-то не тот социализм. Полёт Кретьена оказался под угрозой, но голоса антисоветских политиканов потонули в национальных амбициях.
Экспедиция посещения длилась неполных восемь суток, и Кретьен эту неделю отнюдь не баклуши бил. Около полудюжины порученных ему опытов были типичной для «Интеркосмоса» оценкой влияния космических факторов на организм. В рамках эксперимента PIRAMIG Кретьен фотографировал на аппаратуру, разработанную Марсельской лабораторией астрофизики, земную атмосферу и космос в инфракрасном диапазоне. Эти кадры прояснили сразу несколько астрономических вопросов: есть ли пылевые скопления в точках Лагранжа, какова природа противосияния, зодиакального света, ряда атмосферных явлений. Провёл француз и ряд материаловедческих экспериментов.
В августовской экспедиции посещения тоже был интересный гость… точнее, гостья. В 1963 г. первая женщина-космонавт Валентина Терешкова перенесла полёт довольно плохо, были у неё проблемы и с дисциплиной. Королёв тогда бросил в сердцах, что, пока он жив, «баб в космосе не будет». Демиург мировой космонавтики, к сожалению, не прожил после этого и трёх лет, а женщин на орбиту действительно не рисковали запускать ни по ту, ни по эту сторону «железного занавеса». Чёрным пятном американской астронавтики стала программа «Меркурий-13» – лучшие лётчицы страны, согласные на полном серьёзе умереть, лишь бы увидеть Землю с орбиты. Они готовились очень тщательно, зачастую имея показатели лучше астронавтов-мужчин, но вскоре после полёта Гагарина женский отряд расформировали. Вместе с сочувствующими активистами и журналистами несостоявшиеся астронавтки неутомимо «долбили» NASA и Конгресс, пока в конце 70-х женщин не начали-таки готовить на «Шаттлы». Руководитель НПО «Энергия» Валентин Глушко решил сыграть на опережение и отправил на «Салют-7» Светлану Савицкую. В отличие от «комсомолки» Терешковой, она действительно была выдающейся лётчицей: побеждала на чемпионатах мира по высшему пилотажу, испытывала сверхзвуковые боевые самолёты, ставила на них мировые рекорды, была рекордсменкой и в парашютном спорте. Результат не заставил себя ждать: Савицкая слетала отлично, с ноги открыв прекрасному полу дверь на орбиту. Два года спустя в ходе очередной экспедиции посещения вторая в мире женщина-космонавт стала первой, вышедшей в открытый космос.
Алмазный путь к «Миру»
Вахта Березового – Лебедева беспрецедентной тогда длительностью почти в восемь месяцев завершилась 10 декабря. Новый 1983 год станция встретила в беспилотном режиме, а 10 марта к ней пристыковался огромный космический аппарат с загадочным названием «Космос-1443». Это был транспортный корабль снабжения (ТКС), созданный центральным конструкторским бюро машиностроения под руководством В. Н. Челомея для работы с их же боевой орбитальной станцией «Алмаз». ТКС состоял из двух отсеков: многоразового возвращаемого аппарата (ВА) конической формы и функционально-грузового блока (ФГБ), совмещавшего «союзовские» бытовой и приборно-агрегатный отсеки. Двигатели, баки и агрегаты ФГБ «размазаны» снаружи обитаемого объёма, в торце у него находится стыковочный узел. Переходный люк из ВА в ФГБ, прорезанный прямо в теплозащитном экране, должен был герметично держать горячие газы при спуске в атмосфере, да не при одном – очень рискованное решение блестяще выдержало испытания.
«Алмазы» выводились на орбиту под псевдонимами «Салют-2», «Салют-3» (он даже стрелял в космосе из пушки) и «Салют-5», но экипажи на них прилетали в обычных «Союзах», ибо разработка ТКС затянулась. В свою очередь, ТКСы стыковались с «королёвскими» «Салютами» – удивительные переплетения судеб непримиримых конкурентов. Первый поцелуй достался «Салюту-6», и был он по-своему роковым. В 1981 г. станция состыковалась с ФГБ второго ТКСа, они больше года летали вместе в беспилотном режиме, пока в конце концов ФГБ своими двигателями не свёл связку с орбиты. Стыковочный узел «Салюта-7» доработали, дабы он мог не только механически стягиваться с ТКС, но и объединять гермообъёмы и коммуникации. А объединять было что: выводимый тем же «Протоном-К», что и станция, корабль имел сопоставимые с ней размеры: длину 13,2 м и массу на орбите 17,5 тонн; он позволял более чем в полтора раза увеличить внутренний объём связки и площадь солнечных батарей.
