Всем утра доброго, дня отменного, вечера уютного, ночи покойной, ave, salute или как вам угодно!
Нынче у нас в "... сего дня..." - пятиминутка квасного патриотизма. Я бы, разумеется, не стал посвящать отдельную (хоть и невеликую) публикацию какому-нибудь незначащему пустячку, коли бы написал его кто другой. Но дело в том, что авторство предлагаемых ниже стихов принадлежит, пожалуй, самому популярному на "РУССКОМЪ РЕЗОНЕРЕ" персонажу... До такой степени популярному, что впору давать нашему клобу подзаголовок в стиле Милна "Вяземский и все-все-все". Избрав однажды князя Петра Андреевича своего рода умозрительным увеличительным стеклом, сквозь которое рассматривать первую половину XIX столетия и способно, и небезынтересно, я посредством него же более чем близко познакомился и с парою других своих любимцев - Николаем Алексеевичем Полевым и Фёдором Ивановичем Толстым-"Американцем". Даже вечно далёкий от нас и какой-то неизменно тактильно-холодный Грибоедов - не без помощи Вяземского - оказался на поверку достаточно осязаемым и вполне себе "тёплым".
Поэтическая судьба Вяземского оказалась под стать его культурной "жизни после смерти". Он мог писать удивительно хорошо. Мог - изрядно, но слишком уж умно. Мог - "по случаю". Мог - так себе. Более предпочитал публицистику, критику и мемуарный жанры, в каждом из коих Пётр Андреевич - безусловный аристократ пера и мысли: несколько высокомерный, острый как ятаган, памятливый до завидного и отстранённо-ироничный. Восхищавшийся его строками "и жить торопится, и чувствовать спешит" и знавший наизусть его немалое "Зимнее утро" Пушкин нисколько не кривил душою. Я же, наткнувшись однажды на финальное четверостишие из его "Зимы", был сражён его обаянием не менее Александра Сергеевича. Послушайте:
...И вьюга ночная тоскует
И воет над снежным одром,
И месяц морозный целует
Старушку, убитую сном.
Человек талантов разнообразнейших, князь Пётр иной раз причудливо совмещал публицистику со стихами. Например, знаменитый его "Русский бог". На мой взгляд - несколько... эмоционально и слишком уж радикально. Более - памфлет, чем стихи. Но - тогда многим пришлось по вкусу. Вяземский - когда находило вдохновенье - мог и умел писать значительно лучше, обходясь без агломерации политических воззрений того или иного своего периода жизни с поэтическим вкусом. Нынче же я предлагаю стихотворение как раз "агломерированной" конструкции, писанное в Дрездене на масленицу. Но надобно повнимательнее изучить и обстоятельства жизни Петра Андреевича в 1853 году: пару лет назад умерла любимая 36-летняя дочь (очередная утрата на его долгом пути потерь и поминок) Елизавета. После паломничества ко Гробу Господню Вяземский долгое время живёт (и лечится от нервных заболеваний) в Европе. Рюрикович и русофил от макушки до пят, государственник, он тоскует по родине и отчаянно... не любит немцев. Искренне умиляясь календарной масленице, князь описывает своё недоумение (зима... и не в России... глупость какая-то!) точёными колкими фразами, обращая стихи в некое подобие фельетона. Скажу откровенно - поэтические достоинства "Масленицы на чужой стороне" весьма сомнительны, порою отчаянно напоминая околопоэтические забавы позднейших озорников вроде Саши Чёрного. Но здесь - весь Вяземский. Вернее, одна из его неизменных черт, выразившаяся в отдельных, более чем удачных строках и откровенно "некрасовских" приёмах, описывающих далёкую из Дрездена русскую зиму. А это - "пряник - мой однофамилец" - отсылка к знаменитым вяземским пряникам?..
"Я должен был бы по меньшей мере написать хвалебный гимн в честь Дрездена, который меня принял, успокоил и дал мне такие условия проживания, что я воскрес, начал спать, и в тишине и в полном довольстве провёл здесь семь месяцев"
Должен был бы... Но - не получилось. Русская душа не дала. Очень озорно и созвучно стихам Вяземского (и даже в том же размере) звучат строки Даниила Хармса:
...Разве - мало!
разве - водка!
то посея, то пошла,
а сегодня надо вот как!
до последняго ковша.
