Перед началом праздничного застолья появился с бешеным уловом команданте Ватсон. Гордо потрясая потрошеным харюзком с ладошку размером, он заявил, что сия рыбка весит 1 килограмм! Ученик Менделеева и Кулибина Мишка, во всем любящий точность, тут же достал свой японский контарик и произвел контрольное взвешивание. Монстр потянул ровно на 300 граммов. Но, смутить находчивого Ватсона не так-то легко. Под всеобщий хохот и хрюканье он заявляет, что рыбка-то потрошеная и икры в ней было ровно 700 граммов.
Именинник, кокетливо потупя очи к густым усам, получает презенты и здравицы в свою честь. Дым коромыслом разносится через Катунь по близлежащим горам, распугивая важных маралов и прочую мелкую козлоту.
Потихоньку заканчивается праздник, который всегда с тобой и начинаются суровые будни.
Упаковка и сборы в обратную дорогу. Команда «По машинам!», суета и густой дым с запахом горелой изоляции из-под капота Серегиного дредноута. Перспектива вытащить на веревке тяжеленный крузак через перевал крайне мала. Открываем капот в ожидании самого наихудшего. Да, замкнула и горит проводка. Но наш потомок Попова и коллега Эдисона ликует! Сгорела, всего лишь навсего проводка китайской люминесцентной подсветки заднего номера, которой давно уже нет. Всё пространство под капотом серегиного монстра как паутиной, опутано тончайшими монтажными проводами. Ну, любит он всякие китайские прибамбасы! Осерчавший Буданов своими руками, как граблями, сгребает эти отростки чуда техники с соответствующими моменту комментариями, и вырывает их к чертовой матери! Едва уговорили не душить ими расстроенного именинника. Едем!
Но не долго. Только до начала подъема на перевал. Останавливаемся, что бы обуть цепи тем, у кого они есть. После нудных осенних ночных дождей, грунт впитал в себя все что можно, а остатки потихоньку скатываются в Катунь.
Мишка обувает четыре цепи на своего крузера, Ваня с Ватсоном делают тоже самое с Деликой, я гордо игнорирую примеры своих товарищей (за неимением цепей) и в надежде на новую мощную ярославскую резину Я-569. Серега впадает в истерику от своих сликов с лысым протектором и идет в отчаянии топиться в ближайшем ручье. Выручка настоящих товарищей не знает предела: Буданов выделяет Сереге двойную дозу то ли пустырника, то ли валерьянки, остальные подбадривают гулкими аплодисментами по сутулой спине. С тем же успехом именинник мог всосать двойную дозу карболки и не заметить подвоха – он весь был сосредоточен на своих страданиях в ожидании неминуемого краха.
Колонна выстраивается в походном порядке: Мишка, Серега, я на крузерах и замыкают этот балаган Ваня с Ватсоном на Делике. Если бы японцы видели и знали, что может вытворять их техника на наших родных дорогах, то они поили бы нас своим поганым саке до гробовой доски! То есть, недолго.
Подниматься всегда было проще, чем спускаться. Водитель видит дорогу. Но, от этого дорога не становится лучше и ровнее. Посередине колеи торчит из земли не очень высокий, но мощный валун. Посуху он объезжается в лёгкую. Сбоку. А по сопливому грунту – не очень. Мишка без проблем обходит его справа. Следующий – Серега. Миша показывает руками, пальцами, глазами и всем остальным, где можно и нужно проехать, пытаясь перекричать через закрытое стекло несравненного Антонова, который единственный придает Сереге силы. Не очень вежливо Миша просит открыть окошечко и выключить, наконец, Клаву Цыганову. Пятидверная коломбина отчаянно гребет облепленными грязью колесами и в результате этого ёрзанья плавно садится коробкой передач на камень. Деваться некуда, надо разматывать лебедку и цепляться. Благо, есть за что. Валера Дмитриев кидает трос вокруг солидной березы, Серега начинает выбирать, крузерок, как лошадь из болота, вытягивает морду вперед и с легким бзденьканьем от стального троса отлетает кованый крюк. Слава богу, никого не зацепило. Оказывается, Серега примотал кованный крюк к стальному тросу алюминиевой проволочкой от придорожных шашлыков и сейчас обвиняет Валеру, что тот не правильно зацепил трос за березу. Оказывается, надо было сделать не менее 9 оборотов и еще завязать сверху бантиком! Имениннику припоминают легкий утрешний пожар, китайский номер с подсветкой, Клаву Цыганову с Юрием Антоновым, шаловливых предков, поспособствовавших появлению на свет такого чуда…. Я не могу повторить всех эпитетов награжденного, но поверьте, ему мало не показалось!