Запускать на ТКС людей так и не решились, зато уникальный опыт автоматической стыковки крупногабаритных конструкций позволил начать разработку ДОС следующего поколения – многомодульного «Мира». Более того, именно на основе могучего ФГБ созданы четыре из шести его целевых модулей: «Квант-2», «Спектр», «Кристалл» и «Природа». И Международной космической станции (МКС) «Альфа» хватило: ФГБ «Заря» стал первым её запущенным модулем. Он относится к российскому сегменту, но строился на американские деньги. NASA давало их на конкурсной основе – «Заря» «уделала» инновационную разработку «Локхида». Ну а последним на сегодняшний день запущенным ФГБ стал многострадальный лабораторный модуль «Наука».
В 1983 г. до «Мира» и тем более «Альфы» было ещё очень далеко, и космонавтам не терпелось поработать в невиданно просторном «космическом доме» из двух модулей. На «Союзе Т-8» предстояло лететь потомственному инженеру Ирине Прониной – опередив на два месяца Салли Райд, она бы стала третьей женщиной в космосе и первой, совершившей длительный полёт. Но незадолго до старта Пронину заменили дублёром – якобы из-за того, что «разведёнка» не соответствует моральному облику советского космонавта. Впрочем, не повезло всему экипажу – не раскрылась антенна системы стыковки «Игла», космонавты попробовали обойтись без неё и… едва не врезались в станцию. Лишь 28 июня «Союз Т-9» доставил на «Салют-7» Владимира Ляхова и Александра Александрова. Открыв люк в ФГБ, они увидели полный доброты и нежности плакат:
Добро пожаловать! Таскать вам — не перетаскать!
И действительно, огромный модуль привёз 2700 кг разнообразных грузов — более 600 наименований! Да ещё 3800 кг топлива. Полтора месяца спустя ТКС пришлось отстыковать – у него истекал ресурс. ВА успешно приземлился, вернув со станции 350 кг материалов научных исследований и отработавших своё приборов – их продолжили изучать в профильных институтах на предмет влияния факторов космоса.
Связка «Союза», «Салюта» и ТКС достигала массы 47 тонн. И это было только начало. Для тяжёлых орбитальных станций будущего нужны усиленные стыковочные узлы, но группа по их разработке под руководством Владимира Сыромятникова всё ещё не имела достоверных данных для их расчёта на прочность. Прикидки показывали, что весьма опасный режим нагружения создаёт сам космонавт, когда занимается на беговой дорожке. Сыромятников вспоминал, как в 1975 г. Георгий Гречко вернулся с «Салюта-4» с атрофированными мышцами ног – он побаивался бегать, ибо станция при этом ходила ходуном, а солнечные панели махали, как крылья. Правда, ко второму полёту на «Салюте-6» Гречко осмелел:
Когда Ремек с Губаревым прилетели к нам в гости, мы, чтобы не терять времени, пока проверялась герметичность стыковочного узла, стали делать физические упражнения: Юра на велоэргометре, я – на беговой дорожке. Они из своего корабля как закричат: «Что происходит?!» Мы говорим: «Ничего особенного, физкультуру делаем». А они потом рассказывали, что их буквально из кресел выбрасывало.
Наконец, на «Салюте-7» в рамках эксперимента «Резонанс» Ляхов и Александров набрали статистику для Сыромятникова: бегали, прыгали и прочими непотребствами занимались, пока чувствительные датчики замеряли, как станция дёргается в конвульсиях. А ещё они снимали кадры для художественного фильма «Возвращение с орбиты»… да-да, за сорок лет до пресловутого «Вызова». Никаких актрис на орбиту, разумеется, не посылали: Юозас Будрайтис и Виталий Соломин снимались исключительно на Земле. Космонавтам же доверили космические кадры, для чего им отрядили тяжёлую ручную кинокамеру «Конвас-автомат», немецкую «Практику» и ещё несколько устройств.
Командировка Ляхова и Александрова не планировалась очень долгой, а сменить их впервые должны были напрямую, без постановки «Салюта-7» на консервацию. Но ракета-носитель с очередной экспедицией взорвалась прямо на старте. К счастью, не подвела система аварийного спасения, и экипаж не пострадал – когда о неудаче узнали заокеанские специалисты, они отдали должное безопасности советской техники, ведь в ситуации, схожей с катастрофой «Челленджера», у нас все выжили. Сами везунчики чувствовали просто космических масштабов «непруху»: Владимир Титов и Геннадий Стрекалов безуспешно пытались попасть на станцию ещё на «Союзе Т-8». Ляхов и Александров пересидели лишних два месяца и вернулись домой в ноябре, так и не дождавшись сменщиков. Космического Нового Года вновь не получилось.
