Тучи свисают к самой земле, как пузырящиеся на коленках треники. Весь день нудно тарабанит дождь: сырые ветки, сырой лес, сырая одежда.
Наш сплав по Вишере (август 2011 г.) начинается с кордона Лыпья, откуда мы собираемся взойти на Тулымский хребет, самую высокую точку Пермского края.
Ходу от Лыпьи к ней – 12 километров по лесной чаще.
Ещё в Красновишерске к нам присоединился директор Вишерского заповедника Павел Бахарев.
Павел Николаевич – личность уникальная. Знаете, где он нынче провёл свой юбилей и отпуск? В экспедиции на Новой Земле, изучая белых медведей.
Мы – это сборная из шести человек: из Березников, Перми, Петербурга и Казахстана.
Одолели километров восемь. Дошли до речки Таборной – самой высокогорной речки заповедника.
«Скорее всего, из-за говорливости ей дали такое название. Больно шумит», – объясняет Бахарев.
ПРИЗРАК ЧЁРНОЙ ВОГУЛКИ
Там, где мы идём, речка узенькая, порой до метра шириной, вода только-только прикрывает камни.
Мы с Бахаревым подшучиваем над одним из наших спутников, которому в говоре реки всё время мерещатся женские голоса.
«А знаете, – вдруг призадумывается Бахарев. – Чем чёрт не шутит… Может, и вправду».
И рассказывает.
Это случилось недалеко от Тулыма, у реки Ольховки, где-то в шестидесятых, когда по здешним местам ступала – и то не везде – только нога геологов.
«Приключения» начались практически сразу после того, как члены экспедиции вступили на старую мансийскую тропу.
Сперва геологи увидели в сорока – пятидесяти метрах от себя горящий костёр и людей, сидящих возле него. Подошли поближе – никого… И даже следов от огня нет. Но не мираж же?
Чуть позже, в одну из ночей, в палатке одного из участников геологической партии, Леонида Нельзина, появилась молодая смуглая вогулка, одетая в тёмные одежды, с туго завязанным чёрным платком на голове.
Женщина возникла как бы ниоткуда, из воздуха. Она молча села в ногах, пристально вглядываясь в лицо мужчины.
Нельзин, когда она садилась, инстинктивно поджал ноги, чтобы освободить ей место. Женская фигура от его неосторожного движения превратилась в тень и мгновенно растаяла в воздухе.
Чего только ни привидится, чуть было не перекрестился мужчина.
Никак гостья из XVII – XVIII веков?.. И самое главное, его собака даже не взвизгнула! А утром выяснилось, что привиделось не ему одному…
ИЗБУШКА, ИЗБУШКА! ТЫ ЧЬЯ?
Но внезапно речка кончается. Только-только вроде болтала-шумела на разных языках, и вдруг – нету её. Неожиданно упираемся в избушку.
«Изба художников», – знакомит нас Бахарев.
Рассказывает: давным-давно, лет -дцать назад, когда ещё заповедника не было и в помине, какие-то московские художники облюбовали берега Вишеры. Так их покорила суровая северная красота, что, зачастив сюда, они срубили избу. Да не простую…
«Художники-то» тоже, оказывается, непростые. Один из них – уже покойный Юрий Иосифович Коваль, один из известных и любимых детских писателей, сценарист мультфильмов и детских фильмов, художник и скульптор.
Вместе с ним в избу поохотиться и порыбачить приезжал скульптор Николай Силис с братом Вадимом. Точнее, это Вадим Силис «вытащил» Юрия и Николая на Урал.
В 1975 году у Коваля вышел сборник детских рассказов, который так и называется – «Избушка на Вишере». Только вот загвоздка: друзья вспоминают, что у художников вроде было две избы.
Одна из них – на реке Велсе. На внешних стенах велсовской избы Коваль и Силисы вырубили фигурки двух святых – Космы и Дамиана. Да и на обложке книги «Избушка на Вишере» фотография велсовская, с фигурками.
«Художники» якобы специально вводили в заблуждение, чтоб отвадить от своего велсовского пристанища толпы поклонников. Иначе – прощай, одиночество! То, ради чего они были готовы ехать за тысячу вёрст от Москвы.
ТУЛЫМ – ХРЕБЕТ ЛОШАДИ
На следующее утро поднимаемся на четыре километра вверх по Таборной, которая рождается на Тулымском камне.
По пути встречаются два красивых озера с совершенно прозрачной водой, которые Таборная образует, стекая в них 20-метровыми водопадами.
Листья деревьев кое-где уже покрываются яркой желтизной. Ещё неделька-другая, и здесь будет нереально красивый осенний пейзаж.
Мансийское название Тулыма – Лув-нёр, хребет лошади. Пятьсот миллионов лет назад здесь плескалось море. А теперь это самая высокая вершина Пермского края, её высота – 1469,8 метра, протяжённость Тулымского хребта с севера на юг – 30 километров.
