Марина насколько лет ездила в лагерь, работала в детском учреждении музыкальным руководителем. Бренчала на расстроенном фортепиано, разучивала с детками пионерские песни, организовывала самодеятельные концерты и викторины. Специалистом она, как мне казалось, была неплохим. К тому же была компанейской дамой и не без юмора. Однажды я встретил ее, когда она шла на полдник в столовую. На ее лице были видны четкие следы от складок наволочки на подушке. Заметив мой удивленный взгляд, она пробормотала, - совсем опустилась. В этом не было ничего предосудительного. Многие дамы являлись на полдник с заспанными глазами.
Иногда Марина водила компанию с местными мужчинами. Помню эпизод, когда она шла в свой музыкальный салон, а за ней тянулась целая нетрезвая компания, состоящая из нескольких молодых деревенских мужиков, во главе с представителем местной власти - участковым милиционером. В общем-то, ничего предосудительного, но… Последним в этом строю хромал в стоптанных резиновых сапогах Валера. Он незадолго до этого, повредил себе ногу.
Это шествие напоминало свору кобелей, которые трусили за сучкой-собачкой, а колонну замыкал облезлый, старый, хромой пес.