1984 год стал годом экипажа Леонида Кизима, Владимира Соловьёва и Олега Атькова, обретавшихся на орбите рекордные 237 суток: с февраля по октябрь. Они приняли две экспедиции посещения: вернулась на «Салют-7» Савицкая, с третьей попытки добрался до него Стрекалов, второй раз в «Интеркосмос» занесло представителя капстраны – первого (и пока единственного) индийского «гаганавта» Ракеша Шарму. Впервые на орбите находилось одновременно шесть человек. Помимо гостей, космонавты приняли четыре грузовых «Прогресса». Один из них привёз приборную раму С-190 – ею надо было заменить такую же, у которой истекал ресурс. Но сделать это предстояло уже следующей экспедиции. 2 октября «Салют-7» вновь обезлюдел – до мая следующего года ему предстояло скучное болтание в беспилотном режиме. Но оно оказалось совсем не скучным.
Великий немой
Если верить одноимённому «киношедевру», связь с «Салютом-7» была потеряна из-за микрометеорита, который устроил ей «микроармагеддон». Но верить ему мы конечно же не будем, ибо реальная завязка ближе к НВОшному «Чернобылю». Американцы там изобразили опереточно тупого и самоуверенного Дятлова – мне кажется, он даже смазал основной посыл сериала. А «Салюту-7» действительно не раз «везло» на таких персонажей.
За телеметрией с беспилотной станции в реальном времени наблюдали специалисты Центра управления полётами (ЦУП), работавшие круглые сутки в четыре смены. 11 февраля 1985 г. ночная смена уже заканчивала вахту, когда поступил сигнал о срабатывании токовой защиты передатчика дальней радиосвязи. Ничего страшного: «выбило пробки» на раме С-190, которую в любом случае пора менять; система автоматически перешла на резервный передатчик. Дежурный записал об инциденте в журнал, полагая, что следующая смена утром вызовет профильных специалистов, и те выдадут официальное заключение с рекомендацией ничего не трогать.
Но начальник сменщиков не стал дожидаться умных людей, а сделал то же, что делаем мы, когда без видимой причины в квартире гаснет свет. Ну да, мы выходим к щитку и включаем автоматики – обычно они действительно реагируют на какой-то случайный бросок тока. Вот только мы можем сами убедиться, что ничего не дымит и не воняет горелой изоляцией, безвестный же герой из ЦУПа этого знать никак не мог. Зато мог «передёрнуть автоматики» дистанционно. Результат превзошёл все ожидания: на несчастной раме С-190 выгорело всё, включая приёмники и дешифраторы команд с Земли – станция стала «глухой» и «немой». Короткое замыкание «высадило» буферные аккумуляторы, а какой-то сопутствующий отказ не давал им заряжаться от солнечных панелей. «Салют-7» остался вообще без электричества, потерял ориентацию и вскоре превратился в выстуженную груду металлолома. Как много может сделать один человек, если хорошо постарается.
Военные, следящие за вражьими спутниками и баллистическими боеголовками, обнадёжили «отцов» станции: она цела и даже не вращается – необходимое, но отнюдь не достаточное условие для её «реанимации», ведь совершенно неясно, сколько всего на ней выгорело и вымерзло. Ещё совсем недавно ни о каком спасении и речи быть не могло – в 1979 г. всё изменил обновлённый орбитальный корабль «Союз Т» с бортовым цифровым вычислительным комплексом «Аргон-16». Обычный «Союз» мог стыковаться только автоматически, по командам аналоговой системы «Игла», которой требовался сигнал со станции; появление компьютера позволило выполнять стыковку в ручном режиме. После того, как у экипажа «Союза Т-8» это не получилось, была разработана методика полностью ручной стыковки, и оказия не заставила себя долго ждать.