Нам повезло, хотя солнца и не было и на высоте дул сильный ветер, но не было и дождя.
Заповедник с Тулыма виден как на ладони, на склонах хребта зеленеют лиственничные рощи, где-то вдали угадывается Вишера, как синий рукав тёмно-зелёной (тайга!) безразмерной рубашки.
И снова – двенадцать километров по лесной чаще обратно, к кордону Лыпье, к последней «жилой» точке.
Напротив жилища инспекторов, на противоположном, правом берегу, располагается ещё одно жилище – небольшой хутор, где живут Алевтина и Сергей Смирновы.
ВИШЕРСКИЕ ОТШЕЛЬНИКИ
Смирновы приехали сюда в 2000-х годах. В своё время помотались по всему бывшему Союзу, а потом перебрались поближе к родине Сергея – в Кунгур. Но в городе долго жить не смогли. Уехали на Лыпью, заделавшись инспекторами заповедника. Алевтина шутит: «Я за Сергея вышла замуж только потому, что он единственный пообещался увезти меня на край света».
«Если кто надумает в гости, привезите стекло для керосиновых ламп», – передаёт привет на «большую землю» хлебосольная хозяйка. Хотя и поставил им заповедник нынешним летом солнечную батарею, керосин – надёжнее.
Смирновы приехали на Лыпью через несколько лет после смерти знаменитой бабы Симы – Серафимы Пантелеевны Собяниной. В излучине при слиянии Вишеры и Лыпьи староверы Собянины поселились в 30-е годы, сбежав от коллективизации вглубь тайги.
О бабе Симе слагают легенды: как она метко стреляла (белку била в глаз), как охотилась на медведя. Только вот с мужчинами, говорят, не везло: мужья трагически погибали. Последний муж сжёг по неосторожности дом, сгорело всё нажитое годами имущество, уцелела только конюшня, в которую переехали как в жильё-времянку.
Не простила тогда бабка мужика, единственный раз надолго покинула Лыпью – уехала на зиму в посёлок к дочери. Муж остался и пропал в тайге. Весной баба Сима вернулась в Лыпью. Умерла она в 1995-м, уже в преклонном возрасте. Когда её, мёртвую, обнаружили в доме, она прижимала к груди семена овощей, до последнего пытаясь спасти их от холода теплом своего тела.
«Бабушка как бабушка. Требовательная. Мы к ней приезжали каждое лето на сенокос», – вспоминает внук бабы Симы, инспектор заповедника Анатолий Собянин.
Построек от бабы Симы не осталось, недолго хранит человеческие следы уральская природа.
Единственным напоминанием о неординарной женщине служат лишь воспоминания и большая мраморная плита на месте прежнего хутора.
«НА КРАЮ АРЕСТАНТСКОЙ ЗЕМЛИ»
Если бы не маршрутная карта, Усть-Улс мы бы точно пропустили. О бывшем посёлке напоминает только табличка наверху пригорка, практически незаметная с воды.
На табличке едва различимая запись о том, что посёлок был образован в 1909 году, что здесь была часовенка, три торговых лавки...
Поверх надписи варварской рукой коряво выцарапана более свежая тирада: «Туристы – лохи».
Не осталось даже останков домов и бараков – ни брёвнышка. Разве что по обильным крапивным зарослям можно догадаться, где примерно стояли постройки.
Усть-Улс знаменит тем, что в 30-е годы здесь «сидел» известный писатель Варлам Шаламов, он называл Усть-Улс краем арестантской земли.
Варлама, московского студента, приговорили к трём годам заключения за то, что он переписывал «Письмо к съезду» Ленина.
Будущего писателя привезли в посёлок Вижаиху (из которого вырастет Красновишерск), в Вишералаг, в апреле 1929-го.
Тип лагеря, который установился позже как норма ГУЛАГа, складывался именно здесь, на Вишере.
Воспоминания Шаламова о ссылке вылились в антироман «Вишера».
«В лагере нельзя разделить ни радость, ни горе, – вспоминает Шаламов. – Радость – потому что слишком опасно. Горе – потому что бесполезно.
Канонический, классический «ближний» не облегчит твою душу, а сорок раз продаст тебя начальству: за окурок или по своей должности стукача и сексота, а то и просто ни за что – по-русски».
Шаламов пишет, что Вишера ему дала «три года разочарований в друзьях, несбывшихся детских надежд».
И в то же время «необычайную уверенность в своей жизненной силе». Писатель, как он сам признаётся, выдержал пробу – и физическую, и моральную.
Он ещё не знал, что впереди, в 1937-м, его ждёт Колыма и новые, ещё более страшные испытания.
…А нас уже ждала машина в лесном посёлке Вая, где наше путешествие заканчивалось.
Пермь – Красновишерск – Лыпья – Вая – Пермь
Текст: Марина СИЗОВА
2011, "Пермские новости"