— Людмила, привет! Твои-то на выходных приедут?
— Да обещали, если племянника на работу не вызовут.
— Я попросить хотела, чтобы того хлебушка вкусного мне привезли, помнишь ты меня угощала?
— Хорошо, сейчас позвоню да и себе закажу булочку свеженького, а то тот мусолила-мусолила, пока не зачерствел. Ничего уже не хочется. Вкус какой-то стал — вся еда как трава и аппетита совсем нет.
— Да где же он возьмется, если ты свои лекарства горстями пьешь?
— А как же без лекарств? То одно болит, то другое. Вот поживи с мое, потом на тебя посмотрим.
Людмила махнула рукой соседке Ольге, и медленно, опираясь на новенькую трость, которую ей привез племянник, пошаркала домой.
Когда-то у нее была большая семья: мама, папа, сестры, братья. Но сейчас она осталась одна — все ушли в разное время. Первой ее любимая младшая сестра Валя. Еще девочкой подростком она тяжело заболела и долгие годы боролась за жизнь, но проиграла. Людмила сначала ухаживала за ней, потом за матерью, которая тоже болела, а позже и за престарелым отцом. И так уж сложилось, что ни детей, ни мужа у Людмилы никогда не было. Уж больно крутой нрав был у некогда горделивой красавицы. Как глянет своими голубыми глазищами, так мужчины и робели, как дети. Были, правда смельчаки, но все не под стать — то Людмиле не нравились, то ее матери, тоже женщине с непростым характером.
Так и состарилась одна в пустом доме. Благо племянники не забывали — регулярно навещали и помогали по хозяйству и в огороде. Особенным расположением пользовался младший сын брата Андрей. Любила Людмила его как сына. Все глаза проглядит, пока дождется.
— Теть, Люд! А давай тебе воду в дом заведем? — спросил однажды Андрей.
— Не надо мне ничего, — буркнула, как отрезала, пожилая женщина.
— Ну чего упрямишься? Тебе же тяжело уже эти ведра таскать.
— Ничего, будет повод выйти и прогуляться. Это у меня такая физкультура. Все! Вопрос закрыт! Пока я жива ничего вы здесь делать не будете. У меня свой устоявшийся порядок вещей. Меня еще мама кастеляншей звала, за то, что у меня везде порядок и все под учетом. А вы мне тут грязь развезете.
Спорить было бесполезно. Однажды прихватило высокое давление и попала Людмила в больницу. Племянник, как раз будучи в отпуске, быстро помчался в село, нанял людей и за два дня выкопали траншею и завели воду в дом да к тому же еще и канализацию сделали. Жена племянника навела в доме и в саду порядок, чтобы не вызвать гнев тетушки. А та, вернувшись из больницы, только руками развела:
— Все мои цветы в саду уничтожили, все перекопали! — сокрушалась тетушка.
— Да ничего мы не уничтожили, все перенесли в другое место. Да к тому же пионы твои Лена рассадила и нарциссы тоже.
Но тетушка, бурча что-то себе под нос, поковыляла в дом, а утром демонстративно пошла с ведрами к колонке за водой.
В следующие приезды стали замечать, что включает кран на кухне, а ведер с водой уже нет. Но тактично промолчали. Однажды зимой сказала сухо:
— Хорошо, что воду провели, удобно, а то ноги совсем перестают слушаться да и скользко на улице.
Спустя время жена племянника завела разговор, что не мешало бы ремонт на кухне сделать, а то все закопчено и штукатурка на голову сыплется. Но наткнулась на бурю протеста.
— Даже слышать об этом не хочу! Будешь здесь со своей побелкой и пылью, а мне дышать тяжело. Вот умру, делайте что хотите, а при мне не смейте!
И опять никто не решился спорить. Себе дороже, но смотреть на убогую кухню уже не было сил.
А спустя полгода опять госпитализация. На этот раз Людмилу прихватило сердце.
Племянники, уже по традиции, быстро взяли отгулы и в деревню. На кухне сняли все до глины и деревянных штапиков. Нанесли новую штукатурку, оклеили красивыми обоями, положили линолеум, купили подержанный, но в хорошем состоянии кухонный гарнитур, прибили карниз и вцепили новые шторы с оборками, заменили лампочку на проводе на красивый светильник и вынесли в сарай газовую плиту, которая помнила еще тетушкиных родителей.
Вернувшись домой Людмила молча смотрела на свою кухню, а потом, повернувшись к притихшим племянникам, выдавила:
— Ну я же просила!
А в уголках глаз довольно сжались лучики-морщинки. Устоять тетушка явно не могла. Вечером, когда племянники уехали в город, она обзвонила подруг-соседушек и пригласила на чай. А соседки, увидев всю эту красоту, обомлели:
— Вот Людмила повезло тебе! Так далеко живут, а навещают постоянно и помогают во всем, а мои дети рядом и не дозовешься, — досадливо сказала Ольга.
Третьим заходом была попытка сделать в чулане туалет.
— Нет, не будет в моем доме туалета! Всю жизнь на улицу ходили. Да и комод из чулана девать некуда. Даже не смейте! — поджав губы, негодовала тетушка.
Дожидаться пока опять попадет в больницу не стали и пошли другим путем — предложили погостить у старшей сестры Андрея и пройти обследование в городской больнице. Тетушка долго сопротивлялась, но потом, под напором, все же согласилась.
В отсутствие хозяйки чулан быстро превратился в санблок с унитазом, а комод переехал на веранду.
По приезду домой тетушка демонстрировала сердечный приступ от увиденного и убеждала, что никогда в жизни не будет пользоваться этими благами цивилизации. Однако, в один из приездов, племянники заметили новенький ершик рядом с унитазом и начатый рулончик бумаги. А тетушка, поджав губы, в их присутствии продолжала посещать маленький деревянный домик в саду.
***
Давно уже нет Кастелянши, и старый дом осиротел. Но как же тебя не хватает наша любимая вредина!