Спасти «Салют-7» можно, но нужно ли, ведь на подходе «Мир». Один из старейших работников космической отрасли Борис Черток вспоминал, что инженерам «Энергии» было жалко ценного оборудования, а ещё очень не хотелось падать в грязь лицом на фоне NASA с их успешно летавшими «Шаттлами». Драматизм режиссёра Шипенко тоже плясал вокруг «челноков» – якобы американцы намеревались похитить станцию, раструбив о спасении мира от её неуправляемого падения. Геометрически это возможно – если спилить солнечные батареи и ещё что-нибудь торчащее, то «Салют» действительно влезет в грузовой отсек диаметром 4,6 м, в чём, конечно, поможет трёхзвенная «рука»-манипулятор длиной 15,3 м. Не стоит исключать, что наши военные действительно боялись провокации. Но давайте поставим себя на место «похитителей Луны», которые к тому времени действительно научились возвращать с орбиты небольшие спутники. Вы пробовали загнать машину в гараж, где до стен сантиметров двадцать? Я не автомобилист, не знаю, насколько это сложно, но и люди с правами едва ли представляют, как это сделать, если «машина» весит под двадцать тонн, а управляете вы не ей, а, скажем, мостовым краном, к коему она подвешена на упругом тросе. Права на ошибку нет: стеночки у «гаража» тоненькие, а нам на нём ещё домой лететь. А внутри «машины» взрыво- и пожароопасные компоненты топлива, возможно (кто этих русских знает?), система самоуничтожения и, очевидно, автоматика с неизвестной логикой, которая может в любой момент «проснуться» и включить внутри грузового отсека какое-нибудь маленькое, но весьма горячее соплышко. Ах да, при спуске в атмосфере пилоту предстоит на ходу разбираться, куда уплыла центровка и инерционные характеристики его «птички», сожравшей столь жирную добычу… зато он будет априори знать, что её масса куда больше допустимых 14,4 тонн. Какой астронавт на такое согласится, какой чиновник возьмёт за это ответственность? Чего ради? Сдаётся мне, очередь из «ковбоев» оказалась бы куда короче, нежели список режиссёров, снимающих на деньги «Фонда кино» всякое…
Итак, решение принято: станцию будут спасать, и спасать её будут двое. Вместо бесполезной «Иглы», третьего пассажира, его кресла и прочего поедет армейский лазерный дальномер ЛПР-1, дополнительное топливо, запас воды (ох, как она пригодилась!) и расходников жизнеобеспечения. «Спасатели» должны быть лучшими из лучших. Кандидатура бортинженера альтернатив практически не имела: специалист НПО «Энергия» Виктор Савиных давно готовился на «Салют-7» и прекрасно разбирался в его системах управления. Командир к нему как будто тоже очевиден: у опытнейшего Владимира Джанибекова за плечами четыре командировки на «Салют-6» и «Салют-7», в том числе и с ручной стыковкой. Это было во время первой экспедиции посещения – той самой, с Кретьеном. Когда им до станции оставалось менее километра, произошёл сбой, и «Игла» отключилась. Джанибеков, казалось, ждал этого – совершенно буднично перешёл на «руки» и завершил стыковку. Теперь задача сложнее: «живая» ДОС «подыгрывает» кораблю, ориентируя на него свой стыковочный узел, «Салют-7» же, спасибо, что не вращается, но всё-таки наверняка колеблется и, конечно, в удобное положение не встанет. Да и «Джан» уже не молод: врачи сомневались, что он сдюжит длительный полёт.
Савиных успел потренироваться с тремя командирами, прежде чем «медицина» разрешила-таки Джанибекову экспедицию до 100 суток. На эту суету накладывалась неопределённость с временем старта и программой полёта. Космонавты напряжённо тренировались, а план их действий утрясался буквально на ходу. В итоге получилось следующее: 6 июня старт, через день стыковка с «Салютом-7», после всех необходимых проверок – открытие люка и переход в станцию, чью работоспособность необходимо будет героически восстановить. А если не получится – тогда затормозить её двигателями «Союза» так, чтобы она грохнулась в океан, а не кому-нибудь на голову.