Крадемся вверх, раздвигая бамперами жидкую грязь там, где она еще не стекла вниз и шлифуя днищами гранитные перья. Самая вершинка перевала как сахарной пудрой припорошена легким снежком.
Легкий передых и вниз. Стараемся ехать по следам впередиидущей машины, чтобы избежать недоразумений. Но, Мишка не может позволить себе красться со скоростью каравана и шустро слетает вниз. Старой, разбитой в прах, колеи держаться опасно – можно сесть капитально. Поэтому Мишкин след вьется в объезд по мокрой пожухлой траве, петляет по оптимальному пути и мы цугом, «в кильватерном строю» тащимся по нему.
Как позже выяснилось, все получилось просто. На спуске Мишка выехал на небольшой гребень и ткнулся сразу за ним в глубокую промоину, которую из-за гребня не видать. Успел затормозить, сдал назад и по гриве вправо продолжил спуск. Серега этого не видел, т.к. сильно отстал. Но ехал аккуратно по следам. Чтобы по инерции вылезти на эту гривку притормаживать не стал и в результате уютно расположился передним мостом в промоине, а брюхом на гребне.
Я подъехал с Юрой Лукьяновым на выручку. Чуть выше и сзади остановилась Делика, страхуя ситуацию. Ватсон к страховке добавил здоровенную баранью мосалыгу, тщательно ее полировал последними зубами и контролировал процесс вызволения Желябовского визуально. Размотали мою лебедку, и я стал стаскивать Серегин крузер вниз с гребня. Но, что-то он не просто не стягивался, а даже не шевелился. Стали разбираться, в чем дело. Оказалось, что на моей лебедке сорвана шпонка, и усилие от двигателя не доходит до лебедки. Перед отъездом я говорил Мишке, что надо проверить мою лебедку (это был мой первый выезд на крузере и что в нем вертится и как, я догадывался слабо). Мишка мне философски ответил, что «что ей сделается»! Попытались выбить шпонку, но японская ржавчина – самая крепкая ржавчина в мире! Достаю веревку, цепляю, и трясусь и еложу по траве внизу непоколебимого Желябовского. Его аппарат весит на полтонны поболее и прочно сидит на брюхе, а я тяну его вниз на излом. Проку – ноль. Спокойный Ваня спокойно советует, сложить веревку вдвое, тогда к усилиям забитых грязью колес добавиться вес моего крузера. Делаем. Серегина судорога начинает шевелиться, но и только. Оживает рация и Буданов, в свойственной ему произвольной фривольной манере, интересуется «…и где же … вы … пропали?». Он уже спустился вниз, снял и промыл цепи и давно ждет нас. Объясняет нам нашу родословную и по любимому выражению Желябовского «вонючим ветром» возвращается обратно к счастливому финалу.
Тем временем, мы складываем веревочку уже в 4 раза, и я вытягиваю на себя Серегиного «Василька». Он катится на меня сверху и не может на склоне остановиться, а я не могу от него отвернуть, так как привязан к нему полутораметровым концом.
Дальше всё просто: подбадриваемые неугомонным Будановым мы жабами сползаем вниз к дороге. Путь домой прост и зауряден. Его скрашивает ночевка у Лукьянова с обильным чаем и кефиром.
Продолжение следует.