Но - не станем более отвлекаться, читаем князя Петра Андреевича, написано 171 год назад, сего дня...
Здравствуй, в белом сарафане
Из серебряной парчи!
На тебе горят алмазы,
Словно яркие лучи.
Ты живительной улыбкой,
Свежей прелестью лица
Пробуждаешь к чувствам новым
Усыпленные сердца!
Здравствуй, русская молодка,
Раскрасавица-душа,
Белоснежная лебедка,
Здравствуй, матушка зима!
Из-за льдистого Урала
Как сюда ты невзначай,
Как, родная, ты попала
В бусурманский этот край?
Здесь ты, сирая, не дома,
Здесь тебе не по нутру;
Нет приличного приема
И народ не на юру.
Чем твою мы милость встретим?
Как задать здесь пир горой?
Не суметь им, немцам этим,
Поздороваться с тобой.
Не напрасно дедов слово
Затвердил народный ум:
«Что для русского здорово,
То для немца карачун!»
Нам не страшен снег суровый,
С снегом – батюшка-мороз,
Наш природный, наш дешевый
Пароход и паровоз.
Ты у нас краса и слава,
Наша сила и казна,
Наша бодрая забава,
Молодецкая зима!
Скоро масленицы бойкой
Закипит широкий пир,
И блинами и настойкой
Закутит крещеный мир.
В честь тебе и ей Россия,
Православных предков дочь,
Строит горы ледяные
И гуляет день и ночь.
Игры, братские попойки,
Настежь двери и сердца!
Пышут бешеные тройки,
Снег топоча у крыльца.
Вот взвились и полетели,
Что твой сокол в облаках!
Красота ямской артели
Возжи ловко сжал в руках;
В шапке, в синем полушубке
Так и смотрит молодцом,
Погоняет закадычных
Свистом, ласковым словцом.
Мать дородная в шубейке
Важно в розвальнях сидит,
Дочка рядом в душегрейке,
Словно маков цвет горит.
Яркой пылью иней сыплет
И одежду серебрит,
А мороз, лаская, щиплет
Нежный бархатец ланит.
И белее и румяней
Дева блещет красотой,
Как алеет на поляне
Снег под утренней зарей.
Мчатся вихрем, без помехи
По полям и по рекам,
Звонко щелкают орехи
На веселие зубкам.
Пряник, мой однофамилец,
Также тут не позабыт,
А наш пенник, наш кормилец,
Сердце любо веселит.
Разгулялись город, села,
Загулялись стар и млад, –
Всем зима родная гостья,
Каждый масленице рад.
Нет конца веселым кликам,
Песням, удали, пирам.
Где тут немцам-горемыкам
Вторить вам, богатырям?
Сани здесь – подобной дряни
Не видал я на веку;
Стыдно сесть в чужие сани
Коренному русаку.
Нет, красавица, не место
Здесь тебе, не обиход,
Снег здесь – рыхленькое тесто,
Вял мороз и вял народ.
Чем почтят тебя, сударку?
Разве кружкою пивной,
Да копеечной сигаркой,
Да копченой колбасой.
С пива только кровь густеет,
Ум раскиснет и лицо;
То ли дело, как прогреет
Наше рьяное винцо!
Как шепнет оно в догадку
Ретивому на ушко, –
Не споет, ей-ей, так сладко
Хоть бы вдовушка Клико!
Выпьет чарку-чародейку
Забубённый наш земляк:
Жизнь копейка! – смерть-злодейку
Он считает за пустяк.
Немец к мудрецам причислен,
Немец – дока для всего,
Немец так глубокомыслен,
Что провалишься в него.
Но, по нашему покрою,
Если немца взять врасплох,
А особенно зимою,
Немец – воля ваша! – плох.
Вот так... Прочитали оборотную страничку нашего календаря, вспомнили немного то-сё, и... Живём себе дальше!
С признательностью за прочтение, мира, душевного равновесия и здоровья нам всем, и, как говаривал один бывший юрисконсульт, «держитесь там», искренне Ваш – Русскiй РезонёрЪ
Все прочие выпуски "... сего дня...", а также много ещё чего - в каталоге "РУССКiЙ РЕЗОНЕРЪ" LIVE
ЗДЕСЬ - "Русскiй РезонёрЪ" ИЗБРАННОЕ. Сокращённый гид по каналу