Пробуждение Белоснежки
Всё шло по плану: баллистики рассчитали время старта так, чтобы космонавты с позывным «Памиры» увидели «Салют-7» на 35 витке, уже полностью адаптировавшись к невесомости. Да как увидели! Металлическая бочка горела багрянцем в косых солнечных лучах, неторопливо меняя цвет на белый. Джанибеков начал сближение, замеряя расстояние дальномером, Савиных контролировал траекторию секундомером и калькулятором. Штатная оптика «Союза» ничем не могла помочь на таких расстояниях (обычно это была прерогатива «Иглы»), посему её дополнил дальномер ЛПР-1. На носу у «Союза» стыковочный узел с люком, а космонавты смотрят вперёд через перископ, но мерить через него дальность отдельным прибором невозможно. Посему ЛПР-1 и широкоугольный визир закрепили на правом иллюминаторе, там же поставили дополнительные ручки управления: корабль подползал к «Салюту» по-крабьи, боком, что усложняло процесс сближения — как будто он без этого простой! Если на маленьких дистанциях маневрирование ещё может более-менее соответствовать «рулению», например, истребителем, то на больших работают исключительно законы небесной механики – и работают с большими запозданиями. Поэтому за простыми фразами «мы облетели станцию», «мы обогнали её, а затем, наоборот, подошли сзади» скрывался тончайший расчёт. Нервное напряжение нарастало, и метрах в двухстах от цели Джанибеков решил «зависнуть» и отдохнуть. «Заря» (позывной ЦУПа) добавляла нервозности, подгоняя космонавтов: ещё несколько минут и они войдут в тень Земли, где стыковаться с «невидимым» объектом станет попросту опасно. Но теперь можно было обойтись уже штатными средствами ручного сближения: Джанибеков взялся за управление и аккуратно ввёл стыковочный штырь «Союза Т-13» в приёмный конус «Салюта-7»; станция отреагировала на это холодным молчанием.
Какие-то данные о происходящем на «Салюте» можно получить, подключив контрольную аппаратуру к гнёздам на стыковочном узле – но только если бы в его боровой сети было напряжение. Проверка герметичности перехода показала нормальное давление. Не снимая скафандров, Джанибеков и Савиных медленно открыли люки и перебрались на станцию. Та встретила их кромешной темнотой, висящими в луче фонаря пылинками, холодом чуть выше нуля по Цельсию и гнетущей тишиной. Обычно космонавтов непрерывно сопровождает гул вентиляторов, щёлканье релюшек, писк электроники – тишина у них на уровне инстинкта равнозначна опасности. На столе скотчем приклеены сухари и пищевые добавки – «хлеб-соль» от экипажа Кизима. «Памиры» сняли заглушки с иллюминаторов и засучили рукава.
Не было там пожаров и взрывов, махания кувалдой, прослушивания песен Пугачёвой и прочего превозмогания. Была напряжённая и неритмичная работа в тяжелейших условиях. В первую очередь предстояло наладить электроснабжение. Двигателями «Союза» станцию закрутили на Солнце, но зарядка буферных батарей не пошла. «Памиры» подключили аккумуляторы напрямую к солнечным панелям (голыми руками скручивая промёрзшие провода), «прозвонили» цепь, нашли и исключили две неисправных батареи (из десяти). Свободной конвекции в невесомости нет, а вентиляция не функционировала, поэтому вокруг космонавта мог накапливаться пузырь бедного кислородом воздуха. Работать приходилась по очереди: один что-то делает, второй наблюдает, чтобы тот не начал задыхаться. Экономя ресурс фонарика, трудились в основном на дневной стороне Земли, в тени уходили на «Союз» греться. Холод очень мешал, но космонавты всё-таки были к нему готовы, захватив не только тёплые комбинезоны, но и шапки и варежки – их связала жена «Памира-2» Лилия Савиных и его мать Ольга Павловна. Не хватало только перчаток, пальцы коченели.
Земля: Володя, а вот, если плюнуть, замёрзнет или нет?
Джанибеков: Немедленно делаю. Плюнул. И замёрзло. В течение трёх секунд
Земля: Это ты прямо на иллюминатор или куда?
Джанибеков: Нет, на термоплату. Вот тут резина замёрзла. Она стала, как камень, твердая
Первая батарея встала на заряд 10 июня. На следующий день удалось даже подогреть консервы, причём пользовались ими не только по прямому назначению – Джанибеков прикладывал горячие банки к замёрзшим ногам. 13 июня заменили раму С-190, с Земли стали проходить команды управления, что позволило проверить систему ориентации и начать подготовку к приёму грузового корабля. Теперь нужно включать систему терморегулирования – без неё не только невозможно нормально работать, но даже не запустить аппарат водоснабжения «Родник». Привезённой с собой воды хватило бы до 14 июня, если распатронить неприкосновенный запас и то, что осталось в бутылках на станции, можно протянуть ещё неделю – дальше путь только домой. К тому же блок регенерации конденсата разорвало льдом – чай и кофе космонавты грели от лампы «киносвета» в пустом пакете из-под молока. «Оттаять» «Салют-7» необходимо… но нельзя: температура оплёванных Джанибековым стен и плат ниже нуля, они все в инее; если он выпадет росой, с таким трудом восстановленная проводка вновь замкнёт.
Это была ювелирная работа: одновременно давать тепло и просушивать электронные блоки. 16 июня удалось запустить «Родник», а неделю спустя пришёл долгожданный «Прогресс-24» с аккумуляторами на замену вышедшим из строя, блоками очистки, нагрева и подачи воды, бельём и продуктами. 24 июня космонавтам наконец-то удалось попить горячего чаю. Потом нашли и съели целый ящик просроченных сырков «Дружба». Месяц спустя прибыл ещё один «Прогресс», почему-то названный «Космос-1669». Как ни странно, до самого конца существования станции больше ни одного «Прогресса» к ней не направили. А летать ей оставалось ещё очень долго.
Цена амбиций
Жизнь потихоньку входила в колею. От ремонтных работ «Памиры» перешли к прикладной науке: наблюдениям за атмосферой, мониторингу ресурсов Земли, выращиванию всяких растений — хлопчатник в итоге такой вымахал, что едва помещался в свой контейнер. Они даже выходили в открытый космос, дабы установить дополнительные солнечные панели и французскую ловушку для космической пыли. А Джанибеков случайно провёл эффектный эксперимент. 25 июня, видимо, разгружая «Прогресс», он скручивал гайку-«барашек» с длинной шпильки – просто щёлкнул по ней пальцем и смотрел, как она отвинчивается. Сойдя со шпильки и продолжая вращаться, гайка устойчиво пролетела около 40 см, после чего перевернулась через себя и как ни в чём не бывало полетела дальше, пока ещё через 40 см не повторила свой кувырок. Когда «эффект Джанибекова» стал широко известен, нарождающаяся паранормальная пресса подняла вой, мол, учёные скрывают теорию «псевдоквантовых процессов», согласно коей вся наша планета однажды может совершить кульбит не хуже гайки с «Салюта-7». На самом деле космонавт просто проиллюстрировал давно известное положение теоретической механики, согласно коему вращение тела вокруг главной оси с «промежуточным» (не максимальным и не минимальным) моментом инерции неустойчиво. Это можно продемонстрировать и на Земле, например, закручивая теннисную ракетку, но в невесомости получилось интереснее.
13 сентября свой злобный оскал показала, наконец, американская военщина. И вовсе они не попытались приделать «Салюту» ноги, а провели испытания противоспутникового оружия. Да нет, не на советской орбитальной станции. Истребитель F-15A запустил ракету ASM-135 ASAT по старому научному спутнику Р78-1 Solwind. Цель была успешно поражена, превратившись в 285 обломков, последние из которых сгорели в атмосфере лишь двадцать лет спустя. «Памиры» выразили этому свинству свой решительный протест.
18 сентября прибыл «Союз Т-14» с командиром Владимиром Васютиным, Георгием Гречко и Александром Волковым. 54-летний Гречко совершал свой третий полёт, будучи тогда самым пожилым советским космонавтом – ради этого ему пришлось сбросить 10 килограммов. Пробыв на орбите всего неделю, он на «Т-13» вернулся на Землю вместе с Джанибековым, а Савиных пошёл на «второй срок» с Волковым и Васютиным. «Памир-2» перенёс свой ложемент в «Т-14», став «Чегетом-2»… «Чегетом Памировичем», как его в шутку называл Джанибеков. Впервые основной экипаж без «запинки» в виде консервации станции «перетёк» в новый. А уже 2 октября прибыл «Космос-1686» – модернизированный ТКС, несший на борту более полутора тонн топлива, три тонны расходников, более тонны уникальной аппаратуры, включая военный лазерно-электронный телескоп высокого разрешения «Пион-К». Всё это позволило закончить ремонт станции и начать масштабную программу научных исследований, тем более, возвращаемый аппарат был переделан в целевой модуль. Планов громадьё: экипажу предстояло прожить на орбите полгода, несколько раз выйти в пространство, принять три экспедиции посещения. Одна из них – уникальная. «Союз Т-15» был зарезервирован под полностью женский экипаж из Светланы Савицкой, Елены Доброквашиной и Екатерины Ивановой. Но всё пошло прахом из-за амбиций одного человека.
Как большинство советских детей, Володя Васютин мечтал стать космонавтом. В отличие от многих, ему хватило мастерства, упорства и везения, чтобы исполнить свою мечту и в конце 70-х попасть в отряд. Его готовили на «Буран», он дублировал экипажи «Салюта-7», стал командиром «Союза Т-13» и… не полетел. Планы спутала авария на станции, справиться с которой могли только опытные «космические волки». Васютина перекинули на «Т-14», он принялся терпеливо ждать, живя двойной жизнью. Как раз когда его начали ставить дублёром, он обнаружил у себя симптомы простатита. Скажи кому – и с мечтой придётся попрощаться, ведь для любого советского ребёнка «стать космонавтом» – это вовсе не «входить в отряд космонавтов и вылететь из него по здоровью, так и не увидев Землю со стороны».
Васютин шхерился от врачей и занимался самолечением. Боль пронзала его даже на космодроме, но он так и не признался. На орбите он продолжил мучиться, становился всё более нервным и раздражительным – в «консервной банке», где три человека чуть не на головах друг у друга сидят, держать боль в себе не проще, чем шило в мешке. 28 октября тайное стало явным. Нет, никаких «вызовных» сюжетов не случилось – было кое-что в своём роде покруче. Врачи предлагали всякие препараты и методы лечения, а Генеральный конструктор НПО «Энергия», академик Академии наук СССР, патриарх мировой космонавтики, крупнейший в стране специалист по ракетным двигателям доктор технических наук Валентин Петрович Глушко притащил на сеанс связи экстрасенса, в которого, оказывается, безоглядно верил. Однако не помог и он. Васютину становилось то лучше, то хуже. 17 ноября ЦУП принял решение: Виктор Савиных назначается командиром экипажа с одной-единственной задачей – готовиться к возвращению. Через четыре дня грустные «Чегеты» покинули утлую скорлупку «спускача» где-то в казахских степях.
Между орбит
Полторы основных экспедиции провели неплохую работу: отсняли в разных спектрах 16 миллионов квадратных километров земной поверхности, выполнили 400 сеансов научных исследований на 85 приборах. Увы, несчастливый конец всё перечеркнул. Глушко даже требовал отменить для Васютина традиционное представление к «золотой звезде», однако это пришлось бы как-то объяснять. Журналистам сообщили о хвори «Чегета-1» и досрочном прекращении полёта, но в самых общих чертах, не вынося сор из избы. Но Перестройка уже набирала обороты, и неприглядная правда довольно скоро всплыла. В последние годы официальная пресса пытается обелить Васютина, мол, ничего он не скрывал, и болезнь у него действительно выскочила внезапно. Воспоминаниям Савиных веры больше, тем более, ни сам Васютин, ни многочисленные свидетели его конфуза не пытались их опровергнуть. Космонавты же с тех пор обязательно сдают секрет предстательной железы – они называют его «пробой Васютина».
Героическими трудами восстановленный «космический дом» вновь обезлюдел. Очень невовремя: в феврале 1986 г. вышел на орбиту базовый блок «Мира», моментально перетянувший внимание на себя. Возможностей посылать экипажи на две станции сразу у отечественной космонавтики не было. 13 марта на «Мир», тогда ещё состоявший из одного подобного «Салюту-7» модуля, прибыл «Союз Т-15» с Леонидом Кизимом и Владимиром Соловьёвым. Космонавты обжились на станции и 4 мая попрощались с ней. Но отправились не на Землю, как обычно, а на «Салют-7». Там они закончили ряд экспериментов, не завершённых из-за Васютина – для их продолжения на «Мире» надо было «подбить этап». Дважды они выходили в открытый космос, где варили, паяли и развернули крупногабаритную конструкцию (ферму) «Маяк». Наряду с полезным было и приятное: в ФГБ космонавты нашли уникальное для орбиты лакомство — мёд в сотах. 25 июня Кизим и Соловьёв покинули «Салют-7» и отправились обратно на «Мир». С собой они забрали 20 приборов общим весом до 400 кг, включая пресловутый «Пион-К». Два 29-часовых межорбитальных рейса стали первыми и до сих пор единственными перелётами между космическими станциями.
22 августа «Космос-1686» поднял орбиту «Салюта-7» до 500 км над поверхностью Земли. Там почти нет следов атмосферы, и спутник, по идее, может существовать весьма долго. Предполагалось, что старая станция дождётся там пилотируемых полётов «Бурана». История повторяется: дюжиной лет раньше покидая «Скайлэб», американцы надеялись вернуться на него на «Шаттле», но из-за возросшей солнечной активности атмосфера «вспухла», «Скайлэб» затормозился и «навернулся», изрядно напугав землян. В 1990 г. очередная солнечная вспышка тем же способом угробила «Салют-7». Он падал почти неуправляемо, ведь «Космос-1686» израсходовал всё топливо на подъём орбиты. 6 февраля 1991 г. комплекс сгорел в атмосфере; часть обломков засыпала Аргентину, к счастью, никого не убив и ничего не разрушив, да ещё и пополнив тамошние музеи космическими артефактами.
Это просто дух времени…
1993 год в истории аукциона «Сотбис» отмечен невиданной распродажей 235 реликвий советской космонавтики. С молотка ушёл «Иван Иваныч», лунный грунт, даже «Луна-21» и «Луноход-2», даром что собственнику добраться до них и тридцать лет спустя слегка затруднительно. Были там и свидетели совсем недавней истории «Салюта-7». Коллекционеров очень тронуло письмо Анатолия Березового жене, где он жаловался, как сложно жить в замкнутом пространстве с женщиной (Савицкой), особенно в свете того, что женщину (хоть какую-нибудь) ты не видел уже три месяца и не увидишь ещё очень долго. Почти $20000 долларов принесла сия мужская драма. А одним из самых дорогих лотов стал возвращаемый аппарат «Космоса-1443», проданный за $552500. Всего на празднике торговли выручили $6,8 млн. – очень надеюсь, что часть суммы, которая дошла-таки до отечественной космонавтики, действительно ей помогла.
Но денег всё равно не хватало, и флагмана русского космоса – вылетавшую все ресурсы станцию «Мир» – стали сотрясать аварии. Я бы не сказал, что репутация нашей космонавтики в 90-х скатилась ниже плинтуса (ибо куда она в таком случае скатилась сейчас?), однако стала она несколько странной. Как последователи Гагарина смотрелись со стороны, продемонстрировали голливудские киноделы с «Армагеддоном» и russian cosmonaut Liev Andropoff. Помнится, лихой мужичок, познающий дзен в шапке-ушанке на полуживой орбитальной станции, возмутил нашу прогрессивную общественность просто-таки до самой глубины души. Хотя, по-моему, это был единственный помимо героя Брюса Уиллиса (ну ему положено) адекватный персонаж сего эпического кина.
Неполных двадцать лет спустя у отечественных мэтров появилась возможность показать класс. Замах был исключительно мощный: не какой-то там надуманный астероид, а реальная героика со спасением «Салюта-7». Но «уделать» американцев удалось лишь по развесистости клюквы. Лупасящий кувалдой по станции Алёхин стал «достойным» ответом Андропову в ушанке, однако наш «шедевр» и близко не вызвал такого гнева, как американский – так, побурчали для порядку. Савиных сказал, что «по существу вранья нет», Джанибекова возмутили «страшные русские генералы», а о глючном кретине, коему он сам стал прототипом, «Памир-1» тактично умолчал. Мне кажется, отечественное кино про космос – не только «Салют-7», но и столь же лживое «Время первых» и, видимо, «Вызов» (не смотрел) – хорошо отражает реалии нашей космонавтики, но не в славном прошлом, а в печальном настоящем – с надуванием щёк, высасыванием и обсасыванием героизма, придумыванием врагов и показным противостоянием с американцами при широчайшем использовании сугубо американских штампов. Нет, ту эпоху тоже не стоит идеализировать – хватало в ней и тупости, и жестокости, и показухи. Но в отличие от нынешней, было и ещё кое-что. И благодаря этому кое-чему «Салют-7» при всех его бедах стал бесспорной ступенькой на пути к «Миру» и «Альфе». Станут ли они, в свою очередь, этапом для дальнейшего восхождения выше и выше – пока не вполне ясно, но если и да, то новый шаг уже точно сделаем не мы.
Автор: Иван Конюхов (Если вы захотите ему задонатить, то это сюда 2202 2013 7930 7800 -- Сбер).
Источники:
- Черток Б. Е. Ракеты и люди. Лунная гонка. М.: РТСофт. 2013
- Сыромятников В. С. 100 рассказов о стыковке и о других приключениях в космосе и на Земле. 20 лет спустя. М.: Логос. 2010
- Гречко Г. М. Космонавт №34. От лучины до пришельцев. М.: ОЛМА. 2013
- Ребров М. Ф. Космические катастрофы. Странички из секретного досье. М.: Экспринт НВ. 1996
- Костин А. Н. Эргономическая история спасения станции «Салют-7» // Эргономист №27. — 02.2013
- Алексеев В.А., Ерёменко А.А., Ткачёв А.В. Космическое содружество. М.: Машиностроение. 1987
- Иллюстрации Wikimedia Commons, spacefacts.de
Историческая группа коллектива авторов: https://vk.com/